[Л. Троцкий] [26 мая 1928 г.]

Дорогой Давид Борисович.

Во-первых, позвольте изложить состояние, пока еще очень скромное, моих работ для Института. Из "Карла Фогта" мной переведено примерно три русских печатных листа. Они еще нуждаются в доработке, особенно по части многоязычных цитат. Мне сообщают, что Вы на этом переводе не настаиваете. Во всяком случае, было бы жаль оставлять без употребления уже переведенную часть. Я намерен ее поэтому переработать и, по получении от Вас ответа, выслать Вам. Я не отказываюсь, однако, и от полного перевода всей книги, если только Вы не настаиваете на срочности.

Что касается Годскина, то в месяц -- полтора я его закончу. У него есть цитаты из Рикардо, Мак-Куллоха и Милля. Самый перевод их не представляет никаких затруднений, но, насколько помню, Вы издаете или уже издали Рикардо. Может быть, в интересах единства физиономии научного издательства следовало бы привести цитаты по тексту Вашего издания. Для этого я должен был бы получить Рикардо.

Сегодня я получил том 1 сочинений Маркса и Энгельса. Издание производит, уже по одному внешнему виду, поистине превосходное впечатление. Сегодня же я принимаюсь за внимательное чтение книги. Насколько понимаю, задача моя сводится к чисто литературной шлифовке текста, то есть к устранению явно неправильных выражений или к замене менее удачных более удачными. Так ли я понимаю? Что касается тех мест, самый смысл которых мне покажется сомнительным, то, не имея оригинала в своем распоряжении, я смогу лишь обратить на эти места внимание редакции.

Вот как будто и все вопросы, связанные с выполняемыми мною для института работами.

Сын говорил мне, что Вы проявили интерес к вопросу о моих расчетах и вообще взаимоотношениях с Госиздатом. На этот счет дело обстоит так. По инициативе Госиздата, после больших настояний Мещерякова и др., я согласился на издание собрания своих сочинений. Моим секретариатом был от моего лица заключен с Госиздатом договор. По этому договору Госиздат обязывался оплатить, при нормальных условиях, работу редакторов, авторов примечаний, переписчиц и пр. Что касается меня, то я отказался от гонорара [В тексте "гонораров".-- Прим. ред.-сост.] с тем, чтобы он пошел на удешевление издания. Это оговорено в договоре особым пунктом.

Госиздат прекратил издание по соображениям не делового, а политического характера; задолго до того, как издание было прекращено, принимались все меры к тому, чтобы сделать подписку на издание крайне затрудненной; розница была совсем, кажется, ликвидирована и пр., пр. Формально Госиздат при прекращении издания сослался на то, что в договоре общий объем издания указан в 500 печатных листов, между тем фактически издание уже перешло будто бы за эти пределы. Возможно. Но когда писался договор, то эти 500 печатных листов ни в каком случае не имели ограничительного смысла: просто нужно было наметить на глаз примерное число томов и общую цену издания. Работа над изданием велась все время, в зависимости от наличного материала, а никак не в зависимости от указанного выше, примерно, общего числа листов. Лучшим доказательством является то, что важнейшие тома, которым и редакторы моих книг и редакция Госиздата придавали более серьезное значение, оставались до конца ненапечатанными (над ними производилась более тщательная, детальная работа). Таков, например, Коминтерновский том, в который должны были войти многочисленные документы самого Коминтерна, писавшиеся в свое время мною. Издание было пресечено на ходу под указанным выше ложным предлогом. Несколько томов, совершенно готовых, снабженных примечаниями, лежат в моем архиве. Работники оказались либо совсем не оплачены, либо полуоплачены. Точного счета я Вам сообщить не могу, так как этим делом ведал тов. Познанский. Он, помнится, говорил мне, что в частном порядке представители Госиздата ссылались на свое противоречивое положение: издание, мол" могло бы дать Госиздату большой доход, но Госиздат сам вынужден вести политику в сторону дефицита, а дефицит ему невыгоден экономически и пр., и пр. Так или иначе, но роль Госиздата в этом деле как по отношению ко мне, так и по отношению к моим сотрудникам была по меньшей мере неблаговидной.

В заключение позвольте поблагодарить Вас, весьма и весьма, за присланные Институтом книги и выразить нескромную надежду на получение их и в дальнейшем. Список полученных книг я представлю отдельно. Книги заказной бандеролью доходят хорошо, хотя первый том Маркса и Энгельса несколько помялся в дороге.

С добрым марксистским и коммунистическим приветом

Л. Троцкий

P. S. В каком виде предоставить Вам литературные замечания к тексту сочинений Маркса--Энгельса: на полях самой книги или же особой запиской, с указанием на страницы? Если предпочтителен первый путь, то -- простите -мне понадобится еще один экземпляр сочинений, иначе я останусь без них.

[Май 1928 г.]

 Дорогой товарищ,

За последнее время я получил от целого ряда товарищей письма, заключавшие в себе жалобы на то, что от меня нет ответа. В том же обвиняют и сына. Все эти обвинения основаны на почтовых недоразумениях. Не было ни одного письма, ни одной открытки, ни одной телеграммы, на которые мы не ответили бы немедленно или, в крайнем случае, на следующий день. По многим и многим адресам мы пишем,, не дожидаясь вести, на основании первого сообщения об адресе вновь прибывшего. Поэтому если кто-либо из товарищей не получает ответа на свое письмо, то это означает лишь, что либо мы не получали этого письма, либо же наш ответ не дошел до адресата. Для характеристики почтовых сношений достаточно сказать, что я вчера, то есть 1 июня, получил из Москвы письмо от дочери, посланное ею 20 марта. Замечательно, что из некоторых пунктов письма доходят довольно правильно, например, от Раковского из Астрахани, от Преображенского из Уральска, от Сосновского из Барнаула. Зато есть пункты, откуда письма либо совсем не доходят, либо доходят с Огромным запозданием и притом не все Так, например, я не получил до сих пор ни одного письма от тов Радека. От Врачева получил вчера первое письмо от 12 мая; между тем он сообщает, что написал мне уже два письма заказным порядком с оплаченным обратным уведомлением о получении Этих двух писем я не получал. Тов. Врачев, таким образом, вправе востребовать с почты штрафные суммы за утрату заказной корреспонденции. И другим товарищам следовало бы систематически прибегать к этому же способу.

Почти все полученные за последние дни письма касаются: а) событий в Германии; б) "левого курса" у нас; в) телеграммы Радека в "Правду"; г) неизбежной темы о здоровье.

Относительно событий в Германии я могу судить только на основании газет, следовательно, на весьма шатком "основании". Что касается выборов в Германии, как и во Франции, то над ними придется еще более детально поработать, когда получатся соответственные номера иностранных газет. Статьи нашей печати об этих событиях ниже всякой критики: нет и намека на конкретный марксистский анализ социальных и политических передвижек в стране; все это заменяется самым вульгарным агитаторством, "выводы" которого забываются на другой же день не только читателями, но и авторами Об истории с Ленинбундом я знаю только то, что было напечатано в "Правде", то есть почти ничего, или даже менее того, поскольку отрицательная величина меньше нуля. Во всяком случае даже из самой "Правды" явствует, что 80 тысяч голосов, зачисленных корреспондентом "Правды" Ковровым в троцкисты, суть на самом деле сторонники Корша и ему подобных. Это полуанархистские элементы, столь же далекие от нас -- поскольку дело касается идеологии,-- как и презренный либеральный мазилка Ковров, который всю жизнь потрафлял под редакцию той газеты, в которой сотрудничал, все равно были бы это право-либеральные "Русские Ведомости" или "Правда". Величайшим скандалом уже является один тот факт, что из Германии основным информатором русских рабочих является этот жалкий, невежественный и глупый Тряпичкин. Самый, однако, факт, что в Германии нашлось 80 тысяч рабочих, голосовавших уже после опыта так называемой коммунистической рабочей партии за Корша и компанию, имеет глубоко симптоматическое значение. Анархизм всегда был и будет наказанием за грехи оппортунизма. Полевение в немецком рабочем классе только начинается. Социал-демократия от него выиграла пока еще. значительно больше, чем коммунисты. Это показывает, что пока еще идет очень бесформенное общее движение влево. Его дифференциация неизбежна. Неправильная политика может чрезвычайно усилить группу 80 тысяч. Тот же либеральный Тряпичкин-Ковров называет зульского Гейма "троцкистом" Насколько я припоминаю, семья Геймов -- это местная правящая династия, руководившая зульской организацией и при социал-демократии, и при компартии. Под давлением зульских рабочих Геймы шли на сделку с оппозицией, чтобы не терять насиженных мест, а теперь, если верить Коврову, переходят к социал-демократии, а от социал-демократии -- к коммунистам, с постоянной готовностью вернуться опять в либеральное стойло. Раскол Ленинбунда есть жестокий урок для немецкой левой, прошедшей -- не нужно этого забывать -зиновьевскую школу верхоглядства. Мы уже достаточно хорошо знаем из опыта последних лет, что основная "диспропорция" в Европе состоит в несоответствии между степенью зрелости пролетарского авангарда и зрелостью всей революционной обстановки. Эта "диспропорция" распространяется, разумеется, целиком и на оппозицию, которая делает в сущности первые серьезные попытки самостоятельно разобраться в обстановке, а не просто брать под козырек перед каждым дежурным вождем. Руководящие группы вырабатываются медленно, а особенно в нынешней, совершенно исключительной обстановке Шатаний, колебаний, перебежек, расколов будет еще немало впереди, как внутри официальных компартий, так и в тех группах, которые на данном этапе вытеснены из их состава. На этот счет не нужно делать себе никаких иллюзий. Люди учатся ходить только на собственных ногах, причем неизбежно набивают себе шишки на лбу и в других местах.