— Кто он? — шепнул Майкл.
— В определенном смысле, это я. Но не я один… Уходите, Майкл. Бегите через окно — он ждет вас прямо за дверью. И не возвращайтесь, если вам дорога ваша жизнь.
Майкл попятился. Он больше не мог оставаться между истиной и безумием. Забыв обо всем, забыв советы и предупреждения, он бросился к двери, едва не споткнулся о порог и вылетел наружу…
Осенние листья кружили на фоне неба, ловя мягкий свет в паутину нежно-желтых прожилок. Воин из будущего поджидал его в конце аллеи, улыбаясь и скрестив руки на груди. Казалось, его силуэт был выжжен на невидимом холсте воздуха.
— Приветствую, — сказал он, и секундная мысль о том, что враг действительно рад его видеть, отняла у Майкла немного спокойной уверенности.
Воин смерил его долгим взглядом. Тонкие пальцы коснулись расстегнутых манжет, и он закатал рукава движением обеих рук.
— С моей стороны было бы глупо пытаться решить все мирно, но видишь ли, я не люблю лишний раз опускаться до потасовок.
— Твоя миролюбивость была особенно заметна, когда ты разыгрывал уничтожение Земли…
— Ты сам вынудил меня пойти на эти меры. Я не утверждаю, что добиваюсь мира или пытаюсь его сохранить. Я просто знаю ему цену.
— Вот как? Тогда, может, прекратишь эту игру в прятки и покажешь, кто ты есть на самом деле?
— Ты не способен воспринять меня иначе. Тем более, мы в Нереальности, здесь все видится по-другому. Хочешь победить меня — рискни. Сделай шаг.
Эти слова прозвучали как вызов. Майкл сжал зубы и скрестил ладони, но страх перед неизвестным подтачивал его смелость. Глаза воина сощурились в ожидании удара. Руки, скрещенные перед лицом, казались нечеловеческими: белая, гладкая кожа, без шрама, без царапины, с хрупкими нитями вен… Страх высвободился, словно пружина; не успев подавить секундный порыв, Майкл увидел, как ярчайшая вспышка сорвалась с его ладоней.
Удар был долгим. Он изматывал Майкла, пока тот не почувствовал, что его сердце готово остановиться. Тонкая нить силы оборвалась; с ней ушла и последняя воля к борьбе. Майкл приоткрыл глаза с неподдельным страхом. Удалось? Не удалось?..
Воин из будущего стоял на прежнем месте, устало изучая изгиб пальца.
— Моя очередь, — сухо заметил он.
Майкл не понимал, зачем Запредельный разыгрывает этот спектакль. Вместо того, чтобы атаковать, воин посмотрел вверх, и его глаза сощурились от яркого света солнца. Пальцы Запредельного чуть заметно пошевелились: он словно потянул за невидимые ниточки, и нереальный мир мгновенно сменил декорации. Все вокруг превращалось в грубый мираж, окрашенный в цвета закатного солнца. Небо опустилось так низко, что Майкл мог коснуться его рукой. Еще немного — и солнце упало бы на землю, превратив ее в выжженный пустырь. Он отвернулся, чтобы хоть как-то спастись от убийственного света, но горизонт метнулся влево вслед за ним, и чем больше видел Майкл, тем масштабнее становилось зрелище. Краски заката высыхали и блекли, превращаясь в стекло… нет, не в стекло…
Это был лед. Стены казались стеклянными, покрытыми сотнями тысяч зеркал, в которых вдруг взметнулись языки пламени. Майкл оглянулся, но огня не было… только на стенах… только в прозрачной мозаике льда… Он был на дне ущелья, на дне мира, и вершины ледяных пиков уходили в сумеречное небо… Холодный ветер завис на скалах тяжелой пленкой инея. Майкл поднял взгляд. Он был там. Но это был уже не Запредельный. Тень скользнула по его лицу, стирая привычную внешность, и то, что увидел Майкл, вырвало из его груди тихий стон.
Тот, кто стоял перед ним, был высок… слишком высок… Его фигура в белом походила на колонну света, что поддерживала окружающий мрак. Белые волосы, запутавшиеся в ветре… лицо нечеловеческой красоты… и этот взгляд, безумный и мрачный, тяжелый, сладостный, ядовитый… Он поднял руки, будто охватывая все ущелье одним изящным движением, и проговорил:
— Мое скромное жилище.
Над ладонью "призрака света" — Майкл не смог бы придумать лучшего определения для этой сущности — закружили огненные искры. Их полет был легок, будто они подчинялись одной мысли… а он улыбался сладостной улыбкой — таинственный, непостижимый, призрак идеального зла. Искры повторяли малейшее движение тонких пальцев, заманивая в ловушку, выстраивая посреди тьмы огненные змеиные кольца… и вдруг остановились… как и его изучающий взгляд… Майкл знал, что этими глазами на него смотрит неотвратимая смерть.
Лицо "призрака" светилось неземным удовольствием, когда он насмешливо произнес:
— На колени.
"Нет…" — в отчаянии подумал Майкл.
— Нет… — прошептал он, догадываясь о цене, которую ему предлагают заплатить.
— На колени, — повторил "призрак", почти смеясь, и его голос разнесся эхом в тысячу голосов. Весь мир, все то, что знал Майкл, меркли перед силой призрачной фигуры. Голос не стих: он продолжал звучать в ушах Майкла, стирая его память о себе.
И Майкл забыл. В его сознании разверзлась пропасть — такая же, в которой были они. Его колени медленно сгибались… вечность промелькнула в этом замедленном падении, дерзком вызове, неземном наслаждении темнотой… Колено Майкла почти коснулось земли, когда его сознание вдруг охватило последнее из оставшихся чувств — чувство гордости. Он поднял голову и посмотрел на своего врага пристальным и дерзким взглядом. "Покориться? Тебе?" — произнесло худшее из его "я", настолько самоуверенное, что не согласилось бы и с неминуемой смертью. Он изобразил на губах дерзкую улыбочку и произнес четыре слова, в которых сквозила мертвая уверенность:
— Я тебе не покорюсь.
Усмешка "призрака" стала совсем нехорошей.
— Ах, так, — прошептал он, едва шевеля губами. — Ну что же… я никого не заставляю… хочешь, не хочешь, дело твое… Ты, видимо, наивно полагаешь, что у тебя еще есть шанс спастись… но вот ведь незадача: выход — он у меня за спиной…
Майклу с трудом удавалось удерживать "призрак" в поле зрения. Это было зрелище, недоступное человеческому глазу: его красота была совершенной, но в линиях, что очерчивали лицо, сквозила порочность. Он был безупречен в своем свете, который слепил и повергал в абсолютную тьму.
— Не передумал? — спросил "призрак", чьи губы дрогнули от наслаждения безграничной властью. — Ты отверг мое предложение, хотя мог бы поступить умнее… нет, я не виню тебя за глупость, это свойственно людям, это естественно, а потому неуязвимо перед критикой разума. Но несмотря на безнадежное несоответствие "человека" гордому звучанию этого прекрасного слова, должен признать, что сама идея вашего… извини, нашего, существования оправдана хотя бы тем, что люди умеют превосходно играть словами. Никогда не задумывался, почему слова для нас так много значат, почему мы боимся их, но в то же время мы — их повелители, мы убиваем ими, обращаем их себе на пользу, презрев их смысл? Да, мы лишаем их смысла, а вместе с ними лишаем смысла и самих себя, потому что не можем прожить даже без слова с большой буквы, которое называем "имя". Имя — это наше клеймо, веревка на нашей шее, за которую стоит лишь потянуть… Ты ведь хотел узнать, кто я? Но тебе были нужны слова, а не правда! Я — это то, что ты обо мне скажешь. Я — это то, что обо мне говорили. Мало кто видел меня, я известен преимущественно со слов. А может быть, я сам — это слово, наглухо впечатанное в людское сознание? Слово, которому вы верите больше, чем своим глазам? Да, я старался, я пытался научить вас думать по-другому, я так хотел слегка вас испортить, пока мне не открылась простая истина: сомнения, которыми щедро снабжает вас разум, неотвратимо заканчиваются новыми убеждениями, еще более сильными, чем они были до того. И как я не пытался навязать вам вечный вопросительный знак, вы неизменно превращали его в точку. Это похвальное упрямство, Майк, и ты — его блистательный пример. Я знаю, ты сомневался, ты был близок к тому, чтобы переступить через собственное "я"… Ну же, Майк… скажи то, что я хочу услышать…
— Пошел… к черту…
Воин выдал короткий, резкий смешок.
