Погода, наконец, установилась. Солнце почти не скрывалась за облаками. Днем бывало даже жарко. До обеда Люда с Михаилом пробыли на пляже. Купались и загорали. Поскольку Мишенька успешно преодолевал все испытания, что ставила перед ним девушка, она стала относиться к нему с интересом, и однажды, в приступе откровенности, призналась, что не возражала, если бы Михаил был ее братом. Мишенька немного помолчал и ответил, что быть братом он не согласен. А потом спросил, есть ли у Людмилы дома друг. Девушка решительно соврала, что друг у нее есть.

Если бы не экскурсии, то они бы так и остались на пляже до вечера. Но их ожидала встреча с прекрасным, и они решили ехать.

В Крыму не только туризм, но и экскурсии были поставлены на поток. Экскурсанты посещали достопримечательности густыми колоннами, только что не наступая друг другу на пятки. В домик Грина группы приводили одну за другой, на весь осмотр выделялось пятнадцать минут. И если на входе Людмиле Сергиенко и ее друзьям уже демонстрировали карту страны Гринландии, то через комнату группа, в которую входил Бурлаков, еще рассматривала подлинные рукописи произведений писателя. Экскурсоводы бесстрастными, монотонными голосами с разницей в пять минут повторяли одни и те же, кем-то утвержденные, слова.

Выбравшись на свободу, Михаил заметил.

– А у Кербабаевича дом-то побольше был. Комнат больше и двор огромный.

– У какого Бабаича?— не поняла Лена.

– Да я люблю по домам писателей ходить. И вот в Ашхабаде посещал мемориал героя соцтруда, народного писателя Туркмении, классика советской литературы Берды Кербабаевича Кербабаева. Так у него в доме комнат шесть было, не считая тех, где до сих пор его родственники живут.

– Что-то я не знаю такого классика,— сказала Сколченкова.

– И много ты домов писателей посетил?— поинтересовалась Елена.

– Ты Татьяна мало ходишь по букинистическим магазинам. Почти в каждом из них в любом городе Советского Союза лежит его пятитомник. Его и еще Шарафа Рашидова. Вот Грина нет нигде, я себе подписку по томику собирал, потому как он- не соцгерой, а эти- лауреаты Ленинских премий- везде в наличии. Что народ у нас читает, то ему и издают,— сплюнул Михаил.

– А в гостях у писателей я бывал мало,— сознался он Елене. Вот в Коктебеле хотел избушку Волошина посетить, так не пустили.

Зато у нашего челябинского писателя Марка Гроссмана бывал не единожды. Мы с ним- друзья,— заметил он нескромно.— Вот он- хороший писатель. Его "Камень-обманку" сам прочитал с удовольствием и вам рекомендую.

Потом все потянулись к картинной галерее, а друг писателя Гроссмана ринулся на базар. Вернулся он через три минуты с букетиком роз.

Группа Сергиенко еще не вышла и Михаил, ожидая девушку, невольно стал свидетелем разговора представительного дяденьки лет под пятьдесят с двумя дамами аналогичного возраста.

– А я тут встретил одну,— рассказывал этот цветущий гражданин,— мы с ней в позапрошлом году здесь познакомились и крутили.

Я ей говорю: "Ну что, может, по новой начнем?" А она говорит, что у нее уже есть.

Мужчина и женщины чему-то засмеялись, а Мишенька подумал:

"Однако, какие проблемы бывают у этих кандидатов в пенсионеры."

Тут вышла Людмила, и Бурлаков стал вручать ей цветы. Но девушка ответила, что примет их только после посещения музея Айвазовского.

Единственно, что есть интересного в курортном городе Феодосии, кроме дома-музея Грина,— это картинная галерея, целиком состоящая из полотен Айвазовского, некогда жившего здесь. В этой галерее хранится и его знаменитый "Девятый вал".

Приятным открытием для себя Михаил посчитал тот факт, что художник писал не только море, но и картины на сухопутные темы.

Цветы по окончании экскурсии Мишенька все-таки вручил, и они с Людмилой пошли прогуляться по базару. Цены были такие, что Бурлаков решил организовать частное предприятие по завозу фруктов с Южного Урала на южный берег Крыма. Но, поскольку вовсю действовала статья уголовного законодательства о частном предпринимательстве, а о кооперативном движении еще только мечтали, то дальше идеи он не пошел.

После ужина Вадим со Светой, Юра с Татьяной и Лена с Ларисой пошли в единственный в курортной зоне ресторан. Места они заказывали заранее, заведение было очень модным, поскольку больше пойти было некуда. Своей подруге Мишенька предложил посетить какое-нибудь кафе.

Феодосия очень своеобразный город. Не посещавший до этого всесоюзных курортов Михаил полагал, что там все для отдыхающих.

Может, в Ялте или в Сочи так и было, но здесь главная забота, проявляемая со стороны администрации, заключалась в жесткой охране здоровья приезжих гостей. Считалось, видимо, что самое важное- это строгое выполнение режима дня и правильное питание. И чтобы отдыхающие не подрывали свое драгоценное здоровье, все заведения в курортной зоне, за редким исключением, прекращали работу очень рано.

Бурлаков посмотрел на часы, потом спросил у прохожего:

– Скажите, который час.

– Десять минут девятого,— ответил интеллигент с портфелем.

– И у меня тоже,— обреченно произнес молодой человек,— а почему же все закрыто?— задал он риторический вопрос.— Как же здесь жизнь прожигать? Состояние проматывать?

Открыт был какой-то дворец культуры, где проводился вечер "Для тех, кому за тридцать". Но Люда с Мишей друг друга уже нашли, и им там было бы неинтересно. Про "зверинец" и речи не заходило, хотя, теперь было понятно царившее там столпотворение. Они шли упрямо вперед и, о чудо! Нашли-таки кафе, которое работало аж до девяти часов. Программу минимум Бурлаков все-таки выполнил- угостил девушку кофе и мороженым.

– Похоже, в этом городе считают, что отдыхающие должны приходить в восторг только от осознания того, что они находятся на ЮБК. А где же сервис, где борьба за доллары потребителя?— разглагольствовал он по дороге назад.

Они добрались до набережной и с удовольствием любовались морем. Хоть что-то было в этом мире прекрасным и неизменным.

Вечером парни делились впечатлением. Вадик не мог говорить без смеха о ресторанных музыкантах и их музыке, а Юра о каком-то грузине, пытавшемся шиковать в этом скромном заведении. Мишенька тоже пожаловался на судьбу и отсутствие приличных забегаловок в этом городе.

Утром после завтрака Леночка с Ларисой пригласили парней к себе в комнату. Собралась почти вся 77-я группа, обсуждали программу прощального вечера. Ведь этот день был последним, а уже завтра им всем предстояло разъехаться в разные стороны.

Но самым неожиданным сюрпризом для ребят оказалась настойчивость Ларисы и Елены в добывании билетов до аэропорта Симферополя. Только вчера вечером Вадим с Михаилом подсчитали, что если даже брать такси на четверых, то за дорогу в аэропорт пришлось бы уплатить по пятнадцать рублей с носа- в десять раз дороже автобуса. А милые девушки поставили на уши и администрацию турбазы "Маяк", и руководство автостанции, вытряся из них девять билетов.

"Ну вот. У нас в группе столько девушек, что до юношей и дело не дойдет,"- подумал Михаил.

Но Лена с Ларисой рассудили по иному. "В первую очередь билеты даем челябинцам,"- твердо сказали они. Это была их маленькая месть прытким тамбовчанкам и их компании. При таком раскладе билетов хватило и Вадиму, и Михаилу, и Васе.

Затем каждый занялся своими делами. Вадик поехал искать в городе винный магазин, его озадачили достать спиртное на вечеринку. Миша с Людмилой пошли на почту. Там он отправил посылку с вещами, в которых уже не было нужды, и попытался позвонить домой.

Но его обрадовали, что в будни Челябинск дают только после двадцати двух по Москве. Пугать мать ночным звонком -дома, с учетом разницы во времени, была бы полночь- Михаил не захотел и от идеи отказался. Вася двинул на рынок. К Ларисе приехал знакомый из Судака. Ольга с другими девчонками пошла последний раз на пляж.