Через час Мирей быстро собралась и уехала на встречу с продюсером своей будущей картины. Ален решил отправиться в свою квартиру и упаковать вещи. Предварительно он позвонил, чтобы узнать настроение Натали. Впервые за последние месяцы он находился в прекрасном расположении духа и не хотел терять его, выслушивая язвительные замечания бывшей жены. После подписи на бумагах по оформлению развода, с нее слетел весь лоск, который она носила на протяжении пяти лет их брака. Алену пришли на ум ее вчерашние слова и поразился, как он сумел прожить с этой женщиной так долго. Потом он воскресил в памяти начало их отношений, красоту Натали, ее искушенность в любовных делах, рождение сына и вздохнул.

— Артисты не имеют право на официальную регистрацию брака. Клянусь, что больше никогда не повторю этой ошибки, — произнес он вслух, подняв правую руку.

Телефон в его квартире не отвечал. Не размышляя о том, где находятся Натали и Штефан, Ален решил, что сейчас самое подходящее время вывезти свои вещи. Он надел темные очки и захлопнул дверь гостеприимного “гнездышка” Мирей. В его собственной квартире ничего не изменилось со вчерашнего дня. Это означало, что Натали не ночевала дома, а Штеф все еще не вернулся из поездки. Отсутствие известий о друге волновало актера. Почему Маркович не позвонил ему в Сен-Тропез, не оставил никакой записки? Ален был абсолютно не в курсе, куда тот уехал. Звонить друзьям своего помощника он поленился. До вечера актер планировал навестить сына, по которому страшно соскучился за время работы над фильмом в Сен-Тропезе.

Поморщившись от фотовспышек поджидавших газетчиков, актер выехал на машине из гаража и сразу набрал высокую скорость. Перед остановкой у дома матери в Бур-ля-Рейн, он притормозил лишь однажды у магазина игрушек, чтобы купить сыну большую заводную машину. Он представил хмурое выражение лица матери, с которым она всякий раз приветствовала его во время встреч, и ее бесконечные нравоучения. Ей не нравилось в его жизни все: начиная от семейной жизни и заканчивая невероятной популярностью. Быть грубым с ней он не хотел, поэтому навещал очень редко, ограничиваясь переводом денег на банковский счет матери.

— Здравствуй, Ален, — равнодушно сказала сыну Эдит Арнольд, когда он вошел в дом. — Твоя жена позвонила и предупредила, что ты можешь заехать. Ты заберешь Антони?

— Нет, завтра я возвращаюсь в Сен-Тропез, у меня съемки. Хочу повидать сына.

— Да, конечно, ты не особенно балуешь его своим вниманием, да и твоя жена тоже, — мать не любила Натали.

Ален размышлял, стоит ли говорить о разводе, чтобы предоставить матери дополнительную тему для причитаний. Потом махнул рукой и сообщил:

— Мы с Натали разводимся.

— Я нисколько не удивлена, — холодно отозвалась Эдит. — Вы никогда и не жили, как семья.

Ален со злостью подумал, что идельная семья, по мнению его матери, должна жить в маленьком городке, вроде Бур-ля-Рейн, где неопрятные женщины работают на фермах, а мужчины напиваются каждое воскресенье. Такая жизнь затягивала, как болото, и он был счастлив, что в свое время избежал ее.

— С кем останется малыш? — впервые Ален услышал в голосе матери искру интереса.

Неужели она надеялась, что он позволит ей воспитывать ребенка, чтобы тот повторил его собственное детство в Бур-ля-Рейне?

— Антони будет жить попеременно у меня и у Натали, мы оба продолжим заниматься его воспитанием.

Мать всегда была немногословной, но теперь вовсе перестала разговаривать с сыном. На вопрос Алена, где сейчас находится мальчик, она кивком указала на дверь террасы и отвернулась.

Он открыл дверь и буквально был сбит с ног, бросившимся к нему малышом.

— Папа, папа, — верещал тот. — Ты надолго? А мама приехала?

— Нет, Антони, сегодня здесь только я. Это тебе, — Ален протянул сыну машинку.

Ребенок уселся к отцу на колени и начал нетерпеливо разворачивать обертку.

— Тебе здесь нескучно, сын?

Судя по сосредоточенному выражению лица Антони, в настоящий момент ему было чем заняться. Он извлек машину из коробки и передал отцу, чтобы тот показал, как ее заводить. Они играли вместе до обеда. Мадам Арнольд позвала их в сад к накрытому столу.

— Побежали наперегонки, — предложил Ален сыну, который не хотел отрываться от новой игрушки.

Через несколько секунд потерявшая терпение бабушка поймала запыхавшегося ребенка и усадила за стол. Антони был абсолютно счастлив, правда его слегка тревожил один вопрос.

— Пап, а ты останешься до завтра? — спросил он.

Ален повременил с ответом, и мать насмешливо посмотрела на него.

— Малыш, мне нужно ехать, но скоро я вернусь и увезу тебя на неделю к морю.

Вторая часть ответа смягчила разочарование мальчика. Мадам Арнольд ничего не сказала, но Ален понял, что она не поверила в обещани, данному им сыну.

— Спасибо за чудесный обед, мама. Я уезжаю в Париж, а вечером лечу в Сен-Тропез.

Мать пожелала ему счастливого пути и ушла в дом. Он вздохнул и обнял сына, бегавшего по саду за бабочками.

— До встречи, мелюзга, я позвоню.

— Пока, папа, — обреченно проговорил Антони.

Актер покидал Бур-ля-Рейн с грустью, вспоминая радость сына при встрече и сожалея, что не может провести с ним больше времени. “Мы редко видимся. Нужно-таки увезти его на недельку на Лазурный берег”, решил он.

Через несколько часов он припарковал машину возле дома Мирей и достал из багажника два огромных чемодана, в которые сложил все необходимые вещи из своей квартиры, заехав туда после посещения Бур-ля-Рейн. Затащив внушительный багаж в лифт, он начал кнопку и оказался перед дверью знакомой квартиры. Ключи, предложенные Мирей он не взял, расчитывая, что вечером она будет дома. Сейчас он подумал, что может оказаться в дурацкой ситуации, стоя с чемоданами перед закрытой дверью. К его облегчению, дверь распахнулась, на пороге показалась взъерошенная хозяйка. Увидев Алена и его чемоданы, она ахнула и спросила:

— Ты окончательно переезжаешь?

— Мирей, — тихонько подталкивая сумки к порогу, сказал Ален, — видишь ли, у меня нет времени, чтобы снять новую квартиру, а мои вещи будут в безопасности только у тебя. Вдруг Натали решит искромсать мои костюмы ножницами?

— Что, до этого дошло? — сочувственно поинтересовалась актриса.

— Да нет, сегодня мы с ней не встречались. Я весь день провел с сыном.

— Как он?

— Веселый, носится в саду у моей матери.

— Ладно, проходи, — она отступила и позволила Алену внести свой багаж.

Он еще раз обратил внимание на ее странный вид.

— Ты что, участвовала в баталии?

— Почти угадал. Я сражалась за свой контракт. Продюсер хочет перенести съемки, но в этом случае мне полагается неустойка.

Ален снова попытался выяснить название киностудии, но по молчанию Мирей понял, что превысил кредит доверия. Действительно, они были близко знакомы всего пару дней. Зачем спешить?

Любовники наскоро перекусили, после чего Ален переоделся и собрал дорожную сумку. Чемоданы были убраны в кабинет до возвращения хозяина.

Актер по-хозяйски обнял и поцеловал Мирей перед уходом.

— Я чувствую себя женщиной, провожающей в дорогу старого друга.

— Не преувеличивай, — пробормотал Ален, критически рассматривая себя в зеркало. — Вполне еще молодого мужчину.

Она сдержала улыбку, заметив с каким трепетом он относился к своей внешности.

— Ты — супермужчина, — бросила она ему вслед. — Успеха!

— Желаю тебе переиграть продюсера, — отозвался актер из лифта и уехал.

Мирей почувствовала, что ей уже не хватает этого энергичного человека. Она прошла в кабинет и провела рукой по его чемоданам, хранившим частичку ауры их владельца.

Ален примчался в аэропорт и успел зарегистрироваться на рейс в последнюю минуту. Он тоже вспоминал Мирей, но эти мысли отступили перед обдумыванием плана завершения съемок.

“Этот процесс нужно ускорить. В октябре начинается новый проект”, размышлял актер. За эти дни он позабыл о Роми и Брижит, но по прибытии в отель, в Сен-Тропезе, получил напоминание об обоих. Шел дождь, и Роми Шнайдер в задумчивости сидела у окна в холле. Ей казалось, что в ее жизни настала черная полоса. Она с грустью и безнадежностью смотрела на бегущие по подоконнику струйки воды, и Ален вспомнил, что у нее всегда портилось настроение в плохую погоду.