— Как думаешь, он последовал за тобой?

— Определенно, — прошептал я. — Правда, похоже, он не особо торопится меня сцапать. Может быть, ждет подкрепление.

— Отлично. Оставайся там, не высовывайся. Мне нужно еще кое-где кое-что проверить.

— Ой, подожди, Джен. Ты что, хочешь использовать меня, чтобы его отвлечь?

— Ты можешь пробежать мимо него?

— Не понял: как это — пробежать?

— Послушай, Хантер, позвони мне, если я буду тебе нужна. Если тебе надоест пялиться на метеориты, рядом экспозиция классных самоцветов. Мне нравится этот зал.

— Я в восторге.

— Но лучше тебе из него выбраться. Потому что зал самоцветов — это тупик.

— Ты хочешь сказать, что единственный путь отсюда — это тот, которым я явился сюда?

— В точку попал. Так что сиди и не высовывайся. Пока.

Я присел, укрывшись за большой глыбой железа, и, как всегда в тревожных обстоятельствах, стал заполнять голову бесполезными сведениями, то и дело отводя взгляд от зияющего прохода и читая окружающие меня информационные таблички.

Оказалось, что большой метеорит был привезен в Нью-Йорк Робертом Пири, исследователем Северного полюса. Он весил — тут я снова бросил взгляд на проход — тридцать четыре тонны, что сделало его перевозку на корабле особым приключением. Мало того что под тяжестью железяки корабль едва не пошел ко дну, так эта хрень еще и притянула к себе стрелку корабельного компаса, так что лоцман никогда не мог определить, где какое направление.

Я испытывал сходное чувство: сидел и представлял себе, что эта глыба притягивает стрелку компаса лысого громилы и выводит его прямо на меня.

Но, как ни странно, сидение на корточках в темноте подействовало на меня благотворно, приведя в порядок те рефлекторные связи, которые были порваны в планетарии на презентации «Пунь-шам».

Спустя несколько минут ожидания и размышлений я вспомнил старую городскую легенду о японском мультике, один из эпизодов которого, вроде бы из-за особого светового эффекта, вызывал припадки у детей. Интересно, насколько правдива эта история? Похоже, авторы клипа использовали тот же принцип: эпилептических приступов их огни, конечно, не вызывали, но дурманящий, сбивающий с толку эффект был налицо.

И зачем им это нужно?

Я был уверен только в одном: «Пунь-шам» — псевдопродукт. Как и поддельные кроссовки, он предназначен для того, чтобы нарушать порядок вещей, разрывать священные узы между брендом и покупателем. Я посмотрел на свои пурпурные руки и задумался. «Антиклиент», конечно, действовал странно, однако, похоже, в моей голове уже начали вырисовываться очертания повестки дня.

Спустя несколько минут среди обезьяньих скелетов появился лысый тип. Я пригнулся ниже, всматриваясь из-под большущего космического валуна. Его парадные туфли поблескивали в темноте.

Он был не один.

Рядом с его туфлями вышагивали ковбойские «казаки», тоже мне знакомые.

Второй парень, принимавший участие в погрузке обуви, сейчас тоже был в черной униформе охранника.

— Хантер? — позвал лысый тип. — Мы знаем, что ты здесь.

Я попытался убедить себя, что на самом деле ни черта они не знают, но сердце мое сильно билось, ладони вспотели. (Я чуть было не вытер их о пиджак, но спохватился, что мне еще нужно получить за его возврат сумму в две тысячи долларов.)

Улизнуть от них не было никакой возможности. Они стояли у входа плечом к плечу, отрезая мне путь к бегству.

Может быть, они направятся дальше, к следующему залу, — тогда я смогу сделать рывок к лестнице, и черный костюм пингвина скроет меня в музейном сумраке. Может быть, появится Джен и выручит меня.

Но скорее всего, мое дело — труба.

Они простояли некоторое время, а потом я услышал, как лысый тип пробормотал:

— Это должно сработать.

Тихое, неравномерное кликанье достигло моих ушей. Набирали номер…

Имея в запасе пару секунд, я успел сообразить, что он делает: отчасти потому, что был готов к этому с того момента, как получил назад телефон. Он набирал мой номер. Звонок вот-вот выдаст меня.

Я пошарил в кармане, вытащил трубку и отключил звук столь молниеносно, что хоть в кино показывай. А потом в ужасе вытаращился на него, ощутив в кармане вес еще одного сотового.

Чей телефон в моей руке — мой или Мэнди? Они совершенно одинакового размера и формы, а цвета в темноте не разглядеть.

Я достал второй мобильник…

И тут первый, к счастью уже переведенный в режим виброзвонка, засветился и завибрировал. Я бесшумно выпустил воздух из легких.

Правильный выбор был сделан по чистой случайности. (А может быть, у меня есть телепатическая связь со своим телефоном? Стоит обсудить.)

Парочка молчала, прислушиваясь, а телефон Мэнди в руке подсказал мне идею. Я тихонько положил его на ковровое покрытие с коротким ворсом и подтолкнул ко входу в секцию самоцветов. Он скользнул по ворсу, как хоккейная шайба, пропал из виду и тихонько стукнулся обо что-то в соседнем зале.

— Ты слышал? — спросил ковбой-водитель, и лысый на него шикнул.

Мой натренированный большой палец уже был в действии, срочно набирая номер Мэнди. В считанные секунды из соседнего зала начала доноситься шведская мелодия.

«Попытай счастья со мной…»

— Он там.

Ноги пришли в движение, ковбойские казаки зашагали вперед, блестящие туфли, медленно и целенаправленно, тоже. Они проследовали мимо гигантского метеорита и остановились у входа в зал самоцветов, снова плечом к плечу, уверенные, что загнали меня в ловушку. Из телефона вновь и вновь звучала скандинавская мелодия.

— Ответь по своему телефону, парнишка, — рассмеялся «ковбой». — Мы хотим поговорить с тобой.

Я начал ползком огибать метеорит: оказалось, что из-за долгого сидения на корточках у меня затекли ноги. Да еще как!

— Эй, там что-то светится.

— Ясно, что. Хантер, кончай тратить наше время попусту.

Я выступил из укрытия и большими, бесшумными шагами двинулся по застланному ковром полу. Они находились всего примерно в десяти футах от меня, но смотрели в противоположную сторону, щурились, вглядываясь в темноту. «Ковбой» направился к телефону Мэнди.

Я оторвал от них взгляд и сосредоточился на том, чтобы бесшумно пробраться через зал биологии и эволюции человека. Моя затекшая нога тем временем восстановила подвижность, вернувшись к благословенному состоянию обезьян на деревьях, а вот передо мной оказалась лестница.

Я устремился по ней вверх, уже не заботясь о невидимости.

На полпути передо мной из темноты возникла человеческая фигура. Я врезался в нее и выругался, когда мы оба свалились на пол.

— Какого?..

Это была женщина с серебряными волосами, которую мы с Джен видели в заброшенном доме. Сейчас она оказалась так близко, что я различил поблескивающие серьги в форме ракет. Они оставили ее здесь караулить лестницу.

Я рывком выхватил «Пунь-шам»-камеру, направил ей в лицо, в нескольких дюймах от моей протянутой руки, закрыл глаза.

И нажал кнопку.

Вспышка была такова, что я ощутил красный свет даже сквозь фильтр моих век и, вскочив на ноги, испытал головокружение. Ну а ей досталось по полной! Но даже при этом она ухитрилась вцепиться пальцами мне в плечо.

Я вырвался. Открыв глаза, увидел, что она держится за глаза, пытаясь проморгаться.

— Черствый найденыш! — выкрикнула она, видимо имея в виду «чертов гаденыш!».

Я одним махом преодолел оставшиеся ступеньки и пробежал мимо птичьих чучел к оградительной ленте.

Переступив через нее, я кивнул женщинам в вечерних нарядах.

— Вы откуда идете, там тоже вечеринка? — спросила одна.

— Ага, там дают отличные подарки. Направо и вниз по лестнице.

Они плотной толпой устремились мимо меня, а я направился обратно к залу африканских млекопитающих, срочно набирая номер Джен.

— Хантер! Ты в порядке?

— Я оставил их внизу.