Экспедиционные машины двигались дальше на восток по серой в трещинах ленте автострады. До бывшей столицы бывшей Грузии было уже надалеко. Это отмечали и приборы: уровень радиации повышался и, местами, уже до неприличных значений. Крайтон распорядился загерметизировать машины и держать под руками СИЗ.

Дорога, значившаяся на карте, как М-3, вплеталась в большую транспортную развязку, а потом выныривала из нее, сворачивая на юг, к Мцхете. А там и до Тбилиси рукой подать. На дороге навсегда застыли проржавевшие железные коробки автомобилей и автобусов. Когда один из экспедиционных БТРов с лязгом врезался в бурый от ржавчины «Икарус», чтобы расчистить путь, из оконных проемов шмыгнули в кусты какие-то звери. Волки, шакалы или просто одичавшие собаки… Животные, видя, как разворачиваются на дороге железные гиганты, спешили от греха подальше в заросли, за которыми серела мутная вода.

Справа тянулись к небу серые громадины гор. Кое-где дорога была завалена камнями, которые, впрочем, не являлись серьезным препятствием для мощной техники.

Впереди зиял черными глазницами окон маленький промышленный поселок Натактари. Серые и коричневые заводские здания были подобны разбитым черепам гигантских многоглазых чудовищ. На одном из зданий лежал завалившийся башенный кран. Пыль кружилась в унылом вальсе по опустевшим улочкам, между стен безмолвных домов. В окнах, заставляя бойцов нервничать, трепетали обрывки то ли тканей, то ли сигнальных полотнищ. Машины остановились, дали гудок. Никого… Царило безмолвие, нарушаемое лишь гулом могучих двигателей, да лязгом гусениц.

Крайтон по радио приказал всем облачиться в противогазы, ОЗК и вылезти на броню. В тесной утробе бронемашин люди, чертыхаясь, облачались в проклятую резину.

Сергей и Тенгиз вслед за товарищами вылезли на воздух. Проклятый запах старой резины! Хорошо, что солнце сжалилось над людьми и скрылось за облаками. Веселое, субтропическое синее небо мгновенно стало дрябло-серым.

Люди с тревогой следили за черными бесчисленными проемами окон, сжимая в руках оружие. Кто знает, какая опасность может подстерегать в оставленных городах и поселках, куда уже много лет не ступала нога человека. Какие хозяева владеют теперь этими землями?

Река Арагви по левую руку обмелела, цепочка водохранилищ вдоль реки превратились в ямы, на дне которых булькала вонючая жижа. Из реки торчал корпус автобуса, смятого в гармошку. Обессилевшая река поглотила колесные оси машины, но на большее ее не хватило. Крайтон хотел было послать разведчиков вплавь, чтобы обследовать автобус, но тут запротестовали уже американцы. Грузины слушали в наушниках быструю отрывистую английскую речь, пытаясь понять, о чем идет речь. Американцам удалось убедить своего командира-соотечественника и облегченно вздохнуть.

Дальше их ждал неприятный сюрприз.

Высокий бетонный мост через реку был разрушен. Посреди бетонного полотна зиял гигантский провал, часть моста обвалилась и под уклоном упиралась прямо в воду. Неколько опор покосились, и с трудом держали на себе оставшуюся конструкцию.

Танки экспедиции остановились перед препятствием. На той стороне были видны многочисленные машины и автобусы, застывшие над рекой в роковой день. О людях, что остались там, можно было только помолиться.

— Серго, — прогудел через фильтры противогаза голос Тенгиза. — Помнишь? — Он указал рукой в ту сторону, где располагалась Мцхета.

— Помню, — ответил Сергей. — Лучше бы не помнить!

Тогда, десять лет назад, спасаясь от ядерного смерча, они примчались в Мцхету. В город стекались беженцы, дороги были заполнены машинами, с которых свешивались испуганные, сломленные, плачущие люди. На улицах уже гремели выстрелы. Здесь Тенгиз захлебывался слезами, оплакивая родных, а Сергей и Кетеван прощались с прежней уютной жизнью. Отсюда они двинулись на запад, спасаясь от радиации и наступающего холода.

Танки развернулись. Крайтон повел колонну по этому берегу на юг, в сторону Мцхеты. Надо было пройти через рабочий поселок, затем пробраться через город к мосту. Но…

На месте рабочего поселка были руины, перемешанные с грудами породы. Вероятно, здесь произошло мощное землетрясение с обвалами и селевыми потоками впридачу. Ехать дальше было нельзя.

— Damn! Devil! To hell all to hell! — шипел от злости Крайтон в микрофон. — If there are no roads to the north, you can rotate home to a dog penises!

Пришлось повернуть обратно. Теперь экспедиция рванулась на север, чтобы поискать подходящее место для переправы. Оставался один вариант — переправиться на восточный берег, обогнуть Сагурамский заповедник по узкой горной дороге, которая может быть завалена в любом месте и войти в Тбилиси с северо-востока.

Экспедиция вернулась на перекресток-развилку трех дорог. Дальше двигались уже на север, минуя пандусы развязки. Река ушла восточнее, а на месте густой когда-то растительности жалобно торчали лишь огрызки деревьев, похожие на карандаши с сучками. Берег был испещрен мелкими оврагами и балками, съехать к реке не представлялось возможным.

Группа двигалась все дальше на север. Вот головная БРДМ въехала в поселок Натахтари. Вдоль дороги тянулись маленькие домики с черными окнами, потемневшие, с обвалившимися крышами. А вот машины проехали около заброшенного придорожного кафе с потускневшими, облезлыми рекламными вывесками. В этом здании даже стекла остались целыми, правда, помутнели они до непроницаемости. Повсюду стояли брошенные автомобили, валялись на земле железные детали от машин, брошенные вещи, какой-то хлам.

Место для переправы удалось найти лишь через километр. Еще час ушел на то, чтобы перебраться на противоположный берег. Особенно пришлось помучиться с американским тяжелым грузовиком, который чуть было не ушел в реку, не увяз в иле.

Бросив последний взгляд на тот берег, люди увидели, как стая собак гонит в сторону реки одинокую косулю. Это были одичавшие, оставшиеся без опеки человека, собаки, которые, похоже, обосновались недалеко от населенного когда-то пункта. Косуля из последних сил пыталась оторваться от преследователей, но, спустя десять секунд ее песенка была спета.

— Все…Хана косуле! — констатировал Керим.

— Каждый выживает, как может, — сказал кто-то из американцев.

Потом помыкались вдоль обрывистого берега, пока не нашли место, где тяжелая техника могла бы подняться.

Теперь колонна двигалась по песчаному широкому берегу с одинокими головешками деревьев. А, судя по карте, здесь когда-то шумели зелеными листиками сады, фруктовые деревья, змеился по проволочным решеткам хмель. Теперь лишь один песок, мелкие овраги, подступающие к обвалившимся котловинам водохранилищ и прудов, ржавые навесы с проволочными решетками. И ни капли зелени, ни капли жизни.

Когда поднялись по пологому берегу на дорогу, увидели целую вереницу армейских джипов без стекол, без шин. Осторожно обследовали машины. В бардачке одной из них нашли карту с какими-то отметками, стрелочками. Солдат взял в руки карту. Она рассыпалась у него в перчатке.

Поехали дальше… Объехали высокую гору, обозначенную в карте, как высота 846,2. Пересекли линию ЛЭП, проехали старую развалившуюся водокачку. Внизу, между обрывистых берегов бежала маленькая речушка. Там зеленели кустики свежей листов, там, похоже, еще теплилась жизнь. А по берегам этой речушке виднелись маленькие домики.

— Это Бицменди, господа, — сообщил Крайтон. — Обычное горное селение. Ворота в ущелье.

Танки остановились посреди ровной песчаной долины. Чуть впереди к небу вновь поднимались синие горы в драной, зеленой одежде. В сторону гор уходила цепочка ажурных железных опор с обрывками электропроводов. На фоне гор угадывались квадратики домиков, жилища, оставленные людьми… А оставленные ли?

Крайтона заинтересовал заброшенный Бицменди. Туда направилась БРДМ и «Страйкер», да человек пятнадцать бойцов. Основная же часть группы занялась другой деревней — Джигаурой, находившимся в полумиле к югу.