— Ты знаешь, что я ухожу с этого плота? — спросил Игорь.

— Почему?

— Я подумал, что лучше всего можно понять специфику общаг, если пожить на них хотя бы несколько дней. С людьми с общаги, на которую собираюсь переехать, уже переговорил, они не против. Так что позавтракаю и на утреннем привале к ним.

Игорь действительно на ближайшей же остановке покинул наш плот. К моему удивлению, Надя ничуть не расстроилась его уходу, а может, просто не подала вида. И на вопрос ответила:

— Мы с ним договорились, что постараемся не мешать друг другу. Сейчас нет насущной необходимости в его присутствии, так что почему бы ему и не поисследовать?

Моя попытка вырастить длиннющую косу провалилась, хотя и не полностью. Волосы, даже несмотря на то, что я их ежедневно расчесывала и переплетала, достигнув в длину чуть более двух метров, начали выпадать, так что пришлось расстаться с планами по получению многометровой волосяной лески. Честно говоря, этот результат меня больше обрадовал, чем расстроил, потому что за время эксперимента я успела достаточно намучиться с длинной шевелюрой и поэтому решила теперь стричься почаще.

На третий день после того, как мы продолжили свое путешествие, караван покинул озеро и поплыл по относительно неширокой, лишь немногим больше ста метров, но глубокой реке. В отличие от практически стоячего водоема, здесь течение присутствовало и не такое уж слабое, хотя и не слишком быстрое.

Освободившись от дежурства, я с полной отдачей занялась воспитанием Рыси. К всеобщей радости оказалось, что дрессировке она поддается легко, в результате всего за несколько дней малышка усвоила основные команды, такие, как «ко мне», «место», «фу», «брысь» и «дай». Справляться с ней за счет этого стало гораздо легче. Свободу ни моей бегающей дочери, ни другим, ползающим, детям мы почти не ограничивали, быстро убедившись, что несмотря на все их любопытство, падать с плота в воду они не собираются. А если к этому прибавить, что ни пеленки, ни детскую одежду стирать не приходилось по причине их отсутствия, уход за детьми отнимал не так много времени, как боялись вначале. Полукровки вообще почти не создавали проблем: единственное, что нас с Лилей немного беспокоило, так это то, что несмотря на уже немалый возраст (больше десяти месяцев в переводе на Земное счисление), у них пока даже не начали резаться зубы. Но к этому времени мы уже привыкли, что местные дети сильно отличаются от земных, и не поднимали паники, тем более, что кушали полукровки хорошо и не выказывали каких-либо признаков истощения или болезни.

Хотя окончание пути отложилось, все понимали, что в любом случае оно не за горами. Как и раньше, мы делали по две остановки в сутки. На одной из них народу в голову пришла идея (а точнее, золотой мальчик внес рацпредложение) провести совместную охоту на крупного зверя. Решив не затягивать, на следующее же утро свободные устроили большой привал. Группа мужчин отправилась на разведку и поиск потенциальной добычи, а остальные принялись готовить оружие и прочий инструмент, обсуждая тактику предстоящего действа. По составленному плану народ разделялся на две команды: загонщиков, которые должны тихонько зайти в тыл животным и, подняв шум, напугать их и погнать в сторону предварительно построенной ловушки, и собственно охотников, работа которых заключается в добивании попавшейся добычи. Я присоединилась к группе загонщиков. Обсудив детали, мы приступили к постройке большой ловушки, выбрав для этого обрывистый берег (чтобы часть загнанного зверя упала вниз и свернула себе шеи) и за несколько часов смастерили довольно длинную, сужающуюся к обрыву загородку, набросав для этой цели бурелома. Немного передохнули до возвращения разведчиков, перекусили — и охота началась.

Обойти животных с тыла удалось легко, мы рассеялись полукругом, чтобы избежать поворота стада оленей в нежелательную сторону и, дождавшись сигнала, с дикими воплями и грохотом самодельных ударных инструментов начали наступать на животных. Факелы никто использовать не решился, понимая, насколько легко устроить пожар. Я оказалась с правого краю цепочки; нашей целью было не дать копытным свернуть. Поскольку бегали олени быстро, нам, чтобы не отстать и не упустить, тоже пришлось развить большую скорость. Вот эта самая скорость, а еще охвативший разум охотничий азарт сослужили плохую службу.

Не заметив замаскированную густой высокой травой яму примерно метровой ширины, я соскользнула вниз, попыталась ухватиться за растительность, но пучки зелени вырвались вместе с корнями из рыхлой земли, и, взмахнув руками, я с испуганным вскриком рухнула вниз. При приземлении нога соскользнула по склизкой неровной поверхности дна и, подвернувшись, по бедро провалилась вглубь, застряв в ловушке из чего-то, похожего на загнутые вниз крючья. Последнее я поняла, только когда дернулась, пытаясь вытащить конечность и напоровшись на их острые края. Замерев, несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь: паника в этом деле не поможет. Активировала флиграв, чтобы стать невесомой и не провалиться глубже, и осмотрелась. Ничего себе ловушка: глубиной почти два моих роста, со скользкими, поросшими мхом стенами, хотя выбраться-то благодаря невесомости будет не сложно. Но сначала надо освободить ногу. С этой мыслью я перевела взгляд вниз. «Капканом» оказались кости и осколки черепа какого-то довольно крупного и, судя по зубам, травоядного зверя. А точнее, не одного зверя, а нескольких. Я встревоженно огляделась: если бы это была просто яма, и попавших сюда и погибших животных объедали черви, то черепа не оказались бы расколоты на куски, как, впрочем, и крупные кости. Надо постараться выбраться до того, как владелец ловушки вернется, чтобы проверить ее на наличие добычи. Ощупав ногу и поняв, что застряла она основательно, я стала медленно разбирать кости, чтобы не пораниться сильнее. По крайней мере, пока нет ощущения, что раны глубокие, так что не стоит усугублять. Вывернутая в неестественном положении конечность сильно мешала, отдаваясь резкой болью на каждое движение, отчего действовать приходилось на ощупь.

— Попалась? — раздался сверху знакомый голос, и я подняла голову.

— А ты и рад? — хмуро вопросила виднеющегося у края ямы сатаниста.

— Ну уж не расстроен, — пожал плечами он. — Выбраться помочь?

— Не все так просто, — вздохнув, повела плечами, пользуясь минутой, чтобы дать отдых напряженным мышцам. — У меня нога застряла.

— Весело, — хмыкнул мужчина и исчез из поля зрения.

Так, а ведь ему сейчас не составит особого труда убить меня или просто заживо похоронить. И никто ничего не найдет и не узнает: лес большой, все обыскать просто нереально. Нехорошие подозрения заставили занервничать и поторопиться, но вскоре стало ясно, что спешка только замедлит процесс освобождения, и пришлось вернуться к прежнему, медленному темпу.

Вскоре пришел сатанист, заглянул в яму, еще раз хмыкнул и сбросил вниз веревку с навязанными на ней узлами.

— Спасибо, конечно, но я же сказала, что мне сначала ногу освободить надо, — буркнула я.

— Не глухой, повторять не надо, — снисходительно бросил мужчина и добавил командным тоном. — Прижмись к стене, чтобы не мешать.

Я сдержала возражения, что в узкой яме двоим будет сложно развернуться, и выполнила указание: спорами делу не поможешь, а голос сатаниста звучал уверенно. Опомнившись, устроилась понадежней и отключила флиграв, чтобы не выдавать хотя бы оставшиеся тайны. Бросив вниз охапку прутьев, мужчина ловко соскользнул по веревке и, присев на корточки, приготовил инструмент в виде нескольких свежевырубленных кольев и топора.

— Теперь не дергайся, — посоветовал он, осматривая ловушку, после чего за несколько секунд расширил отверстие в черепе, в котором и застряла моя конечность и помог извлечь ее, не повредив. Обвязав меня веревкой, выбрался наверх и вытащил меня следом.

После того, как окровавленную ногу обмыли в ближайшем ручье, выяснилось, что пострадала практически только кожа, в некоторых местах покрывшись длинными глубокими царапинами.