— Если это папортошка, то я тролль, — увидев результат поиска, потянула я.

Илья, гордо выпятив грудь, стоял на протоптанной во влажной толще красного мха узкой тропинке. Опустившись на корточки, я потрогала след на обнаженном клочке земли.

— Это не человеческая тропа, — соотнеся трехпалую форму отпечатка и его размеры, осмелилась предположить я. — Кабаны?

— Именно! Кабанчики родимые!

— Эээ, мы же вроде не на охоту, а за папортошкой отправились? — забеспокоилась Надя.

— Я как-то тоже пас, на таких крупных животных нападать, — признала я. — По мне, нам змей с ящерицами и прочей мелочи за глаза хватит.

— Да не волнуйтесь, — рассмеялась Юля. — Мы с Ильей не дураки с кабанами ссориться. Скорее наоборот. Идем, — оставив нас в недоумении, сладкая парочка дружно направилась по тропинке. Я снова наклонилась над следом.

— Одно хорошо: кабаны шли в другую сторону.

— Мне даже любопытно становится, что за способ такой, — заинтересованно заявил математик, и мы ускорили шаг, догоняя обогнавших нас друзей.

Вскоре мы вышли к небольшой возвышенности, ещё недавно обильно поросшей папортофельными кустами. Сейчас холмик выглядел так, будто по нему бульдозер прошелся. Подобную картину, хотя и в меньшем масштабе, я видела в свою первую встречу с кабанами.

— Ладно, животные тут хорошо покопались, что с того? — спросила я. — Или ты хотел сказать, что здесь земля мягче и рыть легче? Так и там не так уж сложно.

— Нет, не угадала, — покачала головой Юля. — Идите сюда.

— Кабаны очень любят папортошку и регулярно раскапывают кусты, — широким жестом обводя вывороченные растения, сказал химик. — Но кабанам нравятся только молодые клубни, с тонким пробковым слоем, а зрелые, которые гораздо лучше хранятся, их совсем не интересуют. Поэтому, если прийти немного позже их, пока не начался ливень, и клубни не унесло потоком, можно практически без труда набрать отборной папортошки.

Приглядевшись, я поняла, что Илья прав. Хотя с первого взгляда казалось, что кабаны почти ничего не оставили, немного поворошив верхний слой почвы, перемешанный с мхом, мы наткнулись на целые залежи клубней, причем крупных, почти один к одному, с толстой кожурой. Несмотря на то, что клубней мы нашли много, наполнить все корзины остатками с кабаньего стола не получилось, пришлось подкопать десяток кустов на обратном пути. Но все равно, даже учитывая большое расстояние, пройденное нами до места пиршества кабанов, мы потратили почти в два раза меньше времени, чем если бы выкапывали все клубни сами. И качество папортошки вряд ли бы смогло сравниться с нынешним.

— Теперь я понял, как ты так быстро целый мешок отборной папортошки набрать смог, — уважительно поклонился химику Игорь. — А я-то недоумевал, почему ты не просто на папортошку пари заключил, а на самую лучшую.

— Именно, — кивнул Илья. — Когда я увидел, что они из своей цитадели вообще выходить боятся, то понял, что пара часов пути — и я найду нетронутую папортошку. А где папортошка — там и кабаны.

— Интересно, пользуется ли еще кто-нибудь таким способом добычи? — задумчиво потянула я.

— Кто-нибудь да пользуется, — уверенно заявил химик. — Но таких меньшинство. Ведь чтобы использовать этот способ, надо не просто смотреть, но и видеть, а это не все умеют. Если честно, то насчет папортошки не я первый понял, а Юля.

— Зато Илья нашел, как не ссориться с троллями, — сделала встречный комплимент астроном.

— Тсс, — шикнула на них я. — Мы уже к плотам подходим, услышат еще те, кому об этом знать не обязательно.

Освободившись от груза и немного отдохнув, я сделала две быстрые ходки за фруктами на ближайшие деревья, после чего, посчитав, что выполнила свою долю обязанностей, отправилась побродить вдоль плотов. Вскоре я поняла, что отличить цитадельских от остальных очень легко, и отнюдь не только по внешности, хотя и она сильно разнилась. Когда я только присоединилась к людям, еще до отплытия, многие выглядели не столько худыми, сколько стройными и поджарыми, а сейчас округлились и стали весьма упитанными. А эти, несмотря на то, что Сергей всех присоединившихся обеспечил достаточным питанием, до сих пор истощены, с резко выпирающими ребрами и очень часто нездорово раздутым животом. Но главное, что отличало всех нас от цитадельских, так это отношение к окружающему миру. Для «стареньких» река и джунгли по берегам воспринимались ничем иным, как домом, кормильцем и другом, для беженцев — врагом, выжидающим удобного момента, чтобы вцепиться в глотку. Даже выгляди все одинаково, настороженные испуганные взгляды, нервные движения, постоянная скованность и какая-то скрытая агрессия в смеси с обреченностью легко позволили бы отличить цитадельских от остальных. Неужели все это только из-за того, что наши перед объединением пару месяцев пожили одиночками или небольшими группами, а цитадельские сразу основали город? К моему огорчению, беженцы подтвердили мои наблюдения, стараясь скрыться или хватаясь за оружие, стоило только им меня заметить.

— Пантера, привет, а Оборотень тоже тут? — поздоровалась вышедшая из кустов Темная.

— Нет, его нет, — хмуро ответила я, рассматривая негритянку. Она, кстати, сильно отличалась от остальных цитадельских, как по внешности, так и по поведению. Не знай я ее раньше, приняла бы за кого-то из «стареньких».

— Ну и хорошо, — к моему удивлению, женщина облегченно вздохнула. — Он тебя когда отпустил?

— Он вообще меня не отпускал, — холодно отрезала я.

— Отойдем, поговорим?

Я задумалась. Общаться с предавшим меня человеком не хотелось. С другой стороны, выслушав объяснения, можно если не простить, то хотя бы понять. Кивнув, я тоже отошла немного вбок от плотов и устроилась у берега.

— Прости, что так вышло, но я не могла пойти против Оборотня. Честно говоря, скажи ты раньше, что живешь с людьми, я бы тебя ни в жизнь с ним знакомить не стала. А вот с Марком могла бы. В любом случае, прошу прощения за то, что случилось, и рада, что с тобой все в порядке.

— Ладно, — согласилась я, попытавшись представить, как бы я повела себя на ее месте и придя к выводу, что, скорее всего, точно так же. — А Марк — это тот, на котором ты верхом ехала?

Темная смутилась.

— Просто он и бегает быстрее, и пираньи его не кусают, а меня бы заживо сожрали.

Я понимающе хмыкнула.

— Да, в этом плане у нас преимущество. Но ты уверена, что Марк достаточно разумный для нормального общения? Может, он такой же, как Оборотень.

— Нет, не такой. Я могу за него поручиться, — горячо встала на защиту мужчины Темная. — Оборотень зациклился на войне и мести, с ним ни о чем другом практически и поговорить-то не удавалось. А Марк — нормальный.

— А разве он не воевал с цитадельскими? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Воевал, конечно, но ведь там ситуация такая сложилась, что даже я воевала, — вздохнула негритянка. — Люди из цитадели не желали мира ни с кем, хоть сколько-нибудь отличающимся от них. Представляешь, они даже всех зеленокожих или красноглазых людей перебили, а тут вообще тролли и оборотни. Вот если кто-то поставит своей целью тебя уничтожить, разве ты не станешь защищаться?

— Конечно, стану, — призналась я. — Но ведь можно было уйти подальше.

— Наверное, да, — вздохнула Темная. — Но, честно говоря, мне такое простое решение в голову не пришло. Да и потом, что будет, если они победят в этой войне? Не двинутся ли они дальше, уничтожая на своем пути все, что хоть немного отличается от них самих?

Я поежилась от услужливо нарисованной воображением неприятной картины.

— Илья считает, что цитадельские проиграют, и я тоже на это надеюсь.

— Ничего, если там Оборотень остался, то уж он-то постарается, чтобы проиграли, — нахмурилась негритянка.

— Почему? — я с интересом взглянула на нее .

— Цитадельские убили его жену и детей, да и потом…

— Жену? Из троллей? — азартно перебила ее я, вскочив. Хоть бы не из троллей!

— Нет, такую, как ты.