3. "Беря в целом теперешнее положение страны и партии,-- спрашиваете вы,-- есть ли у нас диктатура рабочего класса и кто является гегемоном в партии и в стране? Это третий вопрос".
Из двух предыдущих ответов ясно, что и этот вопрос поставлен вами неправильно, не диалектически, а схоластически. Именно Бухарин ставил перед нами этот вопрос десятки раз в форме схоластической альтернативы (выбора): либо у нас термидор, тогда вы, оппозиция, должны быть не оборонцами, а пораженцами; либо, если вы действительные оборонцы, тогда признайте, что речи о термидоре -- одна болтовня.
Вы тут, товарищ, целиком попадаете в западню бухаринской схоластики Вместе с ним вы хотите иметь "ясные", т е завершенные социальные факты; противоречивые же процессы развития вам кажутся "туманными". Что мы имеем в действительности. Мы имеем далеко продвинувшийся процесс двоевластия в стране. Перешла ли власть в руки буржуазии? Разумеется, нет. Ушла ли власть из рук пролетариата? В некоторой степени, в очень незначительной степени, но далеко еще не в решающей степени. Этим и объясняется чудовищное засилье бюрократического аппарата, лавирующего между классами. Но госаппарат через партаппарат зависит от партии, значит, от ее пролетарского ядра -- при условии активности этого последнего, правильной его ориентировки и правильного руководства. В этом и состоит наша задача.
Состояние развивающегося двоевластия неустойчиво по самому своему существу и должно раньше или позже разрешиться в ту или другую сторону. Но при сегодняшнем положении вещей буржуазия смогла бы взять власть только путем контрреволюционных потрясений. Пролетариат же может вернуть себе всю власть, обновить и подчинить себе бюрократию путем партийной и советской реформы. Такова основная характеристика обстановки.
Ваши харьковские единомышленники, как мне сообщают, обратились к рабочим с воззванием, построенным на той ложной мысли, что Октябрьская революция и диктатура пролетариата уже ликвидировали. Воззвание это, ложное по существу, причинило величайший вред оппозиции. Такие выступления надо решительно и беспощадно осуждать. Это авантюристское бухаротво, а не марксистская революционность.
4. Цитируя мое "Послесловие" об июльской победе правых над центром, вы спрашиваете: "Ставите ли вы этим полностью кавычки над "левым курсом" и "сдвигом", который когда-то предлагали поддерживать всеми силами и методами. Это четвертый вопрос".
Здесь у вас прямая неправда. О левом курсе я никогда и нигде не говорил. Говорил о "сдвиге" и о "левом зигзаге", противопоставляя это понятие левому курсу, т. е. выдержанной пролетарской линии. Мнимого левого курса центристов я никогда и нигде не предлагал и не обещал поддерживать. Но я предлагал и обещал поддерживать всеми средствами каждый действительный, хотя бы и половинчатый шаг центризма влево, не прекращая ни на минуту критики и разоблачения центризма, как основной помехи на пути пробуждения активности пролетарского ядра партии. Мое "Послесловие" и было актом разоблачения политической капитуляции центристов перед правыми на июльском пленуме. Но я не считал и не считаю, что июльский пленум закончил историю партийного развития, и, в частности, историю борьбы центристов с правыми. Сейчас мы являемся свидетелями новой центристской кампании против правых. Мы должны стать самостоятельными участниками этой кампании. Всю фальшь, двусмысленность, вероломную аппаратную половинчатость сталинской борьбы против правых мы видим, разумеется, насквозь. Но за ней скрываются глубокие классовые силы, которые стремятся проложить себе дорогу через партию и через ее аппарат. Движущей силой правого крыла является новый собственник, поднимающийся вверх я ищущий смычки с мировым капиталом; наши правые потому жмутся и робеют, что не решаются еще открыто пересесть на этого коня. Опорой центристов является партийный, профсоюзный и пр аппаратчик, который как-никак зависит от рабочей массы и вынужден, по-видимому, за последнее время все больше с ней считаться: отсюда и "самокритика" и "борьба против правых". Таким образом, в борьбе центристов с правыми преломляется и искажается, но также и проявляется классовая борьба, и давлением своим она может аппаратную потасовку центристов с правыми превратить в очень важный этап пробуждения и оживления партии и рабочего класса.
Мы были бы дурачками, если бы принимали нынешний официальный поход против правых за чистую монету. Но мы были бы жалкими схоластами и сектантскими "умниками", если бы не сумели понять, что сотни рабочих-партийцев верят этому походу, если не на 100, то на 50 или 25%. Они ведь еще не с нами. Не забывайте этого, не обольщайте себя кружковыми пустяками. Центризм держится не только аппаратным засильем, но и доверием или полудоверием известной части рабочих-партийцев. Эти поддерживающие центристов рабочие гораздо охотнее пойдут на борьбу с правыми, чем шли на борьбу с оппозицией, куда их волокли на аркане. Серьезный и толковый оппозиционер окажет на любой рабочей ячейке, на любом рабочем собрании:
"Вас призывают бороться с правыми -- великолепное дело. Мы давно к этому звали. И если вы серьезно думаете бороться с правыми, то на нас можете рассчитывать вполне. Мы штрейкбрехерами не будем. Наоборот, будем в первых рядах. Но только давайте бороться по-настоящему. Маски долой. Надо вслух назвать правых вождей, перечислить их правые дела и пр ".
Словом, оппозиционер будет по-большевистски толкать пролетарское ядро партии вперед, а не поворачиваться к нему спиной под тем предлогом, что партия переродилась.
5. "Возможно ли еще питать иллюзии по отношению к сталинцам как к способным еще защищать интересы революции и интересы рабочего класса. Это пятый вопрос".
И пятый вопрос поставлен вами так же неправильно, как четыре предшествующих. Питать иллюзии насчет центристов-- значит самому скатываться к центризму. Но не видеть тех массовых процессов, которые толкают центристов влево, значит замыкаться в сектантскую скорлупу. Разве вопрос состоит в том, способны ли Сталин с Молотовым вернуться на путь пролетарской политики? Самостоятельно, во всяком случае, не способны. Это они вполне доказали. Но ведь дело не в гаданиях насчет будущей судьбы отдельных членов сталинского штаба. Тут возможны всякие "неожиданности": стал же, например, бывший вождь ДЦ Осинский крайним правым. Совсем не это нас интересует. Правильный вопрос таков: десятки и сотни тысяч рабочих-партийцев и комсомольцев, которые сейчас активно, полуактивно и пассивно поддерживают сталинцев, способны ли они выравняться, подняться, сплотиться и "защищать интересы революции и интересы рабочего класса". На это я отвечаю: да, способны. Будут способны завтра или послезавтра, если мы сумеем правильно подойти к ним; если мы им покажем, что не противопоставляем себя им, как трупу; если по-большевистски поддержим каждый их шаг и полушаг в направлении к нам, если при этом не только не будем питать каких либо "иллюзий" насчет центристского руководства, но будем эти иллюзии беспощадно разоблачать на повседневном опыте борьбы. Сейчас это надо делать на опыте борьбы с правыми.
6. Охарактеризовав Шестой конгресс и отметив некоторые явления внутри партии, вы пишете "Все это не есть ли термидор с сухой гильотиной. Это шестой вопрос". На этот вопрос с достаточной конкретностью отвечено выше. Еще раз не думайте, что бухаринская схоластика, вывороченная наизнанку, есть марксизм.
7. "Намерены ли вы лично,-- спрашиваете вы меня, - в дальнейшем товарищей, принадлежащих к группе 15-ти, награждать прекраснейшим эпитетом честных революционеров и в то же время отмежевываться от них. Не пора ли кончить драчку. Не пора ли подумать о консолидации сил большевистской гвардии. Это седьмой и последний вопрос".
К сожалению, и этот вопрос не вполне правильно вами поставлен. Не я отмежевался от ДЦ, а группа ДЦ, входившая в общую оппозицию, отмежевалась от нее. На этой почве произошел в дальнейшем раскол в самой группе. Таково прошлое. Если взять самую последнюю стадию, когда в среде ссыльной оппозиции происходил серьезнейший обмен мнений, в результате которого мы выработали ряд ответ-ственных документов, собравших 99% оппозиции, то и тут представители ДЦ, ничего в эту работу не внеся по существу, опять таки отмежевались от нас, пересафарив при этом самого Сафарова. После этого вы спрашиваете меня, намерен ли я и впредь "отмежевываться" от ДЦ. Нет, к этому вопросу вы подходите совсем не с того конца. Вы изображаете дело так, что в прошлом объединению мешали Зиновьевы, Каменевы и Пятаковы. Вы и тут ошибаетесь. Из ваших слов можно сделать вывод, будто мы, оппозиция 1923 года, были за объединение с зиновьевцами, а группа ДЦ -- против. Наоборот мы были гораздо осторожнее в этом вопросе и гораздо настойчивее в отношении гарантий. Инициатива объединения принадлежала ДЦ. Первые совещания с зиновьевцами происходили под председательством тов Сафронова. Я это говорю совсем не в укор, ибо блок был необходимым и прогрессивным фактом. Но не надо искажать вчерашний день. После того как группа ДЦ отмежевалась от оппозиции, Зиновьев был все время за объединение с ДЦ, поднимал вопрос десятки раз, а я выступал против объединения. Как я рассуждал при этом Объединение нам нужно, -говорил я,-- но объединение прочное, серьезное. Если на первом же ухабе группа ДЦ откололась от нас, то надо не торопиться с новыми кружковыми объединениями, а дать опыту проверить политику и либо углубить раскол, либо подготовить условия для настоящего, серьезного, не мимолетного объединения. Я считал, что опыт 1927-- 1928 гг должен был показать нелепость заподазриваний и инсинуаций со стороны руководителей ДЦ по адресу оппозиции 1923 года. Я рассчитывал, в частности, что принципиальные документы, адресованные нами Шестому конгрессу, приблизят объединение рядов. В отношении ряда товарищей ДЦ так и произошло. Но признанные руководители вашей группы сделали все, что могли, не только для того, чтобы углубить и обострить разногласия, но и для того, чтобы насквозь отравить отношения. Я-то довольно спокойно отношусь к писаниям В.Смирнова. Но я получал за последнее время десятки писем от товарищей, до последней степени возмущенных характером смирновских писаний, как бы специально рассчитанных на то, чтобы помешать сближению и во что бы то ни стало сохранить свою собственную церковку и свой пасторский сан. Но и независимо от всей предшествующей истории -- кто от кого и как отмежевался, кто по честному хочет единства рядов, а кто стремится сохранить свой приход -- остается полностью вопрос об идейных основах объединения. На эту тему тов Рафаил пишет мне от 28 сентября: "Наши друзья из "группы 15" повели бешеную кампанию, в частности против вас, получилась трогательная идиллия в этом вопросе между передовицей "Большевика" No 16 и Влад Мих Смирновым и другими товарищами из "группы 15" Основной грех этих товарищей -- это переоценка формальных постановлений и верхушечных комбинаций, в частности, постановлений июльского пленума из-за деревьев леса не видят Конечно, эти постановления отражают, на определенной стадии, соотношение сил, но ни в коем случае нельзя считать, что они определяют исход борьбы, которая продолжается и будет еще продолжаться. Ни одна из проблем, вызвавших кризис, не разрешена, противоречия обостряются -- это вынуждена признать даже официально передовица "Правды" (от 18 сентября). Оппозиция, несмотря на то что "стальной молот" вбивает каждый день "осиновый кол" (в который раз), живет и жить собирается, имеет закаленные в боях кадры -- да еще какие кадры; в это время делать выводы, аналогичные выводам "группы 15", по существу, неправильно и чрезвычайно вредно, эти выводы создают демобилизационные настроения, вместо того чтобы организовать рабочий класс и пролетарское ядро партии. Позиция 15-ти не может не быть пассивной позицией, потому что, если рабочий класс и его авангард без боя сдал уже все свои позиции и завоевания, тогда на что и кого рассчитывают товарищи из "15". Для воскрешения "трупа" масс не ограничивают, а для новой борьбы, при таком состоянии рабочего класса, как они себе представляют, сроки слишком длинные и неизбежно это приведет к позиции Шляпникова". Думаю, что тов. Рафаил в своей характеристике совершенно прав.
