– Ты что, пойдешь без меня? – зашипел он злобно.

– Что ж я могу поделать? – развел руками Пёстренький. – Винтик сказал, что всем нельзя идти…

– Ну так ты мне после этого больше не друг!

Пёстренький обиделся:

– А что это я тебе должен уступать? Подумаешь, какой важный!

Сверкнув глазами, Незнайка отошел, а Пёстренький подумал о том, что он всё-таки перед Незнайкой виноват. Ведь тогда, на «Стрекозе», вступив в позорный сговор с Пончиком, он фактически предал своего друга. Он подошел к Незнайке и сказал:

– Ладно, иди ты.

– Вот это друг! Вот это я понимаю! – обрадовался Незнайка.

– Только ты это запомни, что я тебе друг, – сказал Пёстренький.

– Запомню, запомню. Ты ещё узнаешь, какой я тебе друг…

Пёстренький проводил взглядом Незнайку и почему-то показал кулак стоявшему неподалеку Пончику. Тот состроил удивленное лицо и отвернулся.

Старшим разведывательного отряда единогласно был выбран уже побывавший в плену у роботов Перчик. Для маскировки решили переодеться в туземцев, на которых здесь не обращали особого внимания.

Дикари быстро смастерили три комплекта юбочек, а также поделились своими украшениями – бусами и кольцами. Бусы друзья охотно на себя надели, а вот огромные кольца, изготовленные из сточенных морских раковин, не пригодились. Дело в том, что туземцы продевали эти украшения себе в носы и уши, а у «чужестранцев» в носах и ушах отсутствовали специальные дырочки.

Когда разведчики вышли на свет, обнаружилось, что они, по сравнению настоящими с туземцами, бледны, как поганки. И Перчик придумал хорошенько измазаться золой из костра.

После этой процедуры все трое сделались чумазыми и взъерошенными. Свою видеокамеру Кроха спрятала в плетёную заплечную корзину, какие имелись у многих туземцев.

Выстроившись в цепочку по одному, отряд перешёл на легкий бег и скрылся в зарослях.

Легко и бодро взяв старт, разведчики уже на первых шагах почувствовали собственную неприспособленность к существованию в естественных условиях. «Ай!.. Ой!..» – то дело слышались их отчаянные возгласы. Изнеженные ноги цивилизованных коротышек не привыкли к бегу и ходьбе босиком, и теперь их больно ранила каждая сухая веточка и каждый камешек. Что касается туземцев, то их кожа на подошвах ног настолько огрубела, что прекрасно заменяла обувь.

Тропинка все круче поднималась вверх под уклон, и Перчик с Незнайкой начали выбиваться из сил. Они тяжело дышали, пот лил с них ручьями, а вымазанные сажей физиономии пошли устрашающими разводами. Бедняги запросили «минуточку передохнуть», повалились на мох в тени папоротников и принялись обмахиваться листьями.

При этом дикари совершенно не понимали состояния «бледнолицых коротышек», смотрели на них с удивлением и в нетерпении переминались с ноги на ногу. Бывалая спортсменка Кроха безжалостно подтрунивала над своими друзьями и щекотала им животы длинным стебельком.

К полудню отряд оказался перед поляной с расположенным на ней «спальным корпусом» – длинной бамбуковой хижиной на высоких опорах.

Здесь было пусто, даже стражник, обычно стоящий на караульной вышке, находился сейчас в котловане и надзирал за пленными. Не долго думая, лазутчики забрались в хижину.

С первого взгляда было понятно, в какой части сарая обитают малышки, а в какой – малыши. Слева всё выглядело достаточно аккуратно: спальные места были ровно уложены и застелены сухими листьями. На верёвочках сушилась выстиранная одежда. В правой половине царил беспорядок: трава была разбросана, спальные места теснились одно на другое как попало, скомканные вещи валялись прямо на полу.

По некоторым отдельным предметам можно было определить, кто где спит. Кроха и Перчик даже воспользовались пузырьком йода из походной аптечки доктора Пилюлькина, смазав им царапины на ногах. Незнайка йодом мазаться не стал, заметив, что пленникам лекарства нужнее. После этого заявления Перчик и Кроха посмотрели на него с некоторой растерянностью.

Тут, к их величайшему удивлению, из самого дальнего угла барака послышалось сопение коротышки. Приблизившись, они обнаружили в одной из охапок травы спящего Сиропчика. У него была перебинтована нога – очевидно, его оставили здесь как больного.

– Тс-ссс! – поднесла Кроха палец к губам. – Не надо его будить! Если всё сложится хорошо, захватим его на обратном пути.

И они на цыпочках направились к выходу. А Незнайка на секунду задержался. Ему было жалко толстенького Сиропчика, которого довели здесь до такого состояния…

В это время Сиропчик приоткрыл глаза и уставился на Незнайку. Некоторое время он смотрел на чумазого, украшенного бусами дикаря, и ему казалось, что этот дикарь очень похож на Незнайку.

Но уже в следующую секунду он понял, что такого быть не может и что всё это ему снится. Сиропчик снова прикрыл глаза, улыбнулся, повернулся на бок и засопел.

Незнайка выскочил из сарая и бросился нагонять товарищей, которые уже стояли на ведущей к котловану тропинке и махали ему руками.

Когда знойное солнце перевалилось через середину неба, лазутчики выбрали удобное для наблюдения, поросшее густой травой место на кромке карьера. Они улеглись на животы и стали наблюдать за происходящим.

Восемь коротышек крутили колесо, остальные долбили или возили на тачках куски породы. Незнайка с трудом узнавал среди них Торопыжку, Знайку, Шпунтика, Пилюлькина и других своих товарищей. Все они были до крайней степень оборванными и изможденными.

Кроха, достав камеру, снимала происходящее. Через объектив картина получалась куда яснее – как через подзорную трубу. И ей бросилось в глаза то, что пленники то и дело задирают головы, смотрят куда-то вверх и переговариваются. Тут на площадку наползла тень, и эта тень показалась Крохе довольно странной: края её были не размытыми, как это бывает у тени от облака, а ровные и отчетливые. Кроха оторвалась от объектива, подняла глаза к небу и… остолбенела. Прямо над ними в голубом небе висела огромная сверкающая ракета.

Кроха отчаянно чихнула и, не в силах произнести что-либо членораздельное, стала изо всех сил молча тормошить лежавших рядом малышей. Они тоже задрали головы и через несколько мгновений завопили радостное «ура-а-а!!!».

Вскочив на ноги, все трое принялись скакать как ненормальные. Затем Незнайка, вообразив, что пленники в карьере ещё ничего не знают про ракету, закричал:

– Эй! Братцы! Ракета!..

Никто его не услышал, и тогда Незнайка, не замечая предостерегающих жестов Перчика, стал бросать камни в железную бочку с питьевой водой. Несколько камней с грохотом попали в цель, и пленники повернули к нему головы.

– Да тише вы! – запоздало вмешалась Кроха. – Они и без вас всё видят!

Но хрустальный шар уже заметил нарушителей и со снайперской точностью выпустил по лазутчикам звонкую очередь болевых импульсов. Да такой силы, что все трое кубарем покатились под откос.

Кое-как очухавшись благодаря заботам туземцев и тут же позабыв о боли, друзья стремглав помчались назад в лагерь. Теперь уже никто не жаловался на усталость, и туземцы только удивлялись невесть откуда взявшейся резвости их спутников.

Ворвавшись в грот с криками: «Ракета! ракета!..» – они устроили настоящий переполох. Все выскочили наружу и задрали головы.

Ракета уже не стояла на месте, а плавно передвигалась на северо-восток, уменьшалась в размерах и через несколько минут скрылась за вершиной горы.

Тут с коротышек сошло оцепенение, и все они тоже принялись прыгать, скакать, кричать и обниматься. Туземцы растерянно стояли в сторонке, а Уголёк что-то энергично пытался втолковать вождю.

Когда первые приступы радости улеглись, стали гадать, когда же ракета на самом деле появилась над островом: ведь вчерашний день они провели в пещере и в любом случае не могли ничего видеть…

Винтик предположил, что если бы ракета появилась вчера, то спасатели наверняка бы уже что-нибудь предприняли. Но работа в карьере не прерывалась, хотя ракету все видели отчётливо. Почему директор не приказал сбить ракету? И почему бездействует её экипаж, если он всё видит?