Журналист не только потерял работу, но и попал под суд по обвинению в незаконном вторжении на территорию частной собственности. Полгода просидел в тюрьме штата…

Пуласки не узнавал дорогу, по которой он шествовал за Мартином. В офис Стерлинга его доставляли иным путем. Но вот Мартин повернул за угол и толкнул массивную дверь.

Пуласки помедлил, прежде чем войти в служебное помещение, где дежурили три сурового вида охранника, стояла рама металлодетектора и рентгеновский аппарат. Тут отсутствовало оборудование, стирающее информацию с электронных носителей, как в секторе с ячейками данных и других частях здания, однако пронести металлический драйв незамеченным определенно не удастся. В прошлый раз его и Амелию не прогоняли через контрольно-пропускной пункт вроде этого. Он даже не засек ничего подобного.

– Не помню, чтобы мы проходили через КПП в последнее наше посещение, – как бы между прочим заметил он секретарю Стерлинга.

– Таков порядок, – объяснил Мартин. – Если посетители в любой период времени оставались в здании «ССД» без сопровождения, они должны пройти обследование с применением спецоборудования. – Еще одна пустая улыбка. – Так что ничего личного.

– Ну да. Ясное дело.

Сердце Пуласки бешено колотилось, ладони стали мокрыми. Нет, нет! Ему нельзя терять свою работу! Нельзя, и все тут. Она слишком много значит для него.

Какой черт дернул его согласиться пойти на такое? Пуласки оправдывал это тем, что действовал ради поимки преступника, убившего женщину, очень похожую на Дженни. Он хотел остановить маньяка, готового забрать жизни еще многих людей, лишь бы удовлетворить свои пороки.

И тем не менее он сделал что-то не то.

Что скажут родители, когда узнают, что их сын арестован за кражу информации? А брат?

– Сэр, вы имеете при себе информацию на электронных носителях?

Пуласки вынул из кармана футляр с компакт-диском. Охранник повертел в руках плоскую коробку, поднес к уху телефонную трубку, нажал кнопку внутренней связи, через мгновение чуть распрямился, как бы по стойке смирно, и что-то негромко произнес. Второй охранник вставил диск в компьютер и просмотрел его содержимое. Очевидно, си-ди значился в списке разрешенных к выносу вещей; и все-таки охранник проверил его вместе с футляром, просветив рентгеновскими лучами. Диск по движущейся дорожке проследовал через металлодетектор к выходу.

Пуласки направился было туда же, но третий охранник остановил его.

– Простите, сэр. Пожалуйста, выньте из карманов все металлическое и сложите вот сюда.

– Я – сотрудник полиции, – возразил он, стараясь говорить спокойно.

Охранник настаивал:

– Ваше управление согласилось подчиняться правилам безопасности «ССД», поскольку компания является правительственным подрядчиком. Правила распространяются на всех без исключения. Можете позвонить своему начальству, если хотите убедиться.

Пуласки загнали в угол.

Мартин внимательно наблюдал за ним.

– Пожалуйста, выложите все из карманов на ленту транспортера.

«Думай, думай, – яростно подстегивал себя молодой полицейский. – Ты должен выкрутиться! Думай! Надо взять их на понт».

«Не могу! Кишка тонка».

«Нет, можешь! А как бы поступила в такой ситуации Амелия Сакс? Или Райм?»

Пуласки повернулся спиной к охранникам, опустился на одно колено и несколько секунд расшнуровывал ботинок; потом на другое и проделал то же со вторым ботинком. Поднялся, медленно стянул оба, поставил их на ленту транспортера, добавил к ним пистолет, запасную обойму, наручники, рацию, монеты, мобильник и металлическую ручку, сложив все это на пластмассовый поддон.

Потом прошел через металлодетектор, и тот пронзительно пискнул, обнаружив переносной драйв в кармане полицейского.

– Что еще у вас есть?

Тяжело сглотнув, Пуласки помотал головой и похлопал себя по карманам.

– Ничего.

– Нам придется обследовать вас металлоискателем.

Пуласки шагнул еще дальше от рамы металлодетектора в сторону выхода. Второй охранник начал водить ручным металлоискателем вдоль туловища полицейского и остановил его у груди. Прибор издал громкий сигнал.

Пуласки рассмеялся.

– Прошу прощения. – Он расстегнул пуговицу на форменной рубашке и показал надетый под ней бронежилет. – Совсем забыл. Металлическая вставка. Защищает сердце от любой пули, кроме винтовочной со свинцовым сердечником.

– Ну, «пустынный орел», наверное, тоже пробьет, – предположил охранник.

– Если хотите знать мое мнение, пистолет пятидесятого калибра – это нечто противоестественное, – пошутил Пуласки, вызвав наконец улыбки на лицах охранников.

Он начал стаскивать с себя рубашку.

– Не надо. Не думаю, что так уж необходимо, чтобы полицейский тут исполнял стриптиз.

Дрожащими пальцами Пуласки опять застегнул рубашку как раз над тем местом, где находился драйв, – он засунул его под жилет, пока, отвернувшись, стоял на колене и расшнуровывал ботинок.

Потом забрал с поддона свои вещи.

Мартин, обойдя металлодетектор, провел Пуласки через очередную дверь. Они очутились в главном лобби – большом, пустынном помещении со стенами, отделанными серым мрамором, на одной из которых была выгравирована огромная эмблема «ССД» – сторожевая башня с окном.

– Всего хорошего, господин полицейский, – попрощался Мартин и повернулся к нему спиной.

Пуласки зашагал дальше к тяжелым дверям из толстого стекла, безуспешно стараясь унять дрожь в руках. По пути он впервые обратил внимание на батарею видеокамер, держащих под наблюдением все лобби. Они неподвижно застыли на своих кронштейнах, как стервятники, терпеливо ожидающие, когда раненая добыча испустит дух и замрет.

Даже до боли знакомый и родной голос Джуди не мог отогнать от Артура Райма навязчивые мысли о Мике, разрисованном татуировками белом зеке, безнадежно «подсевшем» на метамфетамин. О том, как тот непрерывно бормочет себе под нос, то и дело засовывает руки себе в карманы брюк и при этом всякий раз поглядывает на Артура.

– Милый, о чем ты думаешь?

– Прости, отвлекся.

– Мне надо рассказать тебе о чем-то, – заявила Джуди.

Об адвокате, о деньгах, о детях – что бы это ни было, терпения Артура Райма на новую проблему уже не хватит. Он готов был взорваться.

– Слушаю, – произнес он обреченно.

– Я была у Линкольна.

– Что?

– Мне не оставалось другого выхода, Арт. Адвокату ты не доверяешь. А само собой дело не сдвинется.

– Но… я же просил тебя не звонить ему.

– Не забывай, что у тебя есть семья, Арт. Хочешь ты или нет, но тебе необходимо думать и обо мне с детьми тоже. Нам давно уже надо было обратиться за помощью к Линкольну.

– Я не хочу, чтобы он принимал в этом участие. Позвони ему, скажи, мол, спасибо, сами справимся.

– Сами справимся?

Джуди Райм не верила своим ушам.

– Ты с ума сошел?

Артур не раз убеждался в том, что жена сильнее его – и к тому же, наверное, умнее. Она пришла в ярость, когда он, хлопнув дверью, ушел из Принстона после того, как его обошли с профессорской должностью. Джуди сказала тогда, что он впал в истерику, как капризный ребенок, не получивший желанной игрушки. Теперь Артур жалел, что не прислушивался к ее советам.

А Джуди продолжала распекать мужа:

– Ты, наверное, думаешь, что в последнюю минуту в суд явится Джон Гришэм и спасет тебя! Но этого не случится, пойми! Господи, Арт, скажи спасибо, что я не сижу сложа руки.

– Спасибо, – поспешно промямлил он. – Я тебе в самом деле благодарен, только…

– Что «только»? Этот человек чуть не погиб, у него парализовано все тело, он живет в инвалидной коляске. Бросил все свои дела, чтобы искать доказательства твоей невиновности. О чем ты думаешь, черт возьми? Хочешь, чтобы твои дети росли, считая тебя убийцей, доживающим свой век за тюремной решеткой?

– Нет, конечно, – опять невнятно возразил Артур, не в силах отделаться от мучительных раздумий. Ему казалось, Джуди не верит, что он не был знаком с убитой женщиной, Элис Сандерсон. Жена, конечно, не считает его убийцей, но наверняка думает, что они были любовниками.