Рынок ощетинился сотнями стволов, выставив в воздух свинцовый щит. Кто-то особо умный выстрелил по «летуну» из ПЗРК. Загрохотали очереди тяжелых пулеметов. По законам природы, любая тварь, пусть даже самая хищная, после такого приема должна уматывать, да поскорее. Но оставшиеся еще в живых два десятка чудовищ все же не торопились улетать, все еще жаждали полакомиться человечинкой. Кто-то из них переключился на более безопасный способ охоты. Так краем глаза Сергей увидел взлетающего монстра, зажавшего в лапах тушу из мясного ряда. Но вот еще одна тварь унесла в небо живого человека… правда, долго после этого не прожила.

Теперь крылатые изменили тактику. Они спускались ближе к земле и на бреющем полете, максимально быстро проносились почти над головами. Некоторым это удавалось. Так еще две твари оказались в непосредственной близости от Сергея и Гаги. Но их тут же уложили общими усилиями.

И в этот момент Сергей увидел человека в темно-зеленом натовском камуфляже. В общей горячке боя на него никто не обращал внимания. А человек тихо-мирно извлек из-под куртки пистолет Стечкина с массивным глушителем. И направил его… Нет, не в воздух. Направил его в сторону майора Димы Столярова.

— Дима-а-а! Ложись! — заорал Сергей во всю мощь легких. Бесполезно. Дмитрий в грохоте автоматных выстрелов ничего не услышал. Он только вопросительно посмотрел на Сергея.

— Ложись, идиот!

Неведомый убийца вот-вот выстрелит. Он подошел поближе, держа пистолет в согнутой у локтя правой руке. Понимая, что промедление смерти подобно, Сергей вскинул автомат и сделал несколько одиночных выстрелов в сторону злоумышленника.

Тот стоял метрах в двадцати, облокотившись на старый ржавый железный столб. Хорошо ли, плохо ли стрелял Сергей, но ему удалось угодить злодею в ногу. Сергей, забыв про опасность с воздуха, рванулся к Дмитрию.

— Дима! Ложись! В тебя стреляют!

Столяров наконец-то услышал. Он, приседая, развернулся на сто восемьдесят градусов, пытаясь найти тайного врага. Раненный враг же пошатнулся и сделал еще один выстрел. Пуля попала Дмитрию в плечо, отбросила его на землю.

Его товарищи увидели киллера. Тот понял, что дело швах, покачнулся в сторону, бросился бежать. Первым за ним побежал Сергей. Трудно было поверить, но злодей будто не замечал, что в его ноге сидела пуля. Легонько прихрамывая, он пытался скрыться в толпе, но Сергей четко держал его в поле зрения. Он попытался дострелить убегающего, но попасть в него, не задев других людей, было трудно.

Душегуб увидел своего преследователя. Он выстрелил в сторону Сергея. Мимо…

Другие люди, не обращая внимания на погоню, были заняты лишь одной проблемой, — уничтожить как можно больше летучих мутантов. Их главным оружием была внезапность, быстрота, умение летать, да и леденящий душу рев. Но эти монстры были тщедушны, хрупки для своего роста, их кости были необычайно тонкими. И обычно короткой очереди из «Калашникова» хватало на одного монстра за глаза.

Сергей, погнавшись за «киллером» не знал, что спустя пару минут у Гаги заклинило винтовку. Он, чертыхаясь, пытался привести ее в порядок, но безрезультатно. А в небе слышался рев нового монстра.

— Эй, грузин! — крикнул Гаге тот самый осетин, что доставал его с часами. — Держи ствол!

Он бросил Гаге свой «Калаш». Грузинский сержант на лету поймал оружие, поглядел с удивлением на заклятого врага-осетина. А тот достал из под прилавка АК-101. Через пару они оба продолжили стрелять по крылатым гадам.

— Ну как?! — крикнул ему осетин. — Лучше Михал Тимофеич пендосской железки?!

Гага ничего не ответил.

…В двухстах метрах отсюда монстр напал на чеченский ряд. Гад схватил одного из торговцев, бородатого мужчину в папахе. Раненый чеченец кричал, колол монстра длинным ножом, соплеменники пытались выручить несчастного. Однако тварь, тоже раненная, взмахнула крыльями и взлетела. Но в этот момент со стороны балкарских монархистов в воздух взметнулся стальной гарпун на металлическом тросе. Гарпун вонзился в хребет мутанта. Какой-то механизм стал наматывать трос, не отпуская монстра от земли. Тварь дико заверещала, забилась, как рыба на крючке. Монстра вернули на грешную землю. Там чеченцы и балкарцы сообща разбили ему голову кольями и топорами. Раненного чеченца подхватили на руки товарищи и унесли.

Неподалеку на вещевом складе трое осетин, ингуш-полицейский, и двое русских загнали в угол еще одну тварь и сейчас сообща ее расстреливали. Спустя полминуты от крылатого гада остался уродливый труп, истекающий фиолетовой кровью.

В продуктовых рядах грузины и осетины вместе, бок о бок, оттаскивали истошно кричащих раненных, раздавленных людей, под навес, оказывали помощь, не разбирая, кто какой веры, нации.

Люди и сами не заметили, как на короткое время отступили все их разногласия, противоречия, межнациональная ненависть. Перед лицом общей опасности люди на некоторое время перестали быть грузинами, осетинами, русскими, кабардинцами, чеченцами. И стали просто Людьми.

И только потом, когда крылатые чудовища будут уничтожены, а оставшиеся в живых улетят, многие увидят, что стоят плечом к плечу не со своим соплеменниками, а с людьми, на которых они доселе поглядывали, как на чужаков, а то и как на недругов. Они сдержанно поблагодарят друг друга, может быть, пожмут друг другу руки. И разойдутся каждый по своим лагерям, как и было до этого…

…Сергей никак не мог поймать момент, чтобы между ним и беглецом никого не было. А тот, истекая кровью, пытался застрелить Сергея из своего «Стечкина».

На помощь Сергею спешили двое русских солдат в осетинской форме. Метрах в двадцати на крышу ларька рухнул очередной сбитый «воздухоплаватель», подняв в воздух тучу пыли и песка. Один из бойцов, пожилой смуглый человек с седой бородой, находившийся рядом инстинктивно отклонился в момент падения гада. Сам того не заметив, он попал на линию огня злодейского «Стечкина». А убийца уже нажал на курок, целясь в Сергея…

Старый боец умер мгновенно. А убийца, синюшный, лысый человек с заплывшими глазами, вдруг остановился. На него смотрели десятки глаз. Глаз товарищей убитого человека.

Сергей остановился, не добежав нескольких метров. Он видел уже, как истошно орущего злодея валят на землю. Как ему накидывают на шею петлю из тонкого металлического троса. И как он, хрипя и судорожно хватаясь за горло, взмывает над рынком, истекая нечистотами.

А к месту, где свершился самосуд, уже спешили трое полицейских…

…Спустя три часа в полутемном помещении полицейской комендатуры уже шло разбирательство. Здесь были и Сергей, и Гага, и Сенцов, начальник грузинской делегации, свирепо косящийся на Сергея. Здесь был перевязанный Столяров, у которого болело раненное плечо. Он сидел на шатком стуле, а за спиной стояли его товарищи. Здесь были люди из горского племени, казнившие убийцу, — многие в черных одеждах или с траурными повязками. Здесь был и труп самого казненного. Он валялся на бетонном возвышении и сильно вонял.

За столом сидел полицейский офицер, лысый мужчина лет сорока пяти. Он записывал показания «фигурантов» на желтом, рваном листе бумаги. Рядом с ним на лавке сидели те полицейские, которые были на месте преступления…

За дверью комендатуры не смолкали возмущенные человеческие голоса. Бушевали родственники и товарищи убитого старого воина. Им казалось, что их сродников задержали неправильно, им бесполезно было указывать на закон. Ожесточенные потерей старого уважаемого человека, несправедливостью властей, они выкрикивали оскорбления в адрес полиции и проклятия в адрес подлого убийцы.

Офицер непрерывно курил, зажимая ладонью щеку, будто бы у него болели зубы. Было ясно, что он просто мечтал о том часе, когда закончится его смена.

— Значит, обвиняемые…, — пробормотал он. — Почему вы убили этого человека?

Один из тех, кто вешал убийцу дрожа от гнева, вскочил. Он сбивчиво говорил на смеси русского и одного из тюркских языков.