– Самолет был «стерильный», то есть полностью проверенный на оружие и наркотики перед вылетом.
– А какова роль диспетчеров?...
– Обычно наземный диспетчер сообщает номер коридора, по которому может пролететь самолет, и скорость ветра, но все решает пилот, а диспетчер не имеет права вмешиваться в технику пилотирования!..
– Зато диспетчер может задержать вылет или запретить посадку.
– Все воздушное пространство поделено на зоны... Зона управления – двести-двести пятьдесят километров, зона маневрирования – сорок, а перед вылетом – всех тщательно досматривают.
– И экипаж тоже?...
– Да.
– Спасатели собрали все личные вещи пассажиров авиалайнера, но руки среди них не было...
– А бомбы с таймером не могло быть?...
– Раз пилоты не успели связаться с землей, значит, катастрофа произошла мгновенно! Следов взрыва-то нет... И потом, ни слова про сигнал «SOS».
– Сигнал был!.. В интересах следствия о нем умалчивают.
– Не было сигнала...
– Но его слышали с земли!
– Крейсерский эшелон – десять тысяч метров... Самолет начал падать далеко от болота.
– При чем тут крейсерский эшелон, а?...
Наконец разговор закончился, и, пока Фуат собирал на стол, ставил на огонь чайник и резал тупым ножом колбасу, стертые лазером пальцы Анджея Злотого щелкнули, и бумаги, которые он привез, сгорели в пламени зажигалки за какие-то секунды, а пепел он выкинул в пустой камин.
Всего через час – ближе к рассвету – от лодочной станции отплыл катер, на нем был один лишь Анджей Злотый. Катер медленно плыл мимо серых домиков в староприбалтийском стиле, маленького рынка, золотошвейной и карандашной фабрик и пустырей...
Оптический обман присутствовал и тут – высокий долговязый Анджей Злотый казался малышом в утреннем тумане, похожем на разведенный водой кефир. Он был одет в вельветовую рубашку и старые джинсы. На полу возле его ног лежал большой рюкзак. И даже на борту катера Анджей Брониславович Злотый выглядел, один в один, шофером-дальнобойщиком и более никем. Злотый был одним из лучших посыльных агентов Лубянки.
Перед рассветом над Тапой снова кружили натовские «АВАКСы»...
Сломанная голова
Итак, вернемся в ресторан Аронсона...
Как вы помните, Рейтель был неприятно изумлен тем, что душевнобольной вошел в ресторан, но еще больше он был поражен, когда тот, оглядевшись, быстро подошел к нему и без приглашения сел на мягко скрипнувший ресторанный стул.
– Привет, – сказал Кукулис. – Ты-то мне и нужен, бродяга!.. Закажи-ка мне чего-нибудь поесть, – добавил он, заметив, что Валду Рейтель медлит и даже встает, чтобы уйти...
«Человек раскрывает рот и хочет что-то сказать, а сказать-то ему нечего: или прописные истины, навязшие в зубах, или такой поток зла, что лучше побыть одному, чем с таким собеседником».
Валду Рейтель только что отобедал с клиентом, от которого за версту несло таким негативом и тяжестью, что впору было сходить в душ и смыть с себя чужое зло... А спустя несколько минут еще один негатив целенаправленно устремился к нему. Это был однорукий детектив Марк Кукулис и по совместительству абсолютно душевнобольной тип.
Валду Рейтель вздохнул, подозвал официанта и сделал заказ. Потом закурил, глядя, как Кукулис громко чавкает, поглощая мясо, запеченное с грибами.
– Я детектив, – быстро поев, сообщил Кукулис. – Надеюсь, понятно?... Я – Марк Кукулис!
«Никогда не разговаривай с психопатами, внучок», – учил маленького Валду дедушка Валдис, пока был жив.
И Рейтель, вспомнив это, загасил сигару и встал. Его фирменный уверенный взгляд не предвещал ничего хорошего самозваному детективу.
– Постой-погоди-не-стучите-колеса!.. – пропел Марк Кукулис, нахально схватив Рейтеля за полу пиджака. – Автоавария... мгновенная смерть и – такая счастливая прошлая жизнь?... – поцокал он зубами. – Постой-ка!..
Червячный привод его искусственный руки щелкнул, раздалось легкое жужжание, и рука непроизвольно дернулась, совсем как живая. Рейтель вздрогнул и машинально сел, глядя на искусственную кисть, которая трясла пластмассовыми пальцами.
– Это ты задавил алкоголика и неудачника – ее мужа?... – взял быка за рога Кукулис, глядя на опешившего Рейтеля взглядом поборника зла.
И у того вдруг задрожал уголок рта...
«Пройдоха – нездоров навечно, – сразу понял суть Рейтель. – Сейчас я его напугаю, нет, попозже...»
На что Кукулис, постучав по столу, ядовито произнес:
– Столько натворил... Задавил человека, а уголовное дело приостановлено?... Котов! Уже забыл такого, бродяга?...
«О чем бормочет этот человек?...» – Рейтель потрогал салфетку, облизал губы и, поднимаясь, сказал:
– Но никакого дела нет, оно закрыто.
– Та-а-ак, ты сбил человека, а не собаку, и дело закрыто?... И думаешь – все шито-крыто?... Выходит, ты тот самый человек, довольный своей судьбой?... – угрожающе пропел Марк Кукулис в спину уходящему Рейтелю.
«Большие помехи с головой!.. Чрезвычайно!» – Рейтель остановился и обернулся на Кукулиса. Тот манил его весьма непристойным жестом...
– Садись, смертник! – кивнул на стул по другую сторону стола Кукулис.
На них молча взирал возникший ниоткуда официант в очках с золотыми дужками.
– Я заплачу, – кивнул Рейтель и вытащил бумажник. – Подождите...
«Нравственный урод», – думал он, доставая деньги, руки у него заметно дрожали.
– Если он вам мешает – я позову охрану, – убрав деньги в карман фартука, предложил официант, кося очками на Кукулиса.
– Если прекрасная дама решилась на убийство – будьте уверены, ей все сойдет с рук! – со смехом выпалил Кукулис и победно взглянул на Рейтеля.
Официант, заметно нервничая, оглянулся...
– Я поговорю с ним, – вдруг сказал Рейтель. – Не тревожьтесь...
– Как знаете. – Официант постоял и нарочито медленно ушел.
– Итак, что тебе надо?... – Валду Рейтель вернулся и присел за тот же стол.
– А информация стоит денег. – У Кукулиса загорелись глаза. – Больших денег, – добавил он, очертя в воздухе круг.
– Сколько?... – Рейтель рассматривал пешеходов в окне.
– Десять тыщ крон! – не раздумывая, очень напыщенно сказал душевнобольной.
Рейтель подумал и вытащил сто крон, показав их Кукулису, впрочем, не отдавая сразу.
– Ладно, – кивнул тот, даже не раздумывая. – Сегодня я – добрый! – И протянул руку...
«Нравственный уродец!» – повторил про себя Рейтель, стараясь не смотреть в неумное лицо, когда-то бывшее лицом человека...
– Что можно сказать о том, кто жил вчера, а сегодня его уже нет?... – пространно спросил Кукулис, пряча деньги в карман брюк и глядя на стоявшего у дверей официанта. Тот не сводил с душевнобольного внимательно-ленивых глаз...
Рейтель кивнул, и официант, пожав плечами, сделал вид, что отвернулся.
– О чем вы говорите?... – Рейтель сознательно перешел на вы. – Что за бред?...
– Вы сбили ее мужа – и она жаждет мести, – Кукулис улыбнулся, сказав это. – У него еще не сточились зубы, когда он преставился!..
– Кто она?... – быстро спросил Рейтель. – Про кого вы мне тут говорите?...
– Его жена, – фыркнул детектив.
Рейтель молча разглядывал физиономию Кукулиса...
– Она работает у тебя! – быстро добавил тот. – А ты не знал?... Ага.
– Где? – поморщился Рейтель.
– На радиостанции, зовут Сашка...
Рейтель хмыкнул и, сделав характерный жест, встал.
– Я – не дурак! – вслед ему крикнул оскорбленный Кукулис. – Я три училища закончил!.. Сам выйду, сам выйду! – отстранился он от мускулистой руки официанта. – Сам!..
Сто крон из кармана упали на пол, Кукулис выскочил из ресторанных дверей и быстро пошел по улице Пик, громко брюзжа:
– Чертов холеный чурбан!..
И через минуту в зале наступила тишина... Только мухи жужжали под потолком. Всего лишь сорок три мухи с эстонской пропиской.
Аутентичности – нет
Над Тапой клочками плыл туман... Если бы можно было заглянуть из космоса в каждую из комнаток или пространств, в которых находились этой ночью в ту самую минуту все значительные герои романа, то возникла бы картина, абсолютно реальная и бестолковая...
