— Ты главный — вот и командуй. А пока их нет, я бы не отказался перекусить. Надеюсь, морить нас голодом ты не собираешься? — лениво проговорил отец, не открывая глаз.
Всегда поражался его способности устраиваться с комфортом и в любой ситуации находить время поесть. Отсутствием аппетита он никогда не страдал. Серон задумался на минуту, вспоминая, что есть вкусного в кладовой — это я поймал его мысль, и мы вместе отправились на поиски сьестного. Пока мы складывали продукты на неизвестно как оказавшееся здесь большое блюдо, и выбирали бутылку вина, алонафт ощутимо вздрогнул. Я чудом не уронил то, что держал в руках — мне повезло, что клапан-вход за моей спиной закрылся и мягко спружинил, когда я на него упал. Серон замер, прислушиваясь.
— Первый прибыл, — улыбнулся брат. — Идем быстрее — я хочу, чтобы ты увидел Атера во всей красе. Только не рекомендую в его присутствии снимать щиты с сознания. Он — один из самых сильных менталистов во вселенной.
На полу в рубке лежал коричневый блин, похожий на ковер, под которым кто-то спрятался и шевелился. По центру яркого пятна находилась выпуклость мне по колено высотой. Серон спокойно обошел его, и я последовал за ним. Водрузив еду на стол, повернулся и стал ждать, что же будет дальше.
На поверхности блина появились желтые пятна, хаотично разбросанные по всей площади, они постепенно упорядочили свое движение и образовали спиральный узор. Одновременно с этим выпуклость стала расти, вытягиваться вверх, вбирая в себя "блин", сквозь складки которого медленно проявлялись очертания человеческой фигуры. Желто-коричневая спираль никуда ни делась — она опоясывала демиурга с головы до ног — да, теперь от кляксы протоплазмы на полу уже ничего ни осталось. Демиург продолжал изменять свое тело, в угоду нам, принимая непривычный для него облик. Подозреваю, что в своем мире он так и лежит мягким ковриком.
Краски потеряли яркость, и теперь перед нами стоял, несомненно, мужчина. Мускулы то наливались, то сдувались, поиск идеальной формы продолжался. Лицо, напоминающее комок глины, плыло, первыми появились отверстия, и только потом вырос нос. Тонкие губы улыбнулись и стали двигаться, словно проверяя границы дозволенного — рот широко открылся, потом губы вытянулись в трубочку и, наконец, успокоились. Открылись глаза, вертикальный зрачок занял свое место на фоне коричневой радужки.
Я на секунду оторвался от зрелища, чтобы глянуть на реакцию отца. А он умудрился приказать алонафту развернуть кресло на сто восемьдесят градусов и теперь, со стаканом вина в одной руке, и бутербродом — в другой, скептически смотрел на пришельца.
— Не-а… — лениво пробормотал он и покачал головой, когда нос нашего гостя превысил разумные пределы.
Волосы демиурга пробились и сразу отросли до пояса. А впереди появились гениталии, они росли, росли…. Мы с Сероном уже не могли больше сдерживаться и засмеялись, а папа даже нагнулся вперед, так его заинтересовал процесс. Наш смех помог, консультант посмотрел вниз, и те шары, которые он отрастил, резко уменьшились.
Перед нами теперь стоял желто-коричневый в полосочку красавец, полностью обнаженный. Голос пришельца, низкий и хриплый, прозвучал неожиданно:
— Приветствую вас! Прошу простить мое опоздание. Альдинир, рад тебя видеть.
Отец встал и, все еще улыбаясь, протянул руку консультанту.
— Здравствуй, учитель! Тебя понизили, или ты добровольно сюда прилетел? Не ожидал встретить тебя здесь. Хотя, помня о твоем любопытстве…. - договорить ему не дали — пришелец притянул его к себе и крепко обнял.
— Здравствуй, мой мальчик! Я не мог оставаться в стороне, когда решается судьба моего воспитанника.
— Хорошо, что ты здесь. Вот только… — проговорил папа, выбираясь из объятий своего учителя. — Оденься, что ли.
— Я плохо получился? Что-то забыл прилепить? — гость осмотрел себя.
— Нет, скорее наоборот — слегка перестарался, — усмехнулся отец.
Ого, так это — живая легенда, Первый — старше его нет. Я слышал, что он бросил руководить Советом еще десять тысяч лет назад, и с тех пор не появлялся, а теперь оказывается, он воспитал отца и его старшего брата. И я по-другому посмотрел на только что прибывшего демиурга. Серон, заметив восторг на моем лице, раздулся от гордости и шепнул:
— Это я его нашел и пригласил.
Тем временем в руке у Первого появилась хламида цвета темного шоколада, и она скрыла от наших глаз полосато-мускулистое великолепие. Вот и хорошо, а то в глазах уже рябило.
— Я так давно не становился человекоподобным, что немного подзабыл, как это делается.
— Нормально. Бывает. А кто еще должен прибыть, ты в курсе?
— Фарлина, разбавит и… хм… наше мужское общество. А это кто?
Первый подошел ко мне и, протянув руку, представился:
— Атер.
— Валериан, сын Альдинира. Пока младший.
Вблизи я смог разглядеть великого демиурга подробно. Шестипалая рука оказалась неожиданно горячей, кожа — плотной и шершавой, и глаза без белков, в которых пульсировала тонкая вертикальная линия зрачка, то расширяясь до овала, то сжимаясь в еле видимую паутинку. Но больше всего меня поразили волосы: то, что я сначала принял за косички, на самом деле оказалось тонкими кожаными ремешками.
— Очень приятно познакомится! Дин! — не отрывая взгляда от моего лица, обратился Атер к отцу. — Лиза опять вынашивает потомство?
— Фу, как некрасиво. Атер, это называется — беременность. Запомни, пожалуйста, что не все размножаются почкованием, как ты. Некоторые еще и получают удовольствие от этого процесса.
— Это как? — удивился демиург. — Я, кажется, совсем отстал от жизни в своем мире. Решено, жди меня в гости. — Он задумался и посмотрел в потолок, что-то высчитывая. — Через пять условных декад у меня окно в программе. Прилечу к вам в отпуск на неопреденное…
Договорить ему не удалось, прибыл последний член нашей команды. В рубку впорхнула девушка и сразу повисла на шее моего брата. Внешность у нее была самая обычная… для жителя каменного века. Короткий ежик светлых волос, бронзовый загар и одеяние из мягкой кожи. Много обнаженного тела — руки, часть живота и ноги от середины бедра. Правда, юбка была немного длиннее за счет висящих треугольных кусков кожи, но более скромным от этого туалет красавицы не стал. Перетянутые веревочками крест-накрест чулки по колено и тапочки, покрытые пылью — ничего так, все в одном стиле.
— Всем привет! — бодро проговорила она, продолжая держать моего брата за руку. — Серончик, я там кое-что захватила с собой, ты мне поможешь распаковать? А это твой отец, да? Фарлина, — представилась она, протягивая отцу руку для поцелуя.
— А это мой брат. Ри, подойди, я вас познакомлю. — Серон потащил ее в моем направлении.
Легкая ручка с обгрызенными ногтями утонула в моей ладони, а глаза, светлые до невозможности, оценили мою внешность. Серон спас меня как раз в тот момент, когда я уже хотел закричать, что недавно женился. Он обнял ее одной рукой за талию и прошептал в ушко:
— Так что ты хотела, чтобы я сделал?
— О, сущий пустяк! — и она утащила Серона в коридор.
Отец о чем-то тихо разговаривал с Первым, Серон все еще помогал Фарлине, а я, от нечего делать, занял место у окна. Каникулы в водном мире суматохой событий и дел заткнули дыру, из которой упорно лезла тоска. Образ Линн с надутыми от обиды губами, и ее имя, постоянно, что бы я ни делал, звучит во мне. Я скучал по ее губам, по ее рукам и ее улыбке. Минута покоя, бездумный взгляд сквозь прозрачный зрачок алонафта — и мои мысли опять вернулись к ней.
Пока я предавался тоске, вид из иллюминатора изменился: алонафт подлетал к зарождающемуся тропическому урагану. Облачность под крылом спутника взорвалась, стремительно закручиваясь в спираль. Впереди показался глаз тайфуна. Ветер усилился, алонафта ощутимо тянуло в сторону. Я положил руки на подлокотники кресла, мысленно обратился к животному и неожиданно получил ответ. Вопросительные интонации, любопытство собаки, тыкающей мокрым носом в ладонь. Теплое урчание окутало меня дружелюбием. Он нас любит. Он скучал — лететь одному так тоскливо, он не хочет опять остаться один, без хозяина. Образ Серона пробился сквозь щенячий восторг, и я почувствовал радость алонафта и благодарность за то, что мы пришли к нему. Я прикрыл глаза и погладил подлокотник. А он и в самом деле, как собака — видимо, ему понравилась ласка, и, когда я перестал, он толкнул меня в руку — гладь, не останавливайся. Я спросил: не опасен ли ему сильный ветер? И он взмыл легко и плавно, меня не сильно вдавило в кресло, и я проводил глазами уходящий назад тайфун.
