О границах Польши договорились легко… Перед Второй мировой войной Польша была крупнейшей страной Центральной Европы. Союзники оторвали от нее Восточную Польшу, то есть Западную Белоруссию и Западную Украину. Никто и не заикнулся о создании Украинской республики! Всё отойдет к СССР.

Сама же Польша резко уменьшилась и сдвинулась к западу и северу. До 1939 года её восточная граница находилась практически под Киевом и Минском. Черчилль, правда, предложил отдать Польше Львов… Но не настаивал на предложении: скорее пытался шантажировать Иосифа Виссарионовича. Пусть забирает Львов, но будет уступчивее в другом…

Югославия? Пусть там командует Броз Тито, только создает правительство с участием «других сил».

Греция? А вот тут пусть британцы правят бал, туда не должна входить Красная Армия.

Между прочим, союзники честно выдерживали свои договоренности. Они не вторгались на «чужие» территории, даже чтобы поддерживать «своих». Идеология однозначно приносилась в жертву империализму. Поляки и южные славяне могут сколько угодно полагаться на Запад и надеяться, что он им поможет. Не поможет. Союзники будут «выражать протест» — но и не подумают двигать свои армии. Тито преспокойно задавит свою оппозицию. Поляки не смогут ничего сделать, они будут слушаться «старшего брата».

Сталин тоже выдержит договоренности. В 1944 году греческие коммунисты будут воевать с метаксистами и с британской армией. Они будут рассчитывать на помощь СССР и его Красной Армии. Но Красная Армия не придет им на помощь. Сталин не ответит на отчаянные призывы. Британская армия спокойно задавит крамольников, и ничего они не смогут сделать.

Принципиально судьбу Германии обсудили еще до Крымской конференции. Что и зафиксировано в «Протоколе Соглашения между правительствами СССР, США и Соединенного Королевства о зонах оккупации Германии и об управлении «Большим Берлином» от 12 сентября 1944 года.

В Ливадийском дворце Черчилль опять предложил отделить от Германии Пруссию и образовать южно-германское государство со столицей в Вене. Видать, очень боялись доблестные британцы Германии. Но это уже только бессильное бухтение. Все решено. Каждое государство получит свою зону оккупации, в том числе и Франция. То есть Германию расчленят — примерно как расчленили Польшу в XVIII веке. Не по плану Черчилля, не восстанавливая Австро-Венгрию — но расчленят.

Правда, никому из союзников и в голову не придет, что Восточную Пруссию можно просто уничтожить: истребить её немецкое население, расстрелять или утопить в баржах в Балтике, а потом назвать Калининградской областью и сделать вид, что её вообще никогда не было. А ведь Сталин поступит именно так. Остальная Германия будет расколота на многие десятилетия.

В «Декларации об освобожденной Европе» державы дружно заявляли, что они будут согласовывать свои действия при решении политических и экономических проблем Европы после войны. Они декларировали установление такого порядка, «который позволит освобожденным народам уничтожить последние следы нацизма и фашизма и создать демократические учреждения по их собственному выбору» [140].

С позволения читателя, я не буду комментировать словоблудие союзников об их «непреклонной цели уничтожить германский милитаризм», создать гарантии того, что «Германия никогда больше не будет в состоянии нарушить мир», а одновременно с этим «стремление» сделать так, чтобы «после искоренения нацизма и милитаризма германский народ сможет занять достойное место в сообществе наций». После того, разумеется, как союзники смогут «подвергнуть всех преступников войны справедливому и быстрому наказанию…» и «стереть с лица земли нацистскую партию».

Реальность оказалась проще этого потока ничего не значащих слов: каждая держава-победительница имела власть лишь на тех территориях, где были размещены её войска. За считанные годы Европа разделилась на послушный Москве социалистический лагерь, и Западную Европу и Средиземноморье, которые ориентировались на Париж, Лондон, но больше всего на Вашингтон.

Рузвельт очень хотел, чтобы СССР вступил в войну с Японией. Черчиллю это было совершенно безразлично. Сталин вроде и был не прочь… И вроде приходилось его уговаривать… Порешили, что не позднее, чем через 2–3 месяца после капитуляции Третьего рейха СССР вступит в войну с Японией. Но не даром. СССР получал Курилы и Южный Сахалин. Эти территории Российская империя потеряла еще в 1905 году после Русско-японской войны. За Монголией признавался статус независимого государства.

Кроме того, союзники соглашались с интернационализацией порта Далянь (Дальний), возвращали СССР ранее принадлежавшую России военно-морскую базу в Порт-Артуре и передавали в совместное советско-китайское владение КВЖД и ЮМЖД.

Назовем вещи своими именами: три победителя во Второй мировой войне откровенно делили добычу. Народы воевали и строили, люди надеялись и верили, что приближают «этот день победы» и что после Дня победы они смогут хоть как-то влиять на устройство своей жизни. А всё уже было решено.

Может быть, самое отвратительное, самое издевательское в этом то, что решали за другие народы, делили мир державы, объявившие сами себя воплощениями демократии и светочами прогресса. Это касается и западных «демократий», и «надежды и мечты всех трудящихся всего мира», СССР.

Немцы ещё умирают на фронтах, еще поднимаются в безумные атаки, учатся жечь фаустпатронами танки на улицах собственных городов. Еще собирается «фольксштурм», старые да малые, младше 16 и старше 60 лет, идут умирать с шибко веселой народной песней:

Wir — «neue Waffen,

Wir — alte Affen.

Что означает по-русски:

Мы — «новое оружие»,

Мы — старые обезьяны.

Еще где-то бегут вдоль линии фронта немецкие коммунисты с рупорами в руках, кричат через линию окопов призывы сдаваться, бить нацистов, переходить на сторону Советов. Еще немецкий же снайпер, скрипнув зубами, ловит «предателей» на мушку по слуху, на голос.

А все уже сосчитано, поделено. Известно, как эти люди будут жить, в каких условиях, сколько они будут платить и кому.

Союзники договорились о будущей границе Польши. Решено было отдать Польше давно онемеченные земли на Севере, например, Гданьск-Данциг, и на западе — Щёцин.

Но одновременно решалось, что Вильно станет литовским Вильнюсом, а Львов станет украинским городом. Немцев выгонят из собственных домов, прикладами забьют в товарные вагоны и навсегда увезут из Данцига, где родилось и выросло больше двадцати поколений. Но точно так же поляки из Львова и Вильнюса будут поставлены перед простым выбором — бежать с родины, или быть истребленными.

Было также решено, что не позднее, чем через 2–3 месяца после капитуляции Германии СССР вступит в войну с Японией и получит Южный Сахалин и Курильские острова. На этих землях еще живут японские поселенцы, они ещё строят, какие-то планы, на что-то рассчитывают и надеются — но и они уже обречены.

Разбредаются по Европе угнанные на восток украинцы, русские и белорусы… Большинство из миллионов «перемещенных лиц» хотят немногого — хоть как-то устроиться и отдохнуть, не возвращаться в Советский Союз. Но и их судьба предрешена: на Ялтинской конференции главные разбойники договорились, что в Советский Союз должны вернуться все, кто на момент начала войны был гражданином СССР. Независимо от своего желания.

Сталин еще осенью 1941-го говорил, что СССР не сдержать натиска нацистов без второго фронта, то есть без высадки союзников во Франции.