— Хватит тут целоваться, — пробурчал сынок. — Лучше, дядя Костя, расскажите, где были и чего делали.
Братец удовлетворил наше любопытство за трапезой.
Когда он тихо-мирно поливал цветочки в Маринкиной квартире, раздался звонок в дверь. Он спросил, кто там. Женский голос выразил желание пообщаться с Мариной. Обладательница голоса представилась ее подругой. Костя глянул в глазок и увидел одну девушку. Дверь открыл — и получил струю какого-то газа в лицо.
— Но как она выпустила струю? Она ведь не успела бы надеть противогаз за такое короткое время! — воскликнула Верка.
— Респиратор бы успела, — заметила я. — На нос и на рот. Помнишь, нам Афганец такие показывал?
Верка тут же закивала. Не знаю уж, где Алексей Петрович отхватил эти респираторы (и с какой целью), но я при виде их подумала, что и нашей компании неплохо было бы заиметь хотя бы по одному на брата (и сестру). Они легко складывались и умещались в кармане, а при соответствующей тренировке их, конечно, можно было надеть мгновенно. Может, попросить Лешку дать нам хотя бы парочку? Но лучше — четыре (на всю семью и подружку).
— И что дальше? — спросила я братца.
Очнулся Костя в склепе, из которого мы его в дальнейшем и спасли. Вначале братец не понял, где находится, потом до него стало доходить, что это может быть… Орал, кричал, стучать, правда, не мог из-за скованных за спиной рук. Но, в любом случае, никто не приходил.
Потом внезапно плиту, закрывающую вход в нишу, сдвинули…
Братец уже был готов выпрыгнуть наружу, но не тут-то было: на него было направлено дуло пистолета. Напротив входа стояли две молодые девицы в камуфляжной форме. Не выпуская Костю из склепа, его допросили: кто он, чем занимается, с кем живет?
— И ты сдал все явки? — с укором посмотрела на него Верка.
— Тебя я, между прочим, даже не упоминал, — обиделся Костя.
— Да я пошутила, — сказала Верка, поглаживая Костину руку. Братец тут же растаял.
— А что ты им рассказал? — спросила я.
В общем-то, братец не выдал ничего криминального: ни про хранящийся у нас дома и в гаражах арсенал, ни про прошлые подвиги. Он несколько раз повторил, что дамы, видимо, ошиблись, прихватив не того человека. Костя — безобидное домашнее существо, сидящее дома и ведущее хозяйство сестры, директора турфирмы.
— А когда ты поливал цветы в Маринкиной квартире, ее мужа там не было? — уточнила я.
Костя покачал головой.
— Его наверняка прихватили вместо дяди Вити, — заметил сынок.
Я склонялась к тому же мнению. Но вот что бы сделали с Костей, если бы мы его не освободили? И не угрожает ли ему теперь какая-то опасность?
Костю все время держали в одном склепе, никуда не выводили. Кормили хлебом (давали по полбуханки утром и вечером), поили пепси — вручали открытую пластиковую бутылку 0,6 литра. Нужно было изловчиться пить и есть со связанными сзади руками, но захочешь — на-учишься. После первого допроса никаких вопросов больше не задавали.
— Ты там не задыхался? — уточнила я.
— Сама не видишь, что ли: жив, — встряла Верка, не давая Косте ответить.
Но Костя тем не менее произнес в задумчивости, что каким-то образом воздух внутрь поступал, только он до сих пор не догадался, как…
Почти перед самым нашим появлением в склеп опять заходили амазонки (Костя стал пользоваться нашей терминологией, хотя дамочки таким образом не представлялись). Их было трое, причем одна из них — восточная женщина, не говорившая по-русски.
— Мы их видели, — кивнула я. — Это арабка тебя о чем-то спрашивала?
— Нет, только осмотрела с ног до головы. Потом они опять задвинули плиту назад.
— Других мужчин ты не видел?
Костя покачал головой, заявив, что к нему каждый раз (кроме последнего) приходили две одни и те же молодые девицы в камуфляже.
— У тебя спрашивали, сколько я зарабатываю?
Костя опять покачал головой.
— Это они могли и сами выяснить, — заметила Верка. — Ну в смысле, кто ты на самом деле и все такое прочее. А если у них хорошие источники… то могли решить и не связываться с тобой.
Хотелось бы мне на это надеяться…
Вообще я пришла к выводу, что Костю следует на время где-то спрятать. Дома небезопасно, лучше выбрать место, где никто не станет его искать и где самому Косте будет не очень плохо.
Услышав про мое предложение, братец заверещал, что никуда не поедет. Он не может оставить нас одних, хотя бы потому, что мы без него помрем с голоду — или будем питаться всухомятку. А Костя чувствует себя ответственным за наши с сыном желудки. Еще не хватало, чтобы наши язвы были на его совести.
— А если я вместе с тобой поеду? — проворковала Верка. — Мне давно пора отдохнуть.
— Веруша! — тут же оживился братец.
— А мне одной лезть в пекло?! — взвилась я.
— Мама, не забывай обо мне, — сказал Сашка, потом посмотрел на мою подружку. — Не ожидал, тетя Вера, что вы бросите маму в трудную минуту.
— Я никуда не поеду, — с несвойственной ему твердостью заявил братец.
Верка сказала то же самое.
В это мгновение зазвонил телефон. АОН на всю квартиру объявлял домашний номер Афганца.
«Что это ему понадобилось?» — думала я, устремляясь к аппарату на первой космической. Алексею Петровичу явно нужна была я, а не мои родственники.
— Алло! — сказала я ласково.
— Быстро всей кодлой ко мне! — рявкнул в трубку Лешка. — Ты, братец, отпрыск и подружка. Ноги в руки — и чтобы через двадцать минут были!
Я на мгновение опешила, потом спросила вкрадчиво, что случилось и что это Леша так разволновался и вообще, почему нельзя было вежливо пригласить нас к себе на ужин, если уж Леша так хочет видеть нашу семью в полном составе.
— Да я бы предпочел никогда в жизни никого из вас не видеть! — заорал Афганец. До меня также долетел какой-то глухой звук: Алексей Петрович явно звезданул кулаком то ли по столу, то ли по стене: он любит себе аккомпанировать таким образом. Поэтому у него в квартире все ковры с длинным ворсом: иначе посуды не напасешься.
— Ну так зачем нам тогда всем приезжать? — резонно заметила я совершенно спокойным тоном.
Мои тем временем подтянулись в коридор, и я включила громкую связь, чтобы они могли слышать, что говорит Лешка. Но Алексей Петрович только орал. Из его воплей следовало, что наша компания («кодла», по его выражению) кровно оскорбила какого-то его друга.
Я вопросительно посмотрела на родственников и подружку. Они все втроем пожали плечами. Мы в самом деле не представляли, кому на этот раз нанесли оскорбление. Правда, и сам Алексей Петрович, и его дружки уж больно обидчивые. Хотя обычно сами бывают виноваты — по мнению членов моей семьи и подружки. Мы ведь просто так в людей не стреляем. А в последнее время вообще не стреляли.
— Леша, — сказала я, врываясь в поток воплей, — если ты хочешь с нами встретиться, приезжай сам. Только, пожалуйста, купи шампанского и фруктов.
— Мне — «Хеннесси», — сказала Верка, которую Лешка тут же узнал по голосу, но не успел выразить свое мнение по поводу ее желаний, так как сынок добавил, что он хочет колбаски твердого копчения, которую дядя Костя сегодня утром забыл купить. Сынок также желал персикового нектара, белого шоколада и ананас.
Верка тем временем больно ткнула Костю локтем в бок и кивнула на аппарат.
— Мне бы пивка, — кашлянув, сказал братец. Я подняла большой палец вверх. Верка еще раз ткнула братца локтем. — Ящичек, — добавил Костя. — Лучше «Балтики» «троечки».
После третьего Веркиного толчка братец заявил, что хочет чипсов, солененьких крекеров и орешков. И он, пожалуй, купил мало помидоров.
Афганец на другом конце провода для разнообразия замолчал, выслушивая наши пожелания, потом более спокойно уточнил:
— Вы там что, совсем с ума все посходили?
— А в чем дело? — невозмутимо спросили мы хором.
— Будет вам сейчас ящичек пивка! И помидоры с орешками, — прошипел Афганец и повесил трубку.
Я тоже отключила связь и посмотрела на родственников.
