– Помощь нужна? – осторожно спросил Никита. Полячка гордо вскинула голову и мотнула отрицательно головой.

– Марыся, как меня найти, знаешь. Я для тебя, как старший брат, – сказал дежурную, ни к чему не обязывающую любезность Никита, прощаясь. Развернулся, и ускакал довольный. Одной маленькой заботой стало меньше.

А у Марыси на всю жизнь остался в памяти образ громадного красивого рыцаря, легко творящего добро. Заботливого и смешного. Смешно говорящего. Со смешными привычками. В смешной одежде. Она часто потом рассказывала, что русские любят дышать дымом и пьют огненную воду, домашние только смеялись.

В Визне Никита пробыл два дня. Счастливчик вычищал окрестности города от множества банд, в которые превратилось грозное литовское войско. Вернувшиеся польские войска тут же присвоили себе плоды победы. Польский князь Конрад, владеющий Мазовией, попытался взять командование над русскими войсками. И это при том, что поляков было около трех тысяч. Мало того, он положил глаз на русскую добычу.

Никиту раздражал высокомерный, самовлюбленный дикарь, мнящий себя польским королем, и поэтому, считающий ниже своего достоинства переговоры с Никитой. Но дело было важнее личной неприязни.

Никита предложил князю Конраду подписать договор о разделе Литвы. Князь заупрямился.

– Я заключил договор с ливонским орденом. Новый договор меняет границы раздела Литвы. Я считаю бесчестным его подписывать, – Конрад начал с прямых оскорблений.

– Для независимого Мазовецкого княжества условия раздела остались прежними, – попытался втолковать ему Никита.

– Честь дороже выгоды, – цинично издевался над Никитой князь.

– Ни Рига, ни Полоцк, ни Мазовия не выполнили условия договора. Если бы не русские войска, Литва разграбила бы Варшаву, как разграбила Визну.

– Как смеешь ты оскорблять польского князя?

Никита помолчал несколько минут. Ему был непонятен апломб князя. Русские войска могли очистить Мазовию от польских войск за две недели. Может проще договориться с пруссами.

Никита больше не поднимал вопрос договора, предложил перейти к неофициальной части, банкету. Часа через два, когда Конрад, и его свита, перестали обращать на русских внимание, Никита позвал Счастливчика подышать свежим воздухом и изложил ему вариант с пруссами.

– Мы получим злейшего врага в лице краковского князя. И тогда не останется других вариантов, как воевать с ним. К тому же пруссы язычники. Может лучше договориться с германскими рыцарями. У нас, новгородцев, с ними всегда были самые лучшие отношения, – раскритиковал предложение Счастливчик.

– Во-первых, ты давно русский, а не новгородец. А во-вторых, Конрад не оставляет нам выбора, – Никита был явно раздражен.

– Он не считает нас ровней. Поговори с Удалым. Если он согласится, переговоры пойдут по-другому. Удалой знатнее и родовитей Конрада. Мы можем получить лучший договор, чем сейчас предлагаешь ты.

– Мне не нужен договор Удалого с Конрадом, – Никита был недоволен.

– Удалой может подписать договор по поручению великого князя. В Новгороде принято…

– Нет, – прервал Счастливчика Никита.

– Тогда наилучший вариант, оставить за Минском всю территорию Литвы. Предупредить князю Конрада, что нарушение границы будет означать войну.

– Тогда мы вынуждены будем держать в Литве слишком много войск. Самый лучший вариант отдать княжество пруссам. Они рядом, мы не затратим много времени. И, уверен, получим договор о принадлежности нам Литвы.

– Тогда предлагаю разоружить поляков, пока они ни о чем не догадываются, – Счастливчик проявил свой новгородский практицизм и хватку.

– Нет, только блокируем поляков. Отдавай приказ, – решился Никита.

К утру, поляков перестали выпускать из их лагеря. Конрад был шокирован вероломством русских. Союзники нарушили все мыслимые и немыслимые правила.

– Я последний раз предлагаю закончить дело миром, – Никита, как ни в чем небывало, продолжил переговоры.

– Но у меня с вами мир! Почему вы повернули оружие в сторону моих войск непонятно, – Конрад явно хотел убить Никиту, но вынужден был сдерживаться.

– Заключаем мирный договор, и я в тот же день увожу войска из Мазовии. Вчерашний отказ подписать такой договор, я воспринимаю, как желание оставить себе руки свободными для враждебных действий в отношении великого князя Олега, – Никита был спокоен, злость на высокомерного дикаря прошла. Осталось только презрение.

– Я вчера объяснил свое нежелание подписывать такой договор, – не изменил своей позиции мазовецкий князь.

– У тебя весь сегодняшний день для раздумий. Завтра я направлю посла к пруссам. Мы не будем воевать против поляков. Но, заключив договор с пруссами, мы отдадим им ту часть Литвы, которую предлагали Мазовии, – голос у Никиты стал совсем холодный.

– А если пруссы не ограничатся Литвой и вторгнутся в Польшу? – князь попытался разговаривать также холодно.

– Наших войск здесь уже не будет. Как бы ни повернулось дело, через неделю я увожу войска. Никите показалось, что Конрад вздохнул с облегчением.

– В Литве в составе моих войск были новгородцы, – Никита замолчал.

– Я знаю. Около пяти тысяч. Литовцы их полностью разгромили, – Конрад не понимал, зачем Никита вспомнил об ушкуйниках.

– Я свои войска отвел к границе, а новгородцы решили остаться в Литве и пограбить, – с сожалением произнес Никита.

– Это ты к чему вспомнил? – заподозрил нехорошее князь.

– У меня здесь примерно столько же муромских наемников. Таких же любителей добычи, как ушкуйники, – намекнул Никита.

– Они могут остаться в Мазовии? – дошло, наконец, до князя.

– Договор их найма закончился в Литве. Формально, муромские наемники сейчас мне не подчиняются, – лицемерно посочувствовал князю Никита.

– Мне надо подумать.

Князь Конрад наконец понял, почему так неприятен ему был этот высокий, подвижный человек с веселым лицом. Он напоминал ему главу купеческой гильдии, с которым ему часто приходилось иметь дело. У того, за внешней почтительностью, скрывалось некое чувство превосходства. Далеко спрятанное, но видное опытному взгляду князя. Никита даже не изображал почтительности.

Через час князь Конрад послал за Никитой.

– Тебе, или твоему великому князю необходимо иметь договор со мной! – князь Конрад сделал очевидный вывод из нехитрых маневров Никиты.

– Я это не скрываю, – Никита кивнул.

– А мне нужна помощь в войне с пруссами. Больше, чем кусок чужих земель, который ты мне предлагаешь, – князь заговорил совсем по-другому.

– Следующей зимой именно эти двадцать тысяч придут Вам на помощь против пруссов. Но летом следующего года вы помогаете нам против кочевников, – легко согласился Никита.

Когда начали уточнять договор, князь Конрад убедился в правоте своей оценки Никиты. Только купцы с такой легкостью формулируют договоры, мало того получают удовольствие от этого. Единственная странность касалась денег, Никита не стал требовать денег больше, чем было оговорено в договоре ранее. Этим он окончательно запутал князя.