Масштаб операции поражает. На февраль 1942 года органы НКВД совместно с партийными органами подготовили и перебросили в тыл врага 1798 партизанских отрядов и 1533 диверсионные группы общей численностью 77 939 человек. Если исходить из того, что в 1941 году общее число партизан на оккупированных территориях составило около 90 тысяч человек, а число партизанских отрядов — 2 тысячи, то получалось, что 90 % было подготовлено органами НКВД. Они же и руководили ими (Там же. С. 83).

Итак, красных партизан из местного населения в 194ли году было порядка 10–15 тысяч человек. Раз в 10 меньше, чем украинских националистов и в 100 раз меньше, чем хиви и разного рода пронацистских формирований.

Причем в 1941–1942 годах смертность среди заброшенных НКВД в тыл противника групп составляла 93 %.

Например, на Украине с начала войны и до лета 1942 года НКВД было подготовлено и оставлено для действий в тылу 2 партизанских полка, 1565 партизанских отрядов и групп общей численностью 34 979 человек, а к 10 июня 1942 года на связи осталось всего 110 групп [118]

Не всех партизан уничтожили, многие из них просто разбрелись, а то и ушли служить нацистам.

Путивльский партизанский отряд и соединение партизанских отрядов Сумской области Сидора Артемьевича Ковпака (1887–1967) даже в самый разгар боев насчитывал не более 2 тысяч человек.

Участник Гражданской войны 1917–1922 годов, с 1937 года он был председателем Путивльского горисполкома Сумской области Украинской ССР. Едва ли не единственный, что действительно организовал действенный партизанский отряд.

Отряд С. Ковпака в 1941–1942 годах осуществил рейды в тылу врага по Сумской, Курской, Орловской и Брянской областям, в 1942–1943 годах — рейд из брянских лесов на Правобережную Украину по Гомельской, Пинской, Волынской, Ровенской, Житомирской и Киевской областям. В начале 1943-го Ковпак, не получив поддержки на территории Украины, отошел в Белоруссию и в Брянский лес.

Перелом наступил в конце 1943 года. В июне численность красных партизан достигла 142 тысяч человек. В январе 1944 года в одной Белоруссии их было 122 тысячи, на Украине — более 12 тысяч. А к зиме 1944 года — до 200 тысяч [119] При этом четвёртая часть партизан была из бывших полицаев и хиви.

Это очень типично для гражданской войны: побеждающая сторона в таких войнах всегда растет в числе как снежный ком.

Уже Первая мировая война показала: громадные современные войны выигрывает не тот, кто воюет умнее и храбрее. Выигрывает тот, у кого больше ресурсов. Уже на этом сломалось старое европейское представление о войне как состязании ума и мужества. Первая мировая ударила по мозгам, по нервам, по психике её участников, беспощадно разрушая их представления о самих себе.

Германия проиграла Первую мировую войну потому, что её враги могли опираться на ресурсы своих колоний — то есть почти всего мира. А у Германии таких колоний не было. Брестский мир затянул войну на год — потому что сепаратный мир с кусками развалившейся России, Советской Россией и Украиной, дал ей необходимые ресурсы, сырье и продовольствие.

Вторую мировую войну Германия начала выигрывать, имея за спиной колоссальные ресурсы верного союзника — СССР. Как только союзник стал врагом, с ресурсами стало совсем жидко.

Гражданские войны выигрывают даже не ресурсами — идеями. Нацисты не имели подходящего набора идей, идеология хромала. Им приходилось вопреки логике и здравому смыслу превращать в «арийцев» то хорватов, то итальянцев, то казаков, то крымских татар. В общем, бред.

А СССР имел идеологию, позволявшую неограниченно расширять число союзников.

И еще он имел почти неограниченные ресурсы Казахстана, Урала, Сибири и Дальнего Востока.

Операция «Барбаросса» закончилась неудачей. В первые месяцы вермахт продвигался даже успешнее, чем ожидалось. Но все же разгромить СССР в ходе одной кампании, до холодов, не удалось. Почему?

Во-первых, самого вермахта не хватало. Выяснилось, что наличных сил недостаточно. Особенно тяжелая ситуация складывалась с резервами. Фактически, «Восточный поход» предстояло выигрывать одним эшелоном войск. Таким образом, было установлено, что при успешном развитии операций на театре военных действий, «который расширяется к востоку наподобие воронки», немецкие силы «окажутся недостаточными, если не удастся нанести решающее поражение русским до линии Киев-Минск-Чудское озеро» [120]

Во-вторых, география… Даже в сухое и жаркое лето 1941 года нацистов удручали в России расстояния и скверные (по их понятиям) дороги. Немцам, выросшим в прохладном климате, было жарко в континентальное лето. У нацистских солдат в кинохрониках расстегнуты мундиры не от небрежности, а рукава засучены не от палаческого усердия. Им очень жарко…

Зимой этим же солдатам стало холодно. Не от хорошей жизни и не от природного зверства нацисты стали реквизировать теплые вещи у населения. Просто летняя форма даже ноябре как-то не очень хорошо греет, а подвоза ведь не было.

Коммуникации растягивались, каждый килограмм грузов становился золотым, если везти его военными эшелонами через всю Европу, защищая и спасая от бандеровцев и Армии Крайовой.

А фронт расходился к востоку «наподобие воронки», требуя все новые контингента войск. Которых не было.

Группы армий наносили удары по расходящимся направлениям (на Ленинград, Москву, на Юг), все хуже удавалось поддерживать взаимодействия между ними. Командованию вермахта пришлось проводить частные операции по защите флангов группы «Центр». Это были удачные операции, но приводили к потере времени и трате ресурсов моторизованных войск.

К тому же — куда важнее идти? На Ленинград или на Ростов? Генералы спорили, делили невеликие ресурсы. Когда против советского Юго-Западного фронта бросили только одну танковую группу, она уже не смогла взять в «котел» войска противника, как под Белостоком, Минском и Киевом.

Значит, все с самого начала было безнадежно?! Вовсе нет. Но чтобы завоевать такую громадную страну, нужно было больше войск. А для войны в стране с континентальным климатом нужны были те, кто в состоянии его если не любить, то хотя бы спокойно переносить.

Сами нацисты из идейных соображений отказались от пополнения армии, не захотели увеличить её в два-три раза. Это было безумное, самоубийственное решение.

Но самый серьезный просчет: нацисты недооценили ресурсные возможности СССР.

Для любой европейской страны разгром лета 1941 года стал бы полным крахом всей политической и экономической системы. В СССР этого не произошло по трем причинам:

1) СССР получал поставки от англосаксов, то есть присосался к их колониальным империям.

2) СССР сам себе колония. Урал, Казахстан, Дальний Восток и Сибирь — кладовая всего, что только возможно. В них уже до войны стали расти новые промышленные районы, причем и КАТЭК, и Магнитогорск, и Кузбасс по своему потенциалу сравнимы с Руром или Манчестером.