— Хорошо-хорошо. А дальше что будем делать?

— Нужно внушить Рудольфу, что угроза по-прежнему существует.

— Каким образом?

— Свяжись со Старром, пусть выдаст ему еще парочку истин. Руди засуетится, это заметит Юджин и вряд ли упустит такой отличный шанс раз и навсегда утвердиться в своей власти.

— А вдруг О'Хара откажется?

— Он до сих пор считает, что его пытались убить пособники Запредельного?

— Считает. Но может сдаться в последний момент.

— И тем, и другим невыгодно существование живого Майкла. Битва с Запредельным — лучший предлог обличить друг друга.

— Звучит правдоподобно.

— Так и поступим. И не забудь отключить дестабилизатор.

— Быстрее будет загасить огонь.

— Хорошо. Действуй.

Нереальность оседала у их ног, словно пепел истлевшей страницы. Проводив Зиггарда с каменным выражением лица, Стил поспешно склонился над Эксманом. Следы от ударов темнели на бледном лице; прощупав грудную клетку, аллен прислушался к его дыханию, слабевшему тем больше, чем быстрее они возвращались в реальный мир.

— Прости, Сид, — едва слышно шепнул аллен. — Ты был хорошим человеком. Прости.

Ладонь Стила закрыла его глаза.

Министру обороны нельзя было отказать в умении произносить скучные речи. На этот раз он превзошел не только самого себя — и даже "сказочника" Рутвелла, — но и все мыслимые рамки. Взглянув на часы, Майкл со вздохом отметил начало сорок второй минуты бесконечного потока фактов, цифр и имен.

Никто из присутствующих и не пытался быть внимательным. Изучив аудиторию, Майкл сделал вывод, что тема совещания меньше всего заботила Хьюза. Полковник как раз дочитывал номер садоводческого журнала, абсолютно не беспокоясь о том, что министр уже несколько раз сверкнул глазами при виде цветной обложки с корнеплодом картофеля.

— …таким образом, мы будем вынуждены значительно расширить наш контингент, — заключил министр. Лица присутствующих озарились надеждой на заветную свободу, однако сверхтоскливая речь возобновилась, и офицеров вновь сковала смертельная скука. Хьюз, бунтовщик по натуре, откинулся на спинку кресла и притворился, что спит, накрыв лицо журналом.

Майкл прижал ладонь к уху, пытаясь хоть как-то отгородиться от потока заунывных фраз. Из его головы не шли события последних дней. Взрыва не произошло. Земля осталась целой. Он был жив, равно как миллиарды других людей, но никто так и не объяснил ему, насколько реальной была угроза и насколько ошибочным решением было отправить Эксмана на уничтожение установки. Со стороны командования КС не последовало никакой реакции — всего лишь скупое сообщение о том, что его миссия окончена и что он должен возвращаться. Но Майкл не чувствовал облегчения. Слова Кэнада въедались в его мысли, словно пытаясь убедить, что он был всего лишь игрушкой в руках высших, которые никогда не раскроют своих тайн.

— Полковник Хьюз!!

Яростный крик министра немного оживил обстановку. Те, кто уже дремал, мгновенно пробудились, а те, кто заснул бесповоротно — вроде Спрингса, — вернулись в мир реальный после дружеского пинка локтем.

— Полковник Хьюз, — злобно повторил министр. Не дожидаясь третьего напоминания, Хьюз услужливо спрятал журнал и уставился на начальство с искренне добродушным видом.

— Будьте добры отвлечься от вашего чтения и рассказать нам, как прошло прибытие последней партии с Ближнего Востока.

— Великолепно, — с сияющей улыбкой ответил Хьюз. — Мы их приняли. Все 12 мешков.

— Мешков? — переспросил министр. Его лицо приняло тот забавный вид, когда он чего-то не понимал, но не хотел это показывать.

— Ах, извините, — невозмутимо добавил Хьюз. — Я думал, вы спрашиваете о новой партии удобрений.

В зале для совещаний воцарилась неудобная тишина. Щеки министра приобрели угрожающий красный цвет, но желание закатить грандиозный скандал было побеждено ангельской улыбочкой полковника.

— Не судите меня строго, — произнес Хьюз, мечтательно уставившись в потолок. — Ведь если задуматься, все мы дети цветов, увы, забывшие, где наши корни.

Министр процедил что-то сквозь зубы и отвернулся, решив не спорить с сумасшедшим.

— Где Эксман? — выпалил он.

Присутствующие переглянулись. Чувствуя на себе с деяток взглядов, Майкл глухо произнес:

— Об этом мне ничего не известно, сэр.

Раздраженно пожав плечами, министр проговорил еще десять минут и, наконец, даровал им волю. Вернувшись в свой кабинет, Майкл неспешно огляделся. Все казалось таким знакомым и привычным: фотографии истребителей, стол, по-прежнему украшенный бумагами и огрызками карандашей… Пожелай он уйти из эпохи со славой — "умереть" героической смертью, например, — и "предысторикам" пришлось бы выждать в поисках подходящего фона, но Ронштфельд лично распорядился, чтобы Майкл исчез как можно быстрее, не заботясь о прикрытии. Времени, отпущенного командованием КС, не хватило бы и на то, чтобы снять с двери дома табличку "Продается" и прицепить ее на ручку кабинета в знак глубочайшего почтения к министру и бывшим коллегам по работе.

— Поговаривают, ты нас бросаешь, — послышалось за его спиной.

— Верно говорят. Ты-то откуда знаешь?

— Звезды о многом могут рассказать, — заметил Хьюз.

— Как думаешь, министру еще не снятся твои садоводческие журнальчики?

— Думаю, нет. Они цветные, подписка стоит недешево, так что мечтать о них неэкономно. Перед тем, как ты исчезнешь, я решил зайти к тебе и поделиться радостным известием.

— Неужто на твоей базе высадился инопланетный десант?

— Я наконец-то добыл себе новенький мотоцикл!

— Не могу не поздравить. А что случилось со "стареньким"?

— Лучше не спрашивай. Я все равно не помню.

— Почему?

— Ездил без шлема, — улыбнулся полковник. — По моему скромному мнению, все беды человечества происходят именно от головы, поэтому я ей не очень дорожу. Жаль, Сид куда-то пропал: он взял с меня обещание, что прокатится на нем первым.

— Не думал, что он таким интересуется.

— Ты не знал Сида в молодости, — многозначительно заметил Хьюз. — Мы с ним познакомились на концерте в семьдесят пятом, первый ряд, у самой сцены. Он чуть не разбил мне нос, когда выражал бурный восторг по поводу Dazed and Confused. В те времена он был похож на Стю Сатклиффа, с этой его прической и в темных очках. Наверное, это меня и подкупило. В тот вечер нас два раза арестовывали: первый раз за то, что мы влезли в драку с подвыпившими фанатами, а второй — за то, что мы на ходу выпрыгнули из полицейской машины. Незабываемый вечер. Помню, наутро третий по счету патруль застал нас, когда мы швыряли бутылки в плакат, призывающий записаться в армию.

— Ирония судьбы. Именно там вы оба и оказались.

— Да ладно тебе, Майкл, — в шутку возмутился Хьюз. — Что до меня, я не изменил идеалам пацифизма. Просто очень не хотелось идти в колледж.

— И кто следующий на очереди прокатиться? Не Джонсон, случайно?

— Почему Джонсон?

— Да так… признался мне, что едва не погиб, когда решил проехаться на им же собранном мотоцикле.

— Я не очень хорошо его знаю, — заметил Хьюз. — Если честно, никто с ним толком не знаком. Даже пилоты, с которыми он летал. Я слышал, что им порой было трудно вспомнить, кто такой Джонсон, а если и вспоминали, то говорили: ничего особенного, самый обычный человек. А ты почему спрашиваешь?

— Не обращай внимания, — отмахнулся Майкл. — Мне просто кажется, что он не тот, за кого я его принимаю.

— Бывает, — согласился Хьюз. — Знаешь, меня только что посетила одна печальная мысль: мне ведь вряд ли посчастливится дожить до настоящей космической эпохи, и я никогда не узнаю, на самом ли деле Марс таков, каким я его видел. И правда ли, что на нем обитают такие прекрасные формы жизни, как моя бывшая возлюбленная…