— Почему они оставили их у всех на виду в замке? — спросила Верка.
— Ну, не у всех на виду, — усмехнулся Афганец. — Следовало поискать, не так ли, Веруша? — он прищурился. — Но, по всей вероятности, это тоже было сделано специально. Отвлечь внимание меньшим злом. Лучше фальшивые доллары, чем живые пленники в подземельях и трупы в склепах. А вообще арабы славятся изготовлением фальшивых баксов не меньше, чем наши соотечественники.
Я напомнила Лешке, что наша с Костей тетя Вика слышала странный разговор амазонок, считавших, что они убили ее.
— Это про вас с Веркой-то? — усмехнулся Лешка. — Вы для Лейлы были лакомым кусочком, красотки. Она навела справки и узнала вашу боевую биографию. Конечно, она захотела заполучить вас к себе. И, между прочим, правильно просчитала, что ты, Лана, например, за сына разнесешь их замок по кирпичику и тогда они тебя ни за что не заполучат. Только она пока не успела придумать, чем тебя можно привлечь. А вот с Верушей вопрос решила.
Верка надулась.
— Тебе ведь уже предлагали кое-что за сотрудничество, не так ли? — продолжал Афганец голосом змея-искусителя, пристроившегося под яблоней. В это мгновение он очень напоминал это противное пресмыкающееся.
— Что?! — взревела я, глядя на Верку.
— Ну, поделись секретом, сколько тебе предложили? — ворковал Афганец.
— Сто тысяч баксов сразу. Еще сто, если уговорю Ланку. Дальше — сдельно.
— Так ты согласилась или нет, я что-то не пойму? — прошипела я, сама, наверное, похожая на пресмыкающееся.
— Я сказала: если отпустят Вовчика и не тронут Костю, — ответила Верка и посмотрела вначале на одного, потом на второго.
Вовчик расплылся в идиотской улыбке, Костя прижал руки к груди и смотрел на Верку влюбленными глазами.
— Но они не согласились, — добавила Верка и вздохнула. Правда, быстро оживилась. — Значит, каждый из вас мне должен по сто тысяч. Леша, ты, конечно, заплатишь за Вовчика. И, естественно, за нашу с Ланой помощь. Ведь что бы вы делали без нас? С Ланы я, конечно, денег за брата не беру, но думаю, Леша, что ты и в этом случае компенсируешь мой моральный ущерб. Так что давай двести тысяч.
И Верка улыбнулась хищной улыбкой, глядя на обалдевшего Алексея Петровича, не ожидавшего такой наглости даже от нашей компании.
— Не понял, — наконец родил он.
— Вера хочет компенсации морального ущерба, — пояснила я. — Она отказалась от очень выгодного предложения. Ты же должен понимать, как она страдала.
— Ты даже представить не можешь мои душевные муки! — воскликнула Верка, поняв, что я включилась в игру и на нее не сержусь. — И вообще, Леша, если бы не мы с Ланочкой, ты бы сейчас закупал костюмы торжественного черного цвета для своих людей.
— Там речь, между прочим, шла и о твоем брате! — рявкнул Лешка, сверкая на меня глазами.
— Со своим братом я сама разберусь, — отрезала я. — Ты лучше скажи, во сколько ты оцениваешь Вовчика и каким образом он вновь оказался вместе с нами? — Я обворожительно улыбнулась похудевшему «двустворчатому шкафу», который от моей улыбки почему-то стал продвигаться в направлении двери, желая нас покинуть, что и сделал в скором времени.
Афганец не стал произносить вслух оценочную стоимость своего верного соратника, вместо этого решил перейти к менее щекотливой теме его спасения.
Руководствуясь всеми планами, оказавшимися в распоряжении Алексея Петровича и его молодцев, они несколько дней занимались раскопками. Мужики, сидевшие в подземелье, тоже не теряли времени даром. Когда от Вити, протиснувшегося сквозь узкий подземный ход, слишком долго не поступало известий и никто их не вызволял, оставшиеся решили расширить ход. Молодцы Афганца, прихваченные у меня во дворе, подключились к завершающему этапу работы. Появление Вовчика осложнило задачу: он был самым мощным, и для него пришлось еще расширять ход. Поскольку сами амазонки замок покинули, воспользовавшись другим ходом, ведущим на противоположный берег реки, парням никто не спускал ни воду, ни еду, правда, в подземелье имелись сырые углы: там недалеко проходили подземные воды, так что понемногу удавалось утолить жажду. Но требовалось работать быстрее, чтобы не умереть от голода и той же жажды.
К счастью, сверху приближались спасатели. Они, можно сказать, встретились на полпути. Теперь освобожденные из плена мужчины дают показания, а также получают необходимую медицинскую помощь.
Афганец также добавил, что, по всей вероятности, двое клиентов спецпсихушки, а также Ольга Макарова, пока остающаяся в Саблине, вскоре будут освобождены. Амазонки решили, что чистосердечное признание сократит им самим срок. Правда, каждой известны лишь отдельные эпизоды. Но этого должно хватить, чтобы освободить невинных людей.
— А Ипполита? — спросила я. — Что будет с ней? Как я понимаю, ей не Канарские острова светят и даже не Швейцария?
Афганец усмехнулся.
— Вполне может и отмазаться. С такими-то деньгами. Адвокаты будут настаивать, что она помогала реабилитации девушек — жертв сексуального насилия. Она возглавляла предприятие по избавлению от алкогольной зависимости. Будет изображать из себя дурочку, валить все на Лейлу. Тем более все девицы говорят, что истинной руководительницей и вдохновительницей на самом деле была Лейла.
— А она-то где? Ее что, не взяли? — подал голос Костя.
— У нее просто звериное чувство опасности, — сказал Афганец. — Она исчезла, и никто даже примерно не представляет, куда она делась.
Я застыла на месте. Лейла на свободе. Это не предвещает мне ничего хорошего. Она ведь может разделаться и со мной, и с моими родственниками просто из чувства мести…
— А Марина? — поинтересовалась Верка.
— Ее возьмут при пересечении любой европейской границы. А уж если появится в России — тут ее будет ждать торжественная встреча прямо у трапа самолета.
— Значит, попугай остается у нас, — сделал вывод мой сын.
— Похоже, — усмехнулся Лешка. — И цветочки вам придется поливать до конца дней своих.
— Ну уж нет. Пусть их поливают те, кому перейдет квартира. Должны же быть у Марины какие-то наследники?
— Я заберу цветы себе, — объявила Верка.
— И что ты намерена с ними делать? — искренне удивилась я. — Ведь опять же мне придется их поливать. Или они переедут к нам.
— Ну зачем же. Продам. Там ведь есть и ценные экземпляры, а у нас в городе найдутся любители. Должна же я получить какую-то компенсацию за моральный ущерб? За мои страдания? За потраченное время? Это сколько ж клиентов я могла обслужить, пока помогала вам всем разбираться с амазонками? И вообще, каждый труд должен оплачиваться. Я не общество благотворительности.
— Кстати, тебя хотел видеть Андрей Евгеньевич, — невозмутимо сообщил Верке Афганец, затягиваясь сигаретой. — И Валентин. И его друг. И бизнесмены, с которыми ты познакомилась в доме Андрея Евгеньевича как раз перед его разрушением. Можешь со всех брать по двойному тарифу, в особенности если появишься в костюме бабы-яги, оставшемся от Ланочки. Ланочка, думаю, не будет возражать. Она в состоянии изобразить бабу-ягу и без костюма. Как, впрочем, и ты сама.
Я хотела возмутиться, но не успела.
— Тетя Вера, а вы не думали каждому своему клиенту дарить что-нибудь на память о себе? — с ехидной улыбочкой поинтересовался мой сын. Я приготовилась к какой-нибудь гадости. Но, по крайней мере, не в свой адрес. — Тогда, может, спрос на вас еще больше повысится.
— Что за подарочки? — оживилась Верка.
— Ну, например, рожки, — как бы задумавшись, произнес мой сынок.
— Такие, как были у дяди Леши? — спросила Верка. — Ему они оказались очень к лицу. — Верка всегда отличалась мстительностью. Да и мой сынок не подкачал. Хотя в чей огород он кидал камушек?.. Признаться, не разобралась.
Афганец подпрыгнул так, словно под ним взорвался стул, и, по всей вероятности, хотел обежать стол кругом, чтобы добраться до Верки. Но не тут-то было. Сашка первым подставил ногу. Афганец рухнул — и уткнулся лицом мне в колени: я успела развернуть свой стул, чтобы тоже подставить ногу. В комнату тут же влетел Вовчик (ранее нас покинувший). Он уже хорошо знал, что может означать непредвиденный шум. Правда, узрев Лешку в несколько странной позе, но лицом у меня на коленях, успокоился. Тем более я улыбнулась Вовчику и сказала, что Алексей Петрович просто решил признаться мне в любви, но поскольку опыт в этом деле у него небольшой, признание получилось несколько скомканным. Да и выпил он сегодня немало.
