— Итак, ты снова отказался. Мне ничего не остается, как пойти на крайние меры, ибо терпение мое не безгранично.
Произнеся это короткое прощание, "призрак" приподнял ладонь, над которой парили легкие, неуловимые искры.
— Ну, как? — спросил он. — Готов сыграть с огнем?
Пропасть тьмы прорезала раскаленная вспышка, словно взмах двух огненных крыльев. Вихрь огня погрузил в себя одинокую фигурку Майкла, змеей проскользнув в его сердце. Он не мог ни вдохнуть, ни шевельнуться… тьма приближалась к нему коварной, петляющей тенью… Удар невидимой силы показался ему мягким, словно легкий толчок рукой, словно дуновение холодного ветерка. В той части сознания, которая еще была способна мыслить, отпечаталось осознание боли, но самой боли Майкл уже не чувствовал… Он не знал, жизнь это или смерть, не понимал, что — быть может, кровь? — растекается по его груди… Терпеть жар и холод было выше его сил… Сходя с ума от боли, которую он не чувствовал, Майкл вскинул голову — и вдруг увидел далеко вверху, недостижимо далеко, снаружи бесконечно глубокого колодца, кусочек звездного неба. Его краски были яркими, как никогда прежде, и крошечные светлые точки выстраивали созвездие Ориона.
Дрожь пробежала по его спине. Он ждал, он искал и не находил именно этот узор из звезд — его цель, маяк, светивший сквозь бурю. Чужие мысли заполонили его мозг… они шептались с ним на сотнях языков, бросали его в пропасти и возносили к небесам, упрекали прошлым и дразнили будущим… и Майкл вдруг понял: для него больше не существовало предела, потому что в его ладони была сжата вся Вселенная…
Он поднялся. Каждое движение было отмечено легкостью — и такой силой, что сейчас ему бы ничего не стоило вцепиться в воздух и сдвинуть Землю с орбиты… Реальность превратилась в холст с еще не высохшей краской. Майкл чувствовал ее движение, шаткость, свежесть цветов… Он словно был художником, он рисовал огнем, и краски на скрещенных пальцах хватило бы, чтобы завершить полотно — или же изменить его. Он знал, что именно он хочет поменять, — вычеркнуть ту бледную фигуру, что зависла на горизонте. Майкл взмахнул руками, и свет метнулся вверх… десятки метров между ними исчезали, как растворяется тень в ночи… И он атаковал. Секунда — и перед ним мелькнуло лицо "призрака", его застывшие глаза, искривленные губы… Сила Майкла обрушилась на него, и за страшным ударом последовала не менее страшная тишина.
— …Вы что-нибудь поняли, сэр? — прозвучало над самым ухом. Майкл не шевельнулся, хотя веки предательски дрогнули, когда ветер швырнул в его лицо охапку сухих листьев.
— Отойди, — прошипел второй голос. — И спрячь этот чертов лазер.
— Но, сэр…
— Ты слышишь, Энцо?
— Я мог бы его прикончить, как только он явился.
— Ты когда-нибудь прекратишь умничать? — огрызнулся дарк. — Пока мы не выясним, как далеко зашел Росса, здесь не будет глупой пальбы.
Итальянец хмыкнул и спрятал оружие.
— Ты проследил за ним? — спросил Страйт Эр Лотт. Его шаги резали слух, словно чирканье отсыревшей спички.
— Да.
— И как этот "воин из будущего"?
— Разбит и повержен.
— Проклятье…
Сердце Майкла радостно дрогнуло в груди. Последние секунды боя оборвались для него слишком стремительно, чтобы понять, смог ли он победить — или хотя бы выжить.
— Что с ним будет теперь? — бросил итальянец, коснувшись ребер "солдата времени" носком туфли.
Слабый свет пробился сквозь опущенные веки Майкла. Сжав в кулак правую руку, Лотт внимательно осмотрел кольца, два из которых мерцали тяжелым, мутным светом.
— Я проверю его, — бросил дарк. — Чтобы свалить такого, как ты, Энцо, достаточно будет и двух. С третьей печатью можно идти против Эшли. Ну-ка, подними его…
Почувствовав хватку итальянца, Майкл оттолкнул его и резко вскочил на ноги. Единственный глаз Лотта сверкнул враждебностью. Шрамы сошли с его щеки, оставив лишь бледный рубец, исчезавший под черной повязкой.
— Энцо, в сторону, — бросил дарк. Два кольца на правой руке слились в секундной вспышке, и висок Майкла пробила невыносимая боль. Его колени подогнулись; чужая воля, сметавшая мысли, пыталась заставить его подчиниться, но удивительная ясность сознания удерживала его на ногах. Третья вспышка — и пальцы дарка растворились в огненном ореоле. Держать удар становилось невыносимо, но чем сильнее чувствовался натиск, тем яснее Майкл понимал, что Лотт не добьется своей цели.
Дарк отдернул руку. Его тело сковала почти мертвая неподвижность, а блуждающий взгляд отдавал сумасшествием. Три печати были сломаны. Медленно, будто проворачивая Землю вокруг оси, Лотт выпрямил дрожащие пальцы в последней, четвертой попытке.
— Не надо, Тиэрин, — произнес Стил. Майкл ощущал его присутствие, но не мог обернуться, пока его враг готовился к удару.
— Печать Заарса, — шепнул Лотт.
Глаза Стила вспыхнули почти физической болью, но он не шевельнулся. Не двинулся и Майкл, наблюдая за тем, как четыре кольца вспыхнули невесомым ядовито-желтым пламенем. Тонкая нить света взметнулась вверх, пронзив безоблачное небо, и впилась в черноту космоса. Это был не обман зрения, не иллюзия, не ирреальный мир: солнце качнулось в похолодевших небесах, испещрив землю сотнями бесконечных теней, и его свет, раскаленный, безумный, торжествующий, сошел на тонкие пальцы Лотта.
— Тиэрин, остановись! — выкрикнул аллен.
— Печать Заарса! — повторил дарк, оборвав фразу полубезумным смехом. — Ты потерял эту планетку, Эшли… потерял навсегда… Людишкам больше не нужны "большие братья", им не нужно выращивать высших в пробирках и заселять вечно живущими свободные клочки Земли… Ну же! Скажи ему, Эшли!
В глазах Майкла потемнело. Дарк едва удерживал Печать: она сковала его цепью мощнейшей силы, которую могла разорвать лишь чья-то смерть.
— Скажи ему правду! — крикнул Лотт. — О том, какой ты благородный, как искренне ты ему помогал! Ты сделал все, чтобы Земля осталась вашей, украл его сознание, его жизнь! Теперь он будет слушать тебя, верить тебе — и не узнает, к чему ты вел его все эти дни! Так что же, Эшли? Неужели все решает власть?! Думаешь, мне нужна эта планета?! Я знаю: ни нам, ни вам не удержать ее! Я устал от этих проклятых войн, смертей и крови! Что, Эшли, мало им было миллионов жертв?! Мало дарковских планет, погибших из глупой прихоти?!
— Он ни в чем не виноват! Кому ты мстишь? Это глупо, Тиэрин!
— Все они одинаковые… — прошептал дарк, криво усмехнувшись. — Взращенные, чистокровные… ведь правда, Эш? Вы ведь тоже сделаны, как под копирку… великие аллены… гордость породы… И как ты посмел, ты, алленская сволочь, забрать ее и привезти на Торр, чтобы Кэнад и твои лучшие друзья убили ее лишь потому, что ты посмел присвоить себе ту, в чьих жилах течет кровь дарков?!
Взгляд Майкла метнулся к Стилу. На нем не было лица: боль свела угловатые скулы, не позволив ему говорить.
— Боишься правда? — выкрикнул Лотт. — Она погибла по твоей вине и сколько бы ты не носил ее кольцо, сейчас оно не спасет ни тебя, ни Землю! Печать Заарса, Эш!
Прежде чем Майкл успел понять, что происходит, тень аллена легла на землю и стремительно метнулась к Лотту. Этот рывок не занял и доли секунды: нить, связавшая небо и кольца Тиэрина, растворилась в ослепительной вспышке, и огромное солнце вновь стало привычной точкой на лазурной глади небес.
— Заарс вышел из Круга сорок две минуты назад, — отрывисто сказал Стил. — Твоя Печать не имеет силы, Тиэрин.
Лотт не ответил. Он лежал у ног аллена, судорожно вдыхая воздух. Кольцо на безымянном пальце Стила вторило бледному, почти мертвому мерцанию дарковских колец.
— О чем он говорил? — спросил Майкл, не узнав собственный голос.
— Не обращай внимания.
— Но, Стил!
Майкл запнулся, видя, как сощурился аллен, пытаясь подавить нахлынувшие чувства.
— Он говорил правду?
— Я был женат на дарковской девушке, — глухо ответил Стил. — Тиэрин хорошо знал ее — может быть, даже любил. Наши правила категорически запрещают подобные браки. Я старался, как мог, но даже самая совершенная маскировка может быть раскрыта… Когда-то я состоял в тайном ордене, члены которого пытались проникнуть в тайны, за которыми стояла абсолютная власть над миром. С помощью знаний, которые мы рассчитывали получить, я мог бы скрыть ее от алленских спецслужб, обмануть их, сделать ее невидимой для их цепких взглядов… Но вместо того, чтобы взламывать замок, мы медленно снимали дверь с петель. Однажды все рухнуло. Орионцы не прощают вмешательств. За нами явилась сущность, само столкновение с которой смертельно. Перед ее натиском устояли только я и мой старый друг-землянин, Флэтчер Роджерс. Эта победа далась нам дорогой ценой: мне пришлось исчезнуть на годы, чтобы выстроить себя вокруг нового стержня. Вот тогда до нее и добрались. Это мог быть Кэнад, Райдер, — кто угодно. Но я опоздал. Время не подчиняется никому.
