– На прошлой неделе его видел – все было в порядке.
– Я его сегодня утром видела, – сказала Соня. – Но сейчас-то вечер! Что с ним?
– Не понял, – признался Иванов.
Соня достала из кармана халата сотовый и визитку Ильича и связалась с ним.
– Кто пришел? – донесся до меня голос Ильича Юрьевича. Потом он попросил передать трубку коллеге.
Когда Иванов закончил разговор, то объявил нам, что наш общий знакомый вскоре прибудет. Мы же с Соней из разговора (хотя в основном слышали реплики Иванова) поняли, что он заявился к Соне совсем по другому делу.
– Я пришел поговорить насчет вашей матери и отчима, – сообщил старший следователь городской прокуратуры.
– С ними все в порядке? – с беспокойством уточнила Соня.
– Под присягой я бы, конечно, не осмелился утверждать, что они в полном порядке, но живы, телесных повреждений не имеют…
– Значит, в них никто не стрелял? Квартиру не грабил?
– А были основания? – тут же прищурился Иванов.
– После того, что сделали со мной, я уж не знаю, что и думать, – вздохнула Соня. – Кстати, а как вы меня нашли?
– Звонил-звонил – вы не отвечаете, заехал, из квартиры напротив выскочила соседка и сказала, где вы.
Соня скривилась и спросила:
– Так что еще случилось?
– Пропала часть английской коллекции. Мне поручили расследовать это дело.
Мы с Соней в непонимании уставились на Иванова.
– Какой еще английской коллекции? – наконец спросила Соня. – Не было у моей матери никакой английской коллекции, как и у Николая Николаевича. Вы в их квартиру-то хоть заходили?
Не отвечая на Сонин вопрос, Иванов поинтересовался у нас обеих, слышали ли мы вообще про исчезновение коллекции. Мы не слышали.
– Вы телевизор смотрите?
– Нет, – сказали мы хором. Да и когда нам обеим было его смотреть в последние дни? Соня вообще находилась без сознания, я была так занята, что и мысли не появлялось его включать.
– Газеты читаете? – продолжал Иванов.
Мы опять покачали головами. Следователь закатил глаза.
– Ну не томите, – попросила я. – Что там стряслось?
По словам Иванова, Общество потомков царской семьи организовало в Петербурге выставку сокровищ последнего русского царя, вывезенных в Англию в начале 1917 года.
– А царь в самом деле что-то вывозил? – вырвалось у меня. Сегодня просто не день, а урок русской истории!
– Не сам, конечно, – ответил Иванов и рассказал очень интересные вещи, из которых я знала только об отказе английского короля Георга V предоставить убежище Николаю II, своему двоюродному брату, поскольку тот отрекся от престола.
Однако есть и малоизвестные факты. Например, до отречения, в январе 1917 года, в Англию из Мурманска был отправлен пароход со ста пятьюдесятью ящиками, на каждом из которых значилось «Собственность Его Императорского Величества Николая II». Они много лет хранились в одной из летних резиденций английской королевской семьи в Шотландии, в подвалах замка.
– И что? – спросила Соня. – Теперь эти ящики привезли назад в Россию?
– Частично. И в этом заслуга членов Общества потомков царской семьи – как нашего, так и английского.
– Так, а королева Елизавета состоит в Обществе?
– Нет, – сказал Иванов. – Никто из нынешней английской королевской семьи в нем не состоит, более того, они еще и всячески стараются помешать его работе. Но Англия – не Россия, и там членов королевской семьи могут и за превышение скорости оштрафовать, думаю, и в тюрьму посадить, если их действия окажутся противоречащими закону.
– Да, это не наши неприкосновенные чиновники и депутаты, – заметила я. – И почему мы не в Англии живем? – вопрос был риторическим.
– А до этого может дойти? – поразилась Соня. – До тюрьмы?
Иванов кивнул и пояснил, что у ряда высокопоставленных лиц (не из королевской семьи) возникли вопросы, когда Елизавета II во время тронных выходов вдруг стала появляться в диадеме, которая принадлежала Александре Федоровне, причем была ее личной собственностью. Также вдруг стали всплывать и другие изделия (например, яйца Фаберже на аукционе Сотби), которые являлись не государственной, а личной собственностью членов царской семьи, а значит, никто, кроме них, не мог вывезти эти ценности за рубеж.
– Наши бизнесмены. Или чиновники, – тут же сказала Соня. Я, признаться, подумала то же самое, в особенности вспомнив то, что выставлялось в золотых кладовых Эрмитажа в мои школьные годы, и сравнив с тем, что выставляется теперь. Слава богу, успела посмотреть.
– Привлеченные нами к делу эксперты считают, что в данном случае, – Иванов подчеркнул три последних слова, – речь идет как раз о грузе, отправленном из Мурманска.
– И что? – спросила я. – Наше государство желает вернуть сто пятьдесят ящиков Николая II? Неужели англичане их отдадут?
Иванов хмыкнул и пояснил, что дело очень запутанное, и вообще о ящиках стало известно благодаря одному очень авторитетному французскому антиквару (а ведь французы всегда не любили англичан), которому коллекцию демонстрировал сам принц Чарльз. Антиквар оказался честным человеком и искренне считал, что России следует вернуть принадлежащие ей сокровища. Но Елизавета делать этого явно не желает.
– Какая дрянь! – воскликнула Соня. – То принцессу Диану травила, теперь наши ценности хочет прикарманить!
– Англия – не Россия, – повторил Иванов. – Нынешней английской королевской семье требуется решение авторитетного суда о признании умершими как Николая II, так и всех его детей, не оставивших прямых наследников. По английским законам, если владельцы отданных на хранение сокровищ умерли, то сокровища переходят наследникам по нисходящей линии.
– Членам Общества потомков царской семьи? – уточнила Соня.
– Могут перейти кому-то из членов. Но английская королева – племянница царских детей, и она…
– Погодите, погодите, – перебила Соня. – Моя мать утверждает…
– Я знаю, что утверждает ваша мать, – заявил Иванов. – Вы случайно не в курсе, откуда у нее вообще появилась мысль о происхождении от великой княжны Ольги? Кстати, это все бред – вы НЕ родственницы венценосных Романовых.
– Я знаю, – ответила Соня. – Признаться, я считала, что у мамаши просто крыша поехала в связи с определенной перестройкой женского организма.
– И теперь сумасшедшие собираются в общества по интересам, – добавила я.
– Вообще-то когда я послушал этих потомков, у меня сложилось впечатление, что покойный Николай II только тем и занимался, что делал наследников, – хмыкнул Иванов. – Но факт остается фактом. Пока английской королевской семье не доказать, что они – наследники по нисходящей линии. Вспомните, какой интерес они проявили к обнаружению останков в Екатеринбурге и их захоронению! А официальный визит Елизаветы в Россию! Ведь до нее у нас не бывал ни один английский монарх! Англичанам нужно официальное признание судом факта смерти Николая и всех его детей. Пока такого решения не получено, по английским законам они все формально считаются живыми.
– Но даже если бы их не расстреляли в Екатеринбурге, они не могли жить столько лет! – воскликнула я.
– У них могли родиться дети, – заметил Иванов. – И тогда сокровища, которые хранятся в Англии, естественно, переходят к детям, а не к английской королевской семье.
– А в нашем Обществе потомков есть нормальные люди? – спросила я у Иванова. – Или там все ку-ку?
– По-моему, есть, – признал он. – И мне очень нужна ваша помощь, София Алексеевна, а может, и ваша, Наталья Петровна, если согласитесь. Дело-то ведь государственной важности.
– Вы вначале скажите, что там произошло с ящиками, – попросила Соня.
Иванов пояснил, что пока идут споры о наследовании сокровищ, представители российского Общества потомков царской семьи договорились с коллегами из Англии о проведении выставок в обеих странах. Зачем ящикам лежать в подвале какого-то замка в Шотландии? Пусть люди посмотрят на эти богатства. «Потомки» подключили юристов, общественность, на английскую королевскую семью надавили, и ее члены были вынуждены представить ящики.
