Ребенок родился один. Девочка. Очистив дыхательные пути девочки от слизи, я с умилением обняла маленькое живое тельце с еще влажной от околоплодных вод шерстью. Она выглядела совершенно нормально, именно так, как и должен выглядеть здоровый ребенок — немного меньше двухмесячного котенка, слепенькая и с закрытыми ушками, все тельце, кроме лица, покрыто густой буро-серебристой шерсткой, с тонкими ручками и ножками, с длинными пальчиками, которыми она не замедлила схватиться за меня. Внезапно пришло понимание, что если бы те, первые дети выглядели хоть в половину так же, я бы никогда не смогла убить или еще как-то избавиться от них. Даже удивительно, как я могла раньше считать естественно выглядящим лысого младенца в шесть-восемь раз большего размера, совершенно другого строения и с уже открывшимися органами чувств? Нет, я бы и сейчас не стала утверждать, что такой ребенок урод, но считать его нормальным человеческим младенцем… Не выдержав, тихо рассмеялась: если другие люди испытывают к своим детям хоть в четверть те же чувства, что и я, то нельзя не признать, что керели хорошо позаботились о продлении нашего рода.

На всякий случай придерживая дочь, я устроилась на отдых, предварительно съев послед, во-первых, потому что его вид вызывал здоровый аппетит, а во-вторых, в профилактических целях, ведь известно, что в последе содержится не только влага и белки, но и вещества, способствующие лучшему сокращению матки и оправлению женского организма после родов. Идти никуда не хотелось, хотя меня немного тревожил вопрос, смогу ли нагнать плоты. Но напомнив себе, что природа не прощает спешки и пустой траты сил, я отбросила лишние волнения и улеглась поудобнее. Где-то через час теплый комочек зашевелился и, добравшись до груди, в чем я ему с радостью помогла, с аппетитом приступил к своему первому в жизни завтраку. Выспавшись, я счастливо улыбалась, глядя на занимающийся рассвет и наслаждаясь такими непривычными, но очень приятными ощущениями материнства. Когда дочка наелась и сладко задремала, крепко уцепившись за меня ручками и ножками, я наконец решила для себя вопрос с ее именем и назвала ее Рысью.

Стараясь двигаться осторожно, чтобы не потревожить спящую малышку, я с удовольствием позавтракала и вновь задумалась о необходимости вернуться на плот. Прислушалась к ощущениям — вроде никаких признаков повышенной агрессии, хотя достоверно об этом можно будет судить только после контакта с людьми. Двигалась я неспешно, часто останавливаясь, для того чтобы отдохнуть и покормить ребенка. Меня немного встревожило то, что при встречах с другими обитателями крон внутри вспыхивало беспокойство и даже агрессия. И хотя это чувство у любой матери естественно, но вот какая будет реакция на свою группу…

Догонять пришлось долго: почти двое суток. На это существовали объективные причины: я сама не торопилась, считая, что сохранить хорошее здоровье и моральное состояние гораздо важнее, чем даже вернуться в группу. К моей радости, караван, как я поняла, наконец увидев его впереди, уплыл не так далеко, как ожидалось. Да и сейчас не двигается, а капитально обосновался на мелководье, несмотря на дождливый вечер, хотя обычно отплывал еще до полудня. Причина столь долгой стоянки очевидна — вдоль правого полузатопленного берега тянулись длинные заросли высокорослого бамбука. Эта новость сильно повысила настроение: раз намечается постройка плотов, значит все непрошеные гости покинут наш.

Остановившись над человеческим лагерем, я прислушалась к ощущениям. Да, сейчас меня гораздо больше раздражают обычные звуки и, особенно, запахи чужих людей. Но попробовать все же стоит. Тихо спустившись вниз, я перепрыгнула прямо на крышу нашего плота и, не спускаясь, удалилась в свою комнату. Смесь уже привычных, но теперь гораздо более нервирующих запахов ударила в нос, едва не вызвав приступ паники от неожиданности. Когда я смогла справиться с собой, то поняла, что гораздо больше меня нервируют запахи временных пассажиров и Дета с женами, нежели запахи остальных ученых. Устроив в корзинке мягкое гнездо, я уложила туда малышку и спустилась вниз, чтобы высказать все, что я думаю по поводу незванных приживальщиков. Уже ведь стоим, что им еще надо?

К моему удивлению, посторонних на плоту не оказалось. И вообще на плавсредстве находился единственный человек — математик.

— О, привет, как дела? — радостно поздоровался со мной он. Я в который раз прислушалась к ощущениям: нет, Игорь почти не вызывает ни раздражения, ни опаски. Хороший признак.

— Нормально, а у вас?

— Как видишь все в порядке. А ты почему вдруг так срочно сбежала, если не секрет? — не удержался от любопытства Игорь.

— Да так… Я стала матерью! — не удержавшись, гордо выпалила я.

— И ты тоже? Здорово! А посмотреть можно?

— Пока нет, — улыбаясь, помотала я головой. — Постой, что значит «тоже»?

— Утром Лиля родила! Мальчика! И не отказалась от него, несмотря на то, что он мутант!

— Что?! — искренне поразилась я. — Какой мутант?

— Да тебя же не было: она уже не первая женщина, родившая мутанта. Даже правило такое ввели — если ребенок урод, мать может от него избавиться.

— Мутант и урод… — невольно мне вспомнились мои первые дети. — Полукровки…

А ведь если отцами этих «мутантов» являются тролли, то все можно объяснить гораздо проще — дети не мутанты, а полукровки. Вопрос только в том, почему наши виды настолько сочетаемые, что вообще появляется жизнеспособное потомство, ведь они достаточно далеки друг от друга: явно не из одного рода, а может даже из разных семейств. Мне стало жаль Лилю: несмотря на все ее отчужденное холодное поведение она не заслужила того, чтобы ее ребенок оказался уродом. Впрочем, думаю, ни одна нормальная женщина не заслужила такой страшной кары.

— Кстати, у нас больше на плоту чужаков нет? — с надеждой спросила я.

— Нет, — кивнул математик. — Остались только наши.

— Это хорошо, — я напряженно принюхалась. Все-таки больше всего меня пока раздражают именно запахи, а весь плот, особенно закрытая от дождей часть сильно пропиталась ими. Значит с этим и надо бороться в первую очередь.

Выбравшись на берег я принялась за сборы ароматных трав, которыми, невзирая на удивление и даже неуверенные протесты математика, яростно натирала все бамбуковые части и даже раскидывала по днищу плота. На втором этаже я вообще устроила вторую внешнюю стенку к моей комнатке, так густо развешав веники, что бамбук почти скрылся за их массой. На всякий случай и у себя в комнатке на пол я постелила толстый слой пахучих трав, после чего прислушалась к ощущениям. Как и предполагалось, это помогло. По крайней мере в своей комнате я снова чувствовала себя как дома. Счастливо улыбнувшись, я взяла на руки Рысь и устроилась на отдых.

Полностью выспалась я только к полудню, скорее всего потому, что непрерывно отдыхать больше пары часов не получалось: Рысь начинала волноваться и приходилось кормить ее и массировать животик, поскольку, как оказалось, в туалет она самостоятельно ходить не могла. К этому времени я уже убедилась, что моя дочка не такая обуза, какой казалась сначала: когда она не чувствовала голода и дискомфорта, то почти все время спала, крепко вцепившись пальцами мне в волосы. Другое дело, что повсюду таскать за собой ребенка не слишком удобно, поэтому стоит придумать что-нибудь, что позволило бы оставлять ее хотя бы на некоторое время. Встав и позаботившись о ребенке, я выложила крепкую корзину мягкой травой и устроила Рысь внутри. К моему удивлению, девочка не проявила недовольства, крепко уцепилась за прутья и заснула еще быстрее, чем на руках. На всякий случай подождав еще несколько минут и убедившись, что ее сон спокойный, я тщательно закрепила крышку. Рысь совсем беспомощная, а вдруг какому-то животному вздумается посетить комнату во время моего отсутствия. На всякий случай проверив достаточно ли крепкая корзина, хмыкнула — стоило появиться ребенку, сразу мысли о непрошенных посетителях в голову полезли, а ведь раньше об этом и не думала.