— Ну… — ответил Майкл, призвав на помощь свои познания в истории, — сейчас на Марсе вряд ли есть что-либо интересное. Но, думаю, лет через двести там обязательно появятся города и поселения, а еще через несколько десятков лет…
— Еще слово, О'Хара, — произнес холодный, властный голос, — и я лично отправлю тебя под трибунал.
Майкл замер. На лице Хьюза отразилось мягкое недоумение.
— Добрый день, полковник, — сказал Джонсон, сдержанно улыбнувшись. — Не возражаете, если мы с генералом поговорим наедине?
— Конечно… сэр, — ответил Хьюз, лукаво улыбнувшись и удалившись. Форма космического разведчика была меньшей из двух бед в новом облике майора. Самой жуткой деталью была та вещь, которую привыкли называть "ключ", — микросхема, служившая для запуска межпланетных ракет, чьим обычным местонахождением была цепочка на шее главнокомандующего Космических Сил.
— Если начистоту, — сказал Юджин Симмонс, подарив Майклу пристальный взгляд, — мои слова про трибунал были не такой уж и шуткой. Мистер Эксман, безрассудство которого соперничает только с безрассудством твоего плана, заслуживает высшей похвалы — в отличие от того, кто своей самодеятельностью едва не поставил под угрозу если не планету, то — как минимум — военную базу и всех, кто на ней находился.
— Вы… — проговорил Майкл.
— Ах, да. Не обращай внимания на внешность. Часть моего сознания, воплощенная в майоре Джонсоне, является более чем внушительной. Впрочем, к этому вопросу мы еще вернемся. Сейчас о тебе.
— Я знаю, что подвел вас, сэр, — произнес Майкл, все еще не веря тому, что его бывший напарник частично оказался главкомом Космических Сил.
— Подвел? — усмехнулся Юджин. — Я не говорю, что твой план был плох. Он был ужасен. Больше всего меня поразило то, что он все-таки удался.
— Угроза Земле действительно существовала?
— Майкл, Майкл… Если бы это было так, то я не дал бы вашей компании ступить ни шагу на территорию базы.
— Но как же…
— Сейчас не время для объяснений. Установка была нужна для осуществления гораздо более сложного плана. Если ты останешься в эпохе "Quo", Запредельный найдет тебя и попытается уничтожить. Я могу перепоручить это задание другому нашему агенту. Выбор за тобой.
— Я… продолжу свою миссию, — произнес Майкл, испугавшись собственных слов.
— Отлично. Думаю, у тебя все получится.
— Сэр, я хотел бы попросить вас об одном одолжении.
— О каком же?
Губы Майкла почти пересохли, когда он заставил себя произнести:
— Разрешите мне увидеться с одним человеком. Один раз, о большем я не прошу.
Главком усмехнулся.
— Почему для этого требуется мое разрешение?
— Она служит на линкоре "Антонио Скайлер". Его местоположение засекречено уже много лет.
— Ах, вот в чем дело…
Улыбка главкома стала почти хитрой.
— Тебе повезло, боец, — сказал он, и Майкл едва не вздрогнул, услышав из его уст любимое словечко Зиггарда.
— Линкор "Скайлер", — продолжил Юджин, — прибывает на космическую базу Р-30 завтрашним вечером. Ты разве забыл? Война окончена, Майкл.
Война окончена… Майкл ждал этого долгие годы, питаясь призрачной надеждой на то, что еще можно воскресить прошлое, в котором он был счастлив. Битва с Запредельным больше не казалась ему билетом в один конец: жить, жить и только жить, — эта мысль овладела его разумом. Главком попрощался с ним по-дружески, не выходя из образа Джонсона. Наскоро застегнув дорожную сумку, Майкл открыл тоннель и замер в ожидании той секунды, когда взволнованные удары сердца перестанут отдавать громовым эхо в его висках. Возвращаться в опустевший дом было слишком плохой приметой, оставаться в Министерстве и спать на полу — тягостным неудобством. Пальцы Майкла скользнули по ремешку сумки; решение далось ему нелегко, но что-то подталкивало его вернуться туда, где обрывки воспоминаний о старой дружбе нашли свою трагическую смерть.
Он влез через окно, не церемонясь с дверным замком и светом у соседей. Осколки стекла хрустнули под подошвами его туфель; с тех пор, как стекло разбил десант каэровцев, в дом вряд ли возвращались его владельцы.
Майкл говорил правду, когда сознался, что судьба Эксмана ему неизвестна. Генерал бесследно исчез в недрах шахты. Исчез и Стил, забрав с собой надежду на то, что Эксман был спасен. В другое время мысль о человеке, погибшем из-за его ошибки, довела бы Майкла до отчаянных и безрассудных выходок, одной из которых в свое время стал его уход из КС. Но его чувства притупились; ослабла даже радость, с которой он встретил завтрашнее прибытие линкора. Усталое безразличие сквозило в его улыбке, когда, потянувшись к настольной лампе, он нащупал корешок той самой книги на латыни, с тесненными буквами и твердым переплетом, которую он держал в руках, пытаясь однажды шантажировать Эксмана…
— Не включайте свет, — прозвучало в темноте, болезненно и отрывисто.
Майкл отдернул руку. Он мог поклясться, что гостиная была пустой.
— Вам никогда не говорили, — произнес хрипловатый голос, — что вы ужасно упрямый человек?
— Я… — начал Майкл, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Если это была ловушка, то их шансы уравнивали темнота и реакция седьмого, если же нет…
Щелчок зажигалки прозвучал сухо и зловеще. Тишина отступила под руку с мраком, когда огонек, дрожавший от неровного дыхания, выхватил из небытия костяшки пальцев, сбитые в кровь. Не дождавшись ответа, незнакомец коротко усмехнулся.
— Что они с вами сделали? — прошептал Майкл.
Человек, чей чернильно-черный профиль казался непривычно ссутуленным, медленно подался вперед. Страх выскользнул из-под хватки Майкла, украв у сердца его размеренный темп: он знал, что видит Эксмана, но не мог уловить знакомые черты. Генерал казался худым, слишком худым даже для смутного воспоминания о себе. Рука, свободная от зажигалки, сжимала колено с застывшей напряженностью. На коже багровели свежие рубцы.
— Не утруждайтесь. Вы все равно меня не знаете, — произнес Эксман, сухо, почти бесстрастно. — Я сам себя не знал до дня вчерашнего.
— О чем вы?
— Память, Майкл… я хотел вернуть ее… дважды встретивший смерть имеет на это право… Но мне не досталось ничего, что я мог бы вспомнить как себя.
Не отпуская Майкла из тисков своего взгляда, Эксман приподнял манжету. Свежий ожог едва скрывал размытый номер, которым было помечено его бледное запястье.
— Что это? — шепнул Майкл.
Прошли секунды, прежде чем, он услышал ответ, звучавший вымученым смешком.
— Регистрационный номер, — глухо сказал Эксман.
— Номер чего?
Тишина, беспокойная, будто скольжение теней под стеклом потухшей лампы…
— Договора, — ответил голос, звеневший болью и насмешкой. — В этом мире, Майкл, некому продать душу за абсолютную власть. Но покупатели все равно находятся.
Майкл молчал. Тягучая нить безумия опутывала его собеседника.
— Я был в Праге, — продолжил Эксман, отрывисто, словно в бреду. — Я видел город в полете. Камни и шпили, залатаные зеленью деревьев. Я помнил все его имена, я нес с собой туманы Регенсбурга, в темноте, снизошедшей на улочки, я пробрался в самое сердце башни с Часами. Я насел на шестеренки, я хотел двенадцати, часы безудержно отставали, я должен был спешить…
Страх швырнул в глаза Майкла горсть песка, в надежде, что он ослепнет.
— Иоганн! — крикнул тот, кто был так похож на Эксмана, и рука с выжженной меткой вцепилась в его плечо.
— Я не… — шепнул Майкл, но слова больше не подчинялись ему.
— Иоганн, — повторил Эксман, тверже и настойчивей. Никогда доселе Майкла не касался такой безотчетный холод, как при звуке этого имени. Эксман обращался к себе: Майкл был лишь копией, неудачным отражением, товарищем по падению и взлету.
— Слишком близко… — хрипло засмеялся призрак Эксмана. Зажигалка щелкнула, удушливый табачный дым сорвался с его губ.
— Рейнеке в Праге, — шепнул он. — Уже близко, совсем близко. Он свил петлю из стальных листов с поэзией "штюрмеров", он рыщет по каменным улочкам, вдоль стен, ступая по собственной тени, глуша шаги, примеряясь к броску. Он хитер; он многолик; тень следует за ним, глаз ее не видно, лишь блеск двух зеркальных стеклышек, но слово "вечность" из них не сложишь… Скоро, скоро доберется он до башни и схватится за стрелку, повиснет на ней и остановит Часы, и затмит тень его солнце…
