Полазив по знакомым форумам, я впала в глубокую прострацию. Иногда люди меня просто поражают. Мы попали на новую планету, перед нами множество тайн, места и настоящей свободы, а они организовали группу из почти сотни человек, чтобы совместно писать компьютерную игру и, судя по постам, по полдня просиживают в интернете. Кажется, я начинаю понимать Аллу. Как эти любители компьютеров вообще живут-то? Нет, в каком-то плане я понимала истоки такого поведения на Земле: перенаселение, жизненные проблемы, но тут-то ничего этого нет! В крайнем случае, если не хочется находиться с кем-то рядом, всегда можно просто взять и уйти.

Кстати, насчет Аллы. Безо всякой надежды заглянула в ее профайл. Она пропала из сети через несколько часов после нашего последнего разговора, что, впрочем, и стоило ожидать, ведь уже тогда она находилась на грани. Впрочем, в ее профайле содержалось предложение стучать по какому-то другому адресу, некому «Николу». Решив, что с меня не убудет, и поскольку других контактов у меня в аське все равно нет, я постучала по этому адресу. В случае чего просто уничтожу свой аккаунт.

— «Алла?»

— «Нет, Николай,» — тут же пришел ответ.

— «А где Алла?»

— «Какая Алла?»

— «Такая,» — я прислала Николаю ссылку на профайл знакомой.

— «А, Алла! Так ее уже почти двадцать дней назад вместе с остальными вниз отправили,» — я непонимающе моргнула.

— «Куда отправили?»

— «Вниз. Мы подумали, что, может быть, они болеют от разреженного воздуха или слишком сильного облучения, горы как-никак. Вот и собрали экспедицию, чтобы вывезти их. Когда последний раз связь была, больше половины больных еще оставались живы, в том числе и Алла. Но вот уже неделя как связь пропала: то ли горы мешают, то ли что-то случилось.»

Я поежилась. Надеюсь это «что-то» — не припадок психов, перебивших помогающий им народ.

— «А как вы? Больше никто не заболел?»

— «Нет, у нас все в порядке, все здоровы, игру делаем.»

Задав еще несколько вопросов и пожелав удачи в создании игры, я отключила компьютер от сети и задумалась. В словах Николая есть смысл. Если, например, предположить, что человеческому виду вредит избыток солнечной радиации, а троллиному он, наоборот, необходим, то становятся понятны причины повальной эпидемии троллизма в джунглях. Мало того, что сам лес пропускает мало света, так еще и почти сразу после нашего появления зарядили дожди. Хотя нельзя утверждать, что причина болезни двух видов одна и та же, они вполне могут оказаться разными. Например, на людей пагубно действует ультрафиолетовые лучи, а тролли страдают от некого вируса, бактерии или даже гриба.

Убедившись, что прошло достаточно времени, я слезла немного ниже, остановилась, высмотрела в лагере Марка и лишь потом начала открытый спуск с корзинами, демонстративно не глядя в его сторону, но, одновременно, все время следя за ним краем глаза. Стоило ему заметить мое приближение, как он тихонько двинулся в сторону зарослей кустов, с опаской поглядывая в мою сторону. Я грустно усмехнулась. Конечно, все возможно, даже то, что у меня разыгралось воображение, преувеличивая собственную значимость, но ранее теснившиеся смутные подозрения превратились в уверенность. Марк не хочет со мной общаться. Странно только, почему. Вроде при нашей единственной встрече я не натворила ничего такого уж страшного. К тому же, мог бы просто подойти и сказать прямо, что хотел бы избежать лишних контактов, тогда я бы и навязываться не стала. Странно, но вроде бы неприятное открытие меня почти не расстроило. Вот если бы такая реакция возникла через месяц общения — совсем другое дело. А так, мало ли что — может, внешность не понравилась, я, вон, тоже от него в восторг не пришла. Раз не хочет человек общаться, то просто больше искать его не буду. Нет, если случайно столкнемся, то, конечно, поздороваюсь, но к близкому общению стремиться не стану. В конце концов, меня ученые быстро заметили, однако уважали мое право не вступать в общение, пока я до него не созрела. Вот и мы установим мирный нейтралитет. Так даже лучше.

Приняв решение, я почти физически почувствовала, как с души свалился груз горечи и непонимания и, решительно подняв корзины, направилась к плоту.

Вечером следующего дня я устроила уборку у себя в комнатке. Как все-таки быстро человек обрастает новыми вещами. Куски бамбука с записями, заготовки для корзин, целая охапка гибких прутьев для плетения, две небольшие корзинки (старые я отдала в общее пользование) и одна побольше с отвалившейся ручкой (используемая в качестве мусорки), миски и пиалы из кожуры папортошки, моховой матрас, несколько гладких крупных и блестящих коричневых косточек одного из древесных фруктов, которые приглянулись мне своей сплюснутой дисковидной формой, и небольшая горка мелких косточек сочно вишневого цвета. Последние собирали все женщины нашего плота, да и не только нашего, чтобы потом, провертев дырочки примитивным шилом из рыбьей кости, нанизать на волосяную нитку как бусы и браслеты. Даже мужчины не гнушались подобных украшений, хотя некоторые и предпочитали поделки из костей, считая их более мужественными.

Наубиравшись достаточно, чтобы расчихаться от забившейся в нос карминовой пыли, я кое-как разложила вещи по углам и спустилась к остальным.

— Народ, у меня к вам просьба есть, — обратился к нам после завтрака Илья. — Я тут кое-что насочинял, — он вытащил из-за спины кусок коры. — Давайте анкетирование местного населения проведем. Всего-то два десятка вопросов…

— Кого конкретно ты собираешься опрашивать? — с интересом поинтересовался Дет.

— Как кого? Всех, конечно!

Физик рассмеялся, тут же закашлялся, подавившись недоеденным фруктом, и не удержался от ехидного замечания:

— Илья, тут больше тысячи людей. Бамбук уже кончился, а если на каждого по куску коры для анкеты тратить, то такой завал у нас тут получится, плот потонуть может.

— Хм… да… — Илья задумчиво почесал голову. — Действительно, это проблема…

— Да нет никакой проблемы, — бодро возразил математик. — Просто заполнять анкеты надо не в виде индивидуальных анкет, а в виде таблиц, тогда на куске коры могут поместиться результаты опроса сразу нескольких человек, на большом, наверное, можно поместить до двадцати и больше.

— Кстати, насчет коры, — внесла свою лепту в разговор Лиля. — Ее запасы тоже практически подошли к концу и, к сожалению, хотя на каждой стоянке кто-то да принесет несколько кусков, но расход гораздо больше прихода. Стоит объявить день сбора письменных принадлежностей, особенно, если будем проводить опрос.

— Да и альтернативу коре неплохо бы подыскать, — согласно кивнул Дет. — Вон, когда-то, например, пергамент из шкур делали…

— Думаю пергамент делать не легче, чем просто выделать шкуру, — ехидно заметила Лиля. — А успеха в выделке пока никто не достиг.

— А кто виноват, что погода такая, что они скорее сгниют, чем высохнут? — обиженно заявил Маркус. — Вон, даже золотой мальчик до сих пор голый ходит.

Я улыбнулась. Маркус невольно напомнил мне, что раньше, на Земле, вряд ли люди смогли бы так быстро привыкнуть и относиться к наготе, как к чему-то естественному. И только сейчас я поняла, что цитадельских отличала еще одна характерная черта — почти все они одеты, мужчины норовили прикрыть как минимум нижнюю часть тела, а женщины — еще и грудь. То ли их одежда еще не пришла в негодность, потому что они меньше лазили по кустам, то ли они просто больше обращали на это внимания. Да, кое-какие тряпки остались и у остальных, но их обычно использовали для других целей, например, в качестве постели, сачка для ловли водных обитателей или занавески. И обувь тоже большинством людей (за исключением, разумеется, цитадельских) почти не использовалась. А ведь если у меня выбора практически и не было, то вон, хотя бы у ученых туфли-башмаки-сапоги до сих пор не износились, а они тоже предпочитают ходить босиком. Сравнив нас с цитадельскими с этой точки зрения, я наконец поняла, почему когда-то Росс называл нас неандертальцами. Действительно, мы именно так и выглядим для тех людей, которые остались на Земле, да, возможно, и в цитадели: голые, с примитивными украшениями из костей и черепов животных, фруктовых косточек и ракушек, вооруженные в лучшем случае ножом или топором, а чаще всего — просто заостренной рогатиной. И хотя внутри наше общество отнюдь не так примитивно, извне это легко и не заметить. Впрочем, кто сможет доказать, что неандертальцы являлись такими уж низкоразвитыми существами? Ведь по редким и мало связанным друг с другом находкам утверждать можно что угодно.