Быстро выяснилось, что ни одного мужчину на нашем плоту эта напасть не обошла стороной. Зато у женщин подобных симптомов не наблюдалось. Испугавшись, что это может оказаться первым признаком какой-то нехорошей болезни, мы с Надей и Россом приступили к осмотру возможных пациентов.

Ближе к полудню первые симптомы стали более заметны, а к вечеру окончательно оформились. Кожа в области груди мужчин слегка покраснела, молочные железы увеличились в размерах, соски набухли. У зеленокожего эти симптомы проявлялись несколько сильнее, чем у остальных мужчин. Я сосредоточенно наморщила лоб, осторожно ощупывая пораженную неизвестной болезнью область. Что-то мне это напоминает, но вот только что?

— Это, конечно, верх нетактичности и циничности делать такое предположение, — задумчиво потянула Надя, осматривая напуганного Игоря. — Но, если бы вы не были мужчинами, я бы сказала…

Я застыла, пораженная догадкой, а Росс захохотал так, что Надя вздрогнула и замолчала, с укором глядя на зеленокожего.

— Прелестно, просто прелестно! — Росс сел, вытирая слезы, выступившие от смеха. — Мужчины… — не договорив, зеленокожий снова захохотал, не в силах перебороть себя. — Мужчины…

Я посмотрела на красную, как рак, Надю и не сдержавшись, хихикнула.

— Что вы ржете, как лошади?! — возмутился Сева.

— Да, может посвятите нас, неразумных? — присоединился к нему Игорь.

— Минутку, — отсмеявшись, Росс решительно сдавил свою грудь и оттуда брызнула тонкая белая струйка.

Намек поняли все. Большинство мужчин просто побледнели, но Сева не захотел признавать очевидное.

— Чушь! У мужчин не бывает молока!

— У человеческих мужчин, — поправила я.

— А мы и есть люди! — уверенное заявление вызвало новый приступ смеха у зеленокожего.

— Мы люди, но не Homo sapiens, — мягко заметила Надя.

— Нет! Не может быть! — Сева сжал кулаки и решительно ушел на другую сторону плота. Остальные тоже разбрелись — такие новости лучше всего переносить наедине. Даже Росс как-то резко успокоился и стал очень серьезным, чуть ли не хмурым.

— Интересно, почему молоко появилось именно сейчас, — тихо сказала я. — Если подумать, дети на плоту уже довольно давно.

— Ну, может быть, надо время, чтобы гормоны подействовали, — пожала плечами Надя. — Хотя нет, тогда бы вряд ли у всех одновременно…

— Может, оттого, что вчера появился первый нормальный чистокровный ребенок?

— Не исключено, — улыбнувшись, счастливая мать подошла к сыну. — Но почему мы до сих пор ничего не слышали об этом?

Причина выяснилась на ближайшей же остановке. Подойдя к одной из общаг, мы с Надей поинтересовались, не происходило ли чего-нибудь странного с мужчинами после появления детей. Ответом нам послужил дружный смех.

— Ну наконец-то и вы влились в общество кормящих пап, — поздравил Ясон. — Только тссс… Некоторые еще не испытали на себе радость отцовства, не стоит им пока рассказывать.

— Ах вы жулики, — улыбнулась я.

Однако отнюдь не все мужчины оказались способны спокойно воспринимать эту особенность своего организма. Пытаясь избавиться от «пагубного» влияния вида или, скорее, запаха маленьких детей, они организовали группу, которая избегала общаться с матерями и даже сплавлялась на отдельном плоту. К моему удивлению, таких принципиальных набралось немного, меньше двух десятков. Честно говоря, посмотрев на реакцию наших мужчин, я думала, что отделившихся как минимум треть. Узнав об этой группе, Дет с Севой дружно решили перебраться к ним.

— Это только временно, — пояснил наш лидер.

— Просто мы мужчины, а мужчины не должны кормить детей своим молоком, — добавил Сева.

— Земные мужчины, — тихо поправила я, глядя в спину удаляющимся парням.

Подавив вздох, я вернулась к своим. Ужасно, если группа развалится из-за такого пустяка. Хотя это для меня пустяк, а для них… Похоже, керели не потрудились подготовить мужскую психику к лактации. Ничего, они должны смириться. Смирилась же я со своей необычностью.

— Думаю, они вернутся, — как будто в подтверждение моим мыслям сказал Илья. — Просто надо время, чтобы привыкнуть.

— Полагаю, ты прав. Надо подождать, — кивнула я.

Вечером наш караван совершил незапланированную остановку, причиной которой послужил показавшийся на закате уже знакомый, огромный желто-зеленоватый диск. По этому поводу решили устроить небольшой праздник: высадились на берег, разожгли костры и удобно устроились вокруг, беседуя и перекусывая, обсуждая произошедшие за это время события. Я узнала, что после отделения свободных в первые несколько дней случилось две кражи и одно нападение; к счастью, жертва выжила, но случайные свидетели оказались смелыми и принципиальными личностями, в результате всех преступников казнили. С тех пор никаких проблем не возникало: то ли преступники убедились, что законы по-прежнему действуют, то ли людей такого склада просто не осталось.

Совершенно неожиданным событием оказалось то, что в этот же вечер Сева решил вернуться к нам на плот. Он сообщил об этом немного резковато, деловым тоном, после чего заявил:

— Мы должны дать нормальные названия нашим расам… ну, то есть нашим видам. Нормальные, научные названия.

— А чем тебе «люди» не нравятся? — удивился Игорь.

— Какое право мы имеем называть себя «людьми», а их, — инженер указал на меня, — «оборотнями»? Какое право мы имеем называть «троллей» — «троллями», если сами являемся людьми не больше, чем они? Нет уж, давайте называть вещи своими именами. Или «людьми» являются все наши виды, или уж никто.

Его эмоциональная речь вызвала у меня улыбку. Хотя мне и пришлось смириться с общепринятым названием моего вида, тем не менее, оно до сих пор вызывало внутреннее недовольство.

— Спасибо, — я вздохнула. — Но всех не переделать.

— Всех и не надо, — решительно возразил Сева. — Но нашу группу — вполне возможно. Хотя бы латинские термины ввести, «Homo какой-нибудь-там».

— Не пойдет, — возразила я. — По-моему мы относимся к разным родам, так что родовое название тоже должно быть разным.

Сева смерил меня яростным взглядом.

— Только из-за того, что мы далеки друг от друга, ты готова лишить кого-то права называться человеком?

— Нет, но… — я замолчала, не в силах придумать достойного аргумента. Ну, правда, не говорить же теперь, что в биологии так не принято.

— А почему бы и нет, — поддержал Севину идею Игорь. — Что в этом такого страшного?

— В крайнем случае, можно дать сложное, двойное, родовое название каждому, — развила мысль Надя. — Тогда и «человек» в каждом названии будет присутствовать, и путаться не начнут.

— Ну, не знаю, — недовольно пробурчала я. — Все равно простое видовое название — лучше.

Однако большинство высказалось за двойную терминологию, после чего приступили к ее обсуждению. В конце приняли решение троллям и их здоровым сородичам присвоить уже известное в сети название Homo alterus — человек измененный. Особенно за этот вариант ратовали мы с Ильей, а Росс, Маркус и Сева активно возражали, желая, чтобы он достался их виду. После долгих споров «людей» назвали Homo oculeus. Идею подал Росс, вспомнив, что у его вида в лобной части, между полушариями мозга, выступает округлое образование, по форме отдаленно напоминающее глаз. А вот на дословный перевод никто не согласился, в результате бытовым русским (а, точнее, керельским) названием назначили — человек лесной. Я яростно отстояла право на красивое латинское название своего вида — Homo nebulosus — человек туманный, но вот на бытовое запала уже не хватило, в результате перевод звучал гораздо примитивнее — человеко-зверь.

После того, как мы определились с терминологией, все вернулось на круги своя, даже Игорь продолжал говорить о моем виде, как об «оборотнях», и лишь Сева непреклонно соблюдал установленные им самим правила. Причем когда он говорил о каком-то конкретном виде, то использовал латинское название, а в других случаях отзывался о всех одинаково, как о людях. Мало того, в разговоре он пытался и других приучить к этим терминам, но, быстро убедившись в бесплодности увещеваний, начал делать вид, что не понимает, о ком речь, стоило кому-то сказать про оборотня или тролля.