— Тоже мне, «избранные». Вообще, такое впечатление, что керели специально набрали неудачников, — грустно подытожил инженер. — Ни здоровья у нас на Земле не было, ни хорошей карьеры. Так, волочились где-то на задворках, серые и неприметные, неспособные выбиться в люди…

— И ты? — не удержался от шпильки зеленокожий.

— И я, — горько кивнул Сева. — И ты. И все тут присутствующие.

— Не способные или не желающие выбиваться в «люди»? — саркастически поднял бровь Илья. — Почему ты не допускаешь второе?

— Потому что это всего лишь оправдание и утешение для слабаков! — отрезал инженер. — Любой способный преуспеть сделал бы это!

— Даже против своих принципов, веры и чести? Сева, а ты смог бы идти к успеху по трупам?

— Не перевирай ситуацию, в этом не было необходимости.

— Ладно, не по трупам, но за чужой счет. Согласен ли ты возвысится за счет лжи, обмана и предательства?

— Не передергивай! — взъярился Сева. — Ты просто не хочешь признать себя неудачником, поэтому и выдумываешь нелепые оправдания.

Воцарилась напряженное молчание. Мужчины, тяжело дыша, сверлили друг друга сердитыми взглядами. Напряжение нарастало, и я решила высказать свое мнение, просто чтобы разрядить молчание.

— Я признаю, что на Земле была не способна выдержать жесткую конкуренцию. Но ничуть не стыжусь этого, а, наоборот, горжусь. Понимая, что все равно не способна занять первые места — не хватило бы ни сил, ни здоровья, я, в отличие от «успешных», могла позволить себе гораздо реже идти против своей совести. Этот путь ничуть не хуже других. И пусть я с трудом могла себя обеспечить, но зато почти не приходилось лебезить, достаточно было простой вежливости и уважения… к тем, кого я действительно уважала. Знаете, если бы я снова попала в те условия, то жила бы точно так же, как и тогда. Даже если бы могла выдержать конкуренцию, не стала бы рваться наверх, — я улыбнулась. — Но здесь — это не там. Здесь я считаю себя достаточно успешной, при том, что опять-таки не иду против своих принципов, — взглянув на спорщиков и убедившись, что эмоции схлынули, я радостно закончила. — Так что, мне кажется, одно другому не мешало. Наверняка среди нас есть и те, кто был неспособен и те, кто не желал преуспевать на Земле, а, скорее всего, у многих сочетались обе эти причины.

— А меня удивляет, что, людям нравится здесь больше, чем на Земле, — перевела тему Надя. — И это несмотря на то, что почти все здесь или болели, или получали травмы разной степени тяжести, да и жизнь здесь гораздо опасней.

— Мы и на Земле болели, — с готовностью поддержала инициативу подруги Юля. — А так… здесь не надо идти к девяти на работу и до пяти маяться всякой фигней, только потому, что аппаратура сломалась. Здесь все проще… и как-то свободней, что-ли. И не скажу, что намного опасней. Попробовал бы кто из нас вести такую вольную жизнь на Земле… в лучшем случае, в психушку бы заперли. Да и опять-таки здоровье бы не позволило, — вполголоса добавила она.

Я кивнула — у меня нынешняя жизнь вызывала те же ощущения.

Этой же ночью Надя родила симпатичного «лягушачьего» мальчика. Впервые мне удалось непосредственно присутствовать при родах. Они прошли хорошо, гораздо легче, чем у средней Земной женщины, хотя и тяжелее, чем у меня.

Во время завтрака Росс с удовольствием обсосал рыбью кость, почесал грудь и, потянувшись за добавкой, предложил:

— Все-таки стоит провериться на глистов.

От неожиданной темы разговора Вера со Светой закашлялись.

— Я это к чему: мы здесь уже давно, гигиена не на высоте, часто едим продукты не моя, даже мясо сырым через раз потребляем. Наверняка в нас уже целый зоопарк живет, интересно же посмотреть на экспонаты, — пояснил зеленокожий, заслужив возмущенные взгляды девчонок.

— Росс, давай чуть позже, а? — расплескав от смеха травяной отвар, предложил Илья, и зеленокожий неохотно согласился.

После окончания завтрака Росс пристал к Наде с просьбой дать попользоваться микроскопом и, получив разрешение, радостно вытащил его под солнце.

— Кто первый? — естественно желающих не нашлось. — Ну и зря, — обиделся зеленокожий. — Тогда я сам первым буду.

Занимаясь своими делами, я периодически поглядывала на Росса. А он не терял времени даром. Сделав мазок, с интересом первооткрывателя разглядывал его в микроскоп. Похоже, увиденное вначале его шокировало, но уже скоро Росс взял себя в руки и на его лицо вернулась обычное, разве что немного более хищное, выражение. Он то и дело косился на нас и злорадно хмыкал.

— Что-то интересное? — не выдержала я.

— Принеси свой образец для сравнения и посмотришь, — ехидно предложил он.

Подумав, я согласилась, в глубине души надеясь, что репеллент работает не только на коже и глистов у меня почти нет. Но, присоединившись к зеленокожему и изучив оба мазка, не смогла сдержать вздоха восхищения, смешанного со страхом. Внутри нас обоих жил целый зоопарк, в этом Росс оказался прав. Даже если две трети оригинальных подозрительных вкраплений посчитать случайными, то как минимум семь (у Росса) и пять (у меня) видов червеобразной местной фауны чувствуют себя вполне комфортно внутри наших организмов. В этом не может быть никаких сомнений, ведь в кале хорошо были видны не только яйца глист, но и большей частью очень мелкие, до миллиметра длиной, черви. Более пристальное сравнение образцов показало, что ни один из видов этого типа у меня с Россом не пересекается; и у него, и у меня внутри живут как плоские, так и круглые и даже кольчатые представители этой фауны. Кстати, у зеленокожего одним из поселившихся видов оказался тот самый, который послужил причиной непроходимости кишечника у Таля и Кесаря. В мазке обнаружилась единственная небольшая особь этого вида: тонкая, как волос, беловатая, почти в два сантиметра длиной. Ладно, понадеюсь на то, что пока внешних симптомов закупорки нет, может, и обойдется. Кроме червей, мне удалось разглядеть что-то похожее на мелких земных ракообразных, подозрительные слегка шевелящиеся сферические образования и, конечно же, многочисленных одноклеточных, причем если в пробе зеленокожего общее количество живности являлось еще приемлемым, то в моем она прямо-таки кишела.

— Вот оно как, сыроеденьем заниматься, — не удержался от шпильки Росс.

— У самого не намного лучше, — не осталась в долгу я.

— Не скажи, все же не так запущено. К тому же, я тоже, мягко говоря, не всегда правила гигиены соблюдал…

Вскоре к нам присоединилась Надя, но ее выдержки хватило ненадолго, и, поморщившись, она вернулась к ребенку. После нее желание посмотреть наши отходы жизнедеятельности под увеличением выразил Игорь, потом Сева.

— Надо срочно потравить всю эту гадость! — решительно заявил последний. — А то нас заживо сожрут.

— Ну, может, они не паразиты, а симбионты, так сказать, микрофлора и микрофауна кишечника, — неуверенно предположила я.

— Ага, — Сева посмотрела на меня, как на идиотку. — Ты хоть чуть-чуть соображаешь? Глистов и этих… клещей симбионтами называть.

— Почему нет? — его тон вызвал ответное раздражение.

— Потому, что это очевидно!

— Не очевидно! Вот что ты себя отравишь раньше, чем глистов — это очевидно!

Мы стояли и буравили друг друга яростными взглядами, наконец, я взяла себя в руки и снисходительно пожала плечами.

— Ладно, что с тебя взять, ты же не биолог.

Раздраженно почесав грудь, Сева открыл рот, чтобы возразить, но не успел.

— Сева, ты нормально себя чувствуешь? — озабоченно поинтересовалась Надя.

— Прекрасно, а что? — слегка остыв, удивился он.

— А ты Росс?

— Вроде да, — зеленокожий задумчиво прислушался к ощущениям.

— У вас грудь не болит?

— Нет, только чешется, — хором ответили парни и пораженно замолчали.

— У меня тоже, — встревоженно заметил Игорь, почесавшись.