Стихи Лариса ВАСИЛЬЕВА Мать партизана Там, говорят, дорога гиблая. Там ветру стыть, там выпям выть. Туда одна старуха сиплая в ночи повадилась ходить. Ока сидит на белом камешке среди нехоженых болот, ладошки держит, будто шанежки на сковородочке печет. Там ей знакомы все извилины, все камни, ветки и сучки, к ней поворачивают филины свои безумные зрачки. Порою утренней, туманною, когда кровавится восток, перед могилой безымянною она оставит узелок и побредет. Мне повстречается и скажет: — У сынка была. Уж мне там славно отдыхается, уж я там ела да пила. Невестка добрая, опрятная, внучок — головушка светла. Да тяжела путя обратная, поди, в последний раз была… * Разучилась веселиться, удивляться, верить, лгать, в пестром платьице из ситца на дорогу выбегать, чтобы видел издалека это платье пешеход, чтоб ему не одиноко в вихре тягот и забот. Ощущаю, как потерю, невозможность прежней быть, но неотвратимо верю, что сумею победить равнодушное и злое подчинение судьбе. В раскаленном летнем зное тщетно сил ищу в себе, выбегаю на дорогу: — Кто поможет! Кто спасет! Смотрит сумрачно и строго проходящий пешеход. Сахалин В Синегорье ведет долина: камни, заросли, водопад. Удивительней Сахалина разве только эдемский сад. Мир невиданных тайн укромных, всем открытый — непостижим. А султаны гречих огромных, этот бело-ЗЕЛЁНЫЙ дым, как он стелется за спиною, как вздымается впереди! Но горючей сплошной стеною почернело ползут дожди, и обвала гремит лавина, и тайфуна гудит накат — устрашительней Сахалина разве только кромешный ад. Но не вся ль наша жизнь такая в простоте своей непростой, где границы ада и рая, не прочертишь одной чертой. * Рассвета прозрачное время туманную пряжу плетет, берез белотелое племя неспешно куда-то идет, над желтою кручей споткнется над небом густой синевы, и в зеркало вод окунется зеленая грива листвы. Две тонкие черные тени меж белых стволов вдалеке: одна припадет на колени, другая сбегает к реке. И кажется издали, словно несчастные двое людей не могут решить полюбовно все сложности жизни своей. Но предположения эти вблизи, словно дым на ветру: то просто беспечные дети ведут озорную игру. * Я думаю о Вас ночами и днями думаю о Вас, и вырастают за плечами подобья крыльев каждый раз. Я не надеюсь на свободу быть Вами понятой, увы, я каждый день вхожу, как в воду, в поток сияющей травы. От жарких полдней холодею, и, странности свои виня, я попросить Вас не посмею мне верить и любить меня, я Вас сама не понимаю, и все, должно быть, оттого, что проходящих принимаю всегда за Вас, за одного. Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
 Выпусти птицу! Что с тобой, крашеная, послушай!! Модная прима с прядью плакучей, бросишь купюру — выпустишь птицу. Так что прыщами пошла продавщица. Деньги на ветер, синь шебутная! Как щебетала в клетке из тиса та аметистовая четвертная — «Выпусти птицу!» Ты оскорбляешь труд птицелова, месячный заработок свой горький и «Геометрию» Киселева, ставшую рыночкою оберткой. Птица тебя не поймет и не вспомнит, люд сматерится, будет обед твой — булочка в полдник, ты понимаешь! Выпусти птицу! Птице пора за моря вероломные, пусты лимонные филармонии, фаустпатроном из плена и сытости выпусти, выпусти… Не понимаю, но обожаю бабскую выходку на базаре. «Ты дефективная, что ли, деваха! Дура — де-юре, чудо — де-факто!» Как ты ждала её, красотулю! Вымыла в горнице половицы. Ах, не латунную, а золотую!.. Не залетела. Выпусти птицу! Мы третьи сутки с тобою в раздоре, чтоб разрядиться, выпусти сладкую пленницу горя, выпусти птицу! В руки синица — скучная сказка, в небо синицу! Дело отлова — доля мужская, женская доля — выпустить птицу!.. Наманикюренная десница, словно крыло самолётное снизу, в огненных знаках над рынком струится, выпустив птицу. Да и была ль она, вестница чудная!.. Вспыхнет на шляпе вместо гостинца, пятнышко едкое и жемчужное — память о птице. |
