– Её отец приехал в Карачев. Он помогает мне в торговле заводской продукцией, – случайно проскочила полезная информация.

– А Никита? – удивилась Светлана.

– Он уехал всё окончательно утрясать в Ригу. Его приказчик оказался некомпетентен.

– Когда Никита вернется?

– Через месяц.

– А твоя жена полезла пока в его дела.

– Совсем не так. Моей продукцией торгует её отец. Что в этом плохого?

– Приедет Никита, потребует свою долю отдать. Включая штрафы за нарушенные договора на поставку товаров. Вдруг у тебя денег не хватит? Моя доля, доля Олега в управлении у Никиты. Как бы тебе без штанов не остаться. Заберет Никита твои заводы. Пойдешь к нему инженером работать?

– Всё так плохо?

– Не знаю, как сильно нас обобрала твоя родня. Вернешься, возьми приказчика Никиты. Проверьте тестя. Если он успел всю твою долю расхитить, то плохо. Но, думаю, Владимир Александрович из своей доли тебе поможет.

– За месяц мы выпускаем продукции… Так. Закупки остались у Росавы. Пусть даже с учетом удвоения от штрафов. Светка, ты меня напугала, а там и близко к половине моей доли не подходит. Считаешь ты плохо, – Валентин явно обрадовался.

– Это на сегодня, или к приезду Никиты?

– Ну, ты змея! Как ты умеешь испортить настроение. Я утром уезжаю, у меня дела дома срочные.

– Росава почему тебя не остановила?

– Она поссорилась с моей женой.

– И?

– Я подумал, что Росава наговаривает.

– Как ты на заводах своих справляешься, удивлена!

– Рассказать?

Валентин лежал на кровати и не мог заснуть.

Что за родственники ему попались?! Жульё! То ли дело Росава. У отца не жена, а золото. Близких родственников нет, зато дальние все, как один работящие, честнейшие люди. Фёкла у Валеры образец для подражания. Отец на неё молится. Все сельское хозяйство на ней.

Хорошо Светка ему глаза на Веру открыла. Какая всё-таки она баба умная! Сразу всё видит. И доходчиво объяснить может. Взять Росаву, или приказчика Никиты. Вроде то же самое говорили, но им не веришь. А Светка убедительна! Жаль, что она к Мышкину ушла. Валентин заснул. Не успел додумать.

Первая странность литовской войны проявилась в начале зимы. К Олегу-Муромцу приехал посол от Удалого с предложением выступить вместе. Соединить войска в Любече, на территории черниговского княжества. Подняться по Березине. На реке Вилия соединиться с минскими войсками. И вместе начать войну с Литвой. Для Чернигова это была короткая, удобная дорога, для Галича двести километров лишнего пути. Олег, внешне, с восторгом согласился, но задумался. Сообщил Коробову. Тот не понял хитрости Удалого. В конце января в Чернигов привел полки Никита. И свои, и Светланины. С обозом, интендантами, конюхами получилось двадцать две тысячи. Но воевать будет только двадцать. Ровно столько, сколько определено договором с Ригой.

Войско разделилось на две части: опытные вояки из Новгорода и Мурома, новобранцы и кочевники из Чернигова и Карачева. Первые смотрели на вторых с презрением, вторые щеголяли лучшей экипировкой и дисциплиной. Олег посмотрел на уже готовый конфликт и предложил Никите помощь.

– Хочешь, забирай сотню рыцарской конницы. Как только новгородские разбойники, или мои земляки откажутся повиноваться, ты их сразу на копьё.

– Я из половцев пять сотен лучших отобрал. Теперь у меня есть военная полиция. В дороге уже попробовал. Северские с вятичами что-то не поделили. Полиция два десятка на месте уложила. Две сотни для вида выпорола. И тех, и других.

– Безжалостен ты, друг мой, – удивился Олег.

– Молодежь! Она по-другому не понимает.

Олег решил заболеть в Любече. Уж очень ему хотелось посмотреть на Удалого, может, тот готовит подлянку уже там. Ожидания Олега оправдались, но несколько иначе. Удалого провожал Старый со свитой.

Олег поначалу подумал, что Старый хочет придать легитимности, его правлению в Чернигове. Но затем, после холодного приветствия и слишком короткого разговора, склонился к предложенному Никитой варианту. Старый приехал оценить военные возможности противника и убедиться в убытии войск.

– Давай обоих мерзавцев прихлопнем, – предложил Никита.

– А потом Светка в летописях и сказаниях всё изложит должным образом. Удалой со Старым подло напали, – усмехнулся Олег.

– Нет. Войско трогать не будем. Они свою ставку расположили очень рискованно, пятьсот метров до леса. Пара-другая выстрелов из винтовки…

– Когда три года назад я предлагал перебить всех князей, кто мне мораль читал? – возмутился Олег.

– Тогда я был неправ. А сейчас, с точки зрения гуманизма, Старого нужно пристрелить. Иначе, он через месяц притащит в Чернигов сорок тысяч человек, и тебе придется убивать их. Погибнут десятки тысяч невинных.

– Демагог.

– Нет, я прагматик, – не согласился Никита.

– Я не могу убивать Старого и Удалого. Зарок дал. Когда, после покушения на Удалого, у меня отказала нога, Ждана отвела меня в Спасо-Преображенский собор в Чернигове. Ну… В общем, я исповедовался, а потом дал зарок стрелять только в ответ, – нехотя объяснил Олег Никите причину отказа.

– Давай винтовку. Я сам их перестреляю. Чистоплюй.

– Не дам.

Поход на Литву не задался с самого начала. Литовцы не хотели сражаться, уходили в леса. Нападали на обозы, на небольшие отряды фуражиров. Никита от безысходности стал жечь города и поселки. Поселки стояли брошенные. Города пытались защищаться, никто не сдавался. Новгородцы роптали, но Никита забрасывал города и крепости напалмом. Добычи оставалось мало, жители боролись до последнего. Пару раз Никита дал возможность новгородцам штурмовать города. Дело затянулось на две недели. Потери среди новгородцев были огромные.

Очередной совет глав союзнических войск напоминал не встречу друзей, а ругань перед дракой. Обвинения сыпались со всех сторон. Все были недовольны, никто не получил того, что хотел. Даже Никита, который с самого начала, бросил завоевывать Литву, и начал грабить. Он собрал огромный обоз. Зерно, мед, коровы, овцы, много рабов, совсем мало лошадей. Кочевники Никиты знали свое дело. Обоз отправился в Чернигов. Союзники были возмущены. Все, кроме Минска. Минскому княжеству, опустошенному в бесконечных распрях с Киевом и Полоцком, требовались люди. Никита договорился с Минском о продаже ему всех рабов оптом. Женщины стоили корову, мужчины шли по цене лошади.

В Литве делать было больше нечего. Страна была разграблена. Сражений, где можно было проверить состав войск, не предвиделось. Новгородцы откололись и двинулись грабить запад страны. Никита собрал полки и отбыл восвояси. За ним двинулось минское войско.

Через два дня у остатков союзников начались неприятности. Литовцы, как тараканы, выползли из всех щелей и набросились на разрозненные части захватчиков. Только Удалой успел отойти без потерь.

Князь Старый пересек границу черниговского княжества через десять дней после отъезда из Любеча. Войска уже ждали его на границе в полной готовности. Неожиданности для Старого начались сразу.

То, что поперек Десны, сразу за границей княжества, сооружен плетень, Старый знал. Купцы рассказывали, смеялись. Оно и понятно, что любому смешно. Поперек реки плетень, справа и слева долина реки. Заливной луг, озера, старица. Снега в этом году выпало мало, немного объехал, и снова по накатанной речной дороге скачи, ничего не помешает.

Этот плетень войска Старого не могли миновать целый день. Плетень был залит водой. Стрелы его не пробивали. Высоты он был в два человеческих роста, лошади перепрыгнуть его не могли.