На все предложения воевода отвечал одинаково, отрицательно. Князь Юрий уже решился дать команду побить несговорчивых смолян, но к нему подошел священник. Настоятель местного храма. Попросил его пропустить к своим прихожанам.

Священнику, смоленский воевода ответил одно, без оружия дружинники потеряют свою честь. И согласился прекратить бой, если каждому оставят его меч. А оба князя поклянутся на иконе, что пропустят дружинников.

Князь Юрий согласился, но поставил свое условие. Дружинники уходят в Оршу и сидят там до конца войны.

На следующий день Смоленск пал. Через месяц, практически, во всех городах смоленского княжества, сменилась власть. Бывшие смоленские дружинники, сидевшие в Орше, попросились на службу к новому смоленскому князю Борису.

Борис не стал дожидаться гостей из Киева. Посол к Великому киевскому князю Олегу поехал сразу после взятия Смоленска.

Коробов нанес визит в Рыльск лично. Разговор со Святославом Ольговичем о его княжении в Новгороде, и о княжении его сына в Пскове был крайне деликатен. Со всех точек зрения Новгород и Псков были лакомые кусочки. Богатейшие города, огромные княжества. Но шаткость княжеского трона смущала Святослава. К тому же сыну предлагался псковский стол. Близкое соседство ливонских рыцарей было гораздо опаснее для Пскова, чем набеги половцев для Курска.

Коробов уговаривал долго. Обещал помощь Карачева. Договор с Полоцком и Ригой. Таможенные пошлины в Киеве для новгородцев. Льготы по налогам на этот год. И уговорил, уломал старика.

В Минск помчался гонец с письмом для воевод Курска и Рыльска. В Новгород отправилось посольство Великого киевского князя Олега. Посольство было тайным, к новгородским купцам. Ни зимой, ни весной новгородцы не решались прислушаться к просьбе Великого князя. Новости о переменах в Минске, Полоцке, Смоленске пугали новгородцев. Летом таможенные пошлины для новгородцев в Киеве стали невыносимы. Ливонский орден открыл Ригу для торговли полоцким купцам, заключил договор с Великим князем киевским, в котором дал равные права его гражданам для торговли. Новгородцы задумались всерьез.

Ярослав Всеволодович, пока еще князь новгородский, с самой зимы чувствовал, что новый киевский князь роет ему яму. Не зря, совсем не зря, Ярослав затевал против карачевских воров походы и набеги. Договаривался с удельными князьями, покупал через подставных людей банды. Разорить север черниговского княжества не удалось, но карачевские войска Ярослав держал в напряжении всю зиму. Это не дало возможности Коробову подготовить набег ни на Новгород, ни на низовые земли. Князь новгородский мнил себя спасителем северной Руси.

Коробов отомстил князю самым подлым способом, взбунтовал новгородцев. Его смутьяны так и шныряли в городе. Рядились под купцов, скоморохов, охранников, священников. Сначала новгородцы испугались идти под руку сильного нового князя. Воспылали к Ярославу Всеволодовичу любовью, которой никогда не было. Временами князя посещала нехорошая мысль, что не будь такого страха перед новым Великим князем, ненавистные новгородцы давно выставили его вон. Выходит, что князь должен говорить Олегу спасибо, за лишние полгода княжества.

Но в начале лета Киев ухватил Новгород за самое любимое, за деньги. Торговля сократилось на четверть. Это была катастрофа, цены на товары упали, торговля перестала приносить прибыль. Новгородцы собрали вече.

Ярослав Всеволодович покинул Новгород. Святослав Ольгович с дружиной встретил бывшего князя на выезде из ворот города.

Ярослав был остановлен людьми нового князя. Дружина осталась в стороне, и Ярослав стал опасаться за свою безопасность. Но все обошлось. Святослав подъехал перемолвиться парой слов. Разговор был недолгий, оба князя торопились. Святослав потребовал от Ярослава не перекрывать торговые пути поставок зерна с низовых земель. Иначе грозил занять верховья Волги.

Оба князя не знали, что князь Муромский, Давид Юрьевич, решил «прислушаться к гласу народа» и заключил вассальный договор со своим знаменитым земляком. Особые условия привез князю воевода, водивший муромские войска грабить Литву. Этот воевода, двоюродный дядя Олега-Муромца, привез личное письмо от киевского князя. Условия били такие, что Давид раздумывал недолго. Рязань, издавна ненавидевшая Ярослава за его звериную жестокость, раскрыла ворота муромскому князю. Остальные города княжества сделали это в течение месяца. Ярослав Всеволодович возвращался в чужое княжество.

Новгород встречал нового князя с восторгом. Святослав Ольгович уровнял права новгородских купцов с киевскими, и обещал уменьшить на этот год плату Новгорода Великому князю. Деньги. Для Новгорода не было ничего более весомого.

Никита успел проскочить до распутицы. Оставил войска в Галиче, с собой взял три сотни кавалеристов, и приехал в Киев по последнему снегу. Измученный, опустошенный, он отмокал в парной, лежа на верхней полке. Весь мокрый от пота, в одной шерстяной шапочке, он спустился вниз, где его ожидал Олег, с дубовым веником.

– Ты не мог бы кого-нибудь позвать, сменить тебя, – Никите не нравился азарт друга в использовании веника.

– Да кого я позову? Никого нет рядом. Машка вчера парилась. Ладно, Ждану позову.

– Какими судьбами она в Киеве? – удивился Никита.

– Светлане не понравилась Машка. Так она, вернувшись домой, прислала вместо себя Ждану. У меня голова пухнет, когда я пытаюсь понять женскую логику, – засмеялся Олег.

Ждана привела с собой Машу. Они вдвоем стали охаживать Никиту в два веника. Никита впал в состояние нирваны, хорошо было необыкновенно. Никита повернул голову в сторону, чтобы не смотреть на Ждану. Худенькая, молоденькая Маша старалась, размахивала веником изо всех сил. Её маленькие грудки смешно подпрыгивали, личико было совсем детским. Никита понимал, что для этой эпохи, девчонка давно вошла в зрелую пору, годную для замужества. Но, невольно, осуждал Олега.

После бани, друзья, потихоньку потягивая холодное пиво, пытались обсудить сложную ситуацию в стране. Никите их разговоры напомнили такие посиделки в двадцать первом веке. Он, смеясь, сказал об этом Олегу.

– Ты не думай, я понимаю, что управлять захваченным княжеством не мой профиль. Делаю всё через силу. Хорошо, что Светлана оставила своих помощников. Они мне тут такой образ слепили, все мои поручении выполняются мгновенно. Вначале, при составлении списков княжеского имущества, было два случая, пытались моё добро себе записать. Я им устроил, как обещал, полную конфискацию, успокоились. Людей князя Старого никто скрывать не стал, весной устрою распродажу.

– Много имущества? – заинтересовался Никита.

– Чернигов и Карачев, по сравнению с Киевом, две маленькие деревни. У меня сейчас имущества в несколько раз больше, чем у Коробова. Сам посмотри, – Олег встал и принес с соседнего стола огромный тяжелый том. На столе лежали еще два таких же больших фолианта.

– Три тома твоего имущества? – Никита был поражен.

– Нет. Те два чужое. Посмотри, – ткнул пальцем с страницу Олег, – постоялый двор, постоялый двор, постоялый двор. Старый был богатый человек. Его казна в тридцать раз больше, чем в Чернигове.

– Киев ты брал сходу, растащить не успели. В Чернигове было меньше, чем в Новгород-Северском.

– Ну а налоги? Сможешь содержать десять тысяч кавалерии? – задал главный вопрос Никита.

– Вот в этом томе деревенские общины. По численности в десять раз больше, чем в городах. Явно занижают. Но это неважно. Налогов дают одинаково.

– Нужно развивать промышленность и торговлю, – сделал вывод Никита, – ты не ответил на мой вопрос.

– Максимум пять тысяч. Чтобы прокормить остальных, нужно грабить богатых соседей. Ты из Литвы рабов почему не прислал?