– Ты предлагаешь пойти на службу немцам? Предать Родину? – бушевал Мышкин.

– Германцы сейчас союзники, а не враги. Новгород с ними в торговом союзе. Общей границы нет, – вяло отбивался Никита.

– Я с ними три года воевал, в окопах вшей кормил. А ты говоришь союзники!

– Два года, из этих трех, на австрийском фронте, – вставил шпильку Олег.

– Это те же немцы!

– Ты говорил, что чехов много было, – продолжил Олег.

– Да. Это те еще сволочи. Слышал, что они потом в Сибири сделали?

– Их повезли в Китай, а они взбунтовались? – с мягкой иронией ответил Олег.

– Циники вы все в двадцать первом веке. И ты, Олег, хуже всех!

– Нет. Ну, почему я хуже Никиты? Это он предложил с Риги денег срубить! – обиделся Олег.

– У него работа такая. Он, где увидит деньги, сразу руки свои загребущие тянет к ним. Рефлекс у него такой. А у тебя другой рефлекс должен быть: увидел германца – убей, – выпалил Мышкин. И сам испугался своих слов.

– Вижу. Самому стыдно. Назначаю тебе психотренинг. Выбираем случайным образом парочку рыцарей, будешь с ними обедать, беседовать о жизни. Выяснишь у первоисточника, как они к нам, славянам, относятся, – менторским тоном начал поучать Мышкина Олег.

– Хватит. Довольно. Признаю, к германцам у меня небольшая нетерпимость. Чуть-чуть перегибаю палку. Давайте обсудим последствия вашего предложения, а потом, возможно, до самого предложения дойдем, – успокоился Иннокентий Петрович.

– Согласен. Ты, Петрович, историю знаешь. Что германцам можешь предъявить?

– Они пошли на Русь крестовым походом, а князь Невский их разбил, – выдал единственный доступный ему факт Мышкин.

– Одна особа, очень близко знакомая тебе, через пару месяцев опишет битву Мышкина с псами-рыцарями. Ты не увидишь отличий. Хотя, скорее всего, новые «хроники капитана Мышкина» затмят подвиг Невского.

Никита кивнул головой Олеговой толстушке, та переминалась рядом, и попросил принести пару кувшинов пива. У Любочки был талант, она всегда находила лучшее пиво. Хотя копченый угорь тоже был достоин похвалы. Что не замедлил отметить Мышкин.

– А, по-моему, угорь, как всегда. И пиво темное. Любушка, светлого пива в лагере нет? – капризно спросил Олег.

– Оно тебе не понравиться. Но тут городок есть недалеко. Мы еще его не захватили. Там немцы варят хорошее светлое пиво, – сообщила толстушка.

– Всё из тебя клещами нужно тянуть! Капитан, ты, я знаю, тоже на стороне светлого! Поехали. Посидим, как люди. Лады? – загорелся попить свежего пива Олег.

– Любовь Флегонтовна, будь так добра, передай ординарцу, чтобы поднял мою личную сотню, – попросил Мышкин.

– Любушка, и моих сорванцов подними. А то неделю будут дуться, батька с чужими поехал, – забеспокоился Олег.

– Разбаловал ты своих молокососов, – полез с непрошенными советами Никита.

Городок, скорее даже предместье Риги, встретил непрошенных гостей настороженно. Часть населения ушла в Ригу, большинство попыталось бежать на запад, и, почти наверняка, попало в лапы летучих отрядов ушкуйников – охотников за живым товаром. Оставшиеся заперлись по домам. Сидели тихо, как мыши. Мышкин знал, такие есть в каждом городке. Верящие в чудо. В каком-то смысле, чудо для этого городка свершилось. Вместо охотников появились сытые, скорее даже пресыщенные, элитные войска. Поэтому разграбление происходило мирно, почти без убийств, без диких групповых изнасилований. С собой в дорогу рабам разрешили собрать немного вещей и продуктов. Чудо не приходит одно, местный пивовар не успел сбежать.

Пиво было отличное. Из холодного погреба. Со свежими раками. С парочкой аппетитных дочек пивовара.

– За такое пиво надо наградить. Нужно выдать жетоны свободы пивовару на всю семью, – расщедрился утром Мышкин.

– Ты ерунду не говори, Иннокентий Петрович. Я тебе мой товар не отдам. Такой пивовар мне в Карачеве нужен, – возмутился произволом Никита.

– Никита, не наглей!

– Ты из-за дочки пивовара? Давай компромисс. Он год работает в Карачеве. Обучает сменщика, и в Ригу с чистой совестью.

– А семья? – забеспокоился Мышкин.

– Ты меня за дурака не держи. Пивоварню построим в верховьях Снежети. Сможешь без опаски ездить пить пиво.

– Не собираюсь я жене изменять. Ты, безусловно, знаешь, как я трепетно люблю Светлану. Я её боготворю. А это было так, небольшое военное приключение. Как будто посетил дом терпимости, – запротестовал Мышкин.

– Интересная трактовка. А мне досталась совсем наивная девочка. Проехали. По Риге вопрос решён, или на трезвую голову еще раз поговорим? – переменил тему разговора Никита.

– Я никогда не пьянею!

– Ну, чего ты ржешь?! Я, правда, никогда не пьянею! – обиделся Мышкин.

– Олег! Олег, иди сюда! – закричал Никита, сквозь смех. В дверь заглянула Любаша.

– Ну что за пожар? Олежка только что заснул!

– Буди. Он не посмеет ругаться.

– Никита! Я тебя убью! – прорычал Олег.

– Петрович, повтори на бис.

– Никита, нечего смеяться. Я никогда не пьянею.

– Похож. Смешно. Ха-ха-ха. Доволен? Теперь я могу спать? – разозлился Олег.

– Куда я попал?! Друзья без чувства юмора! В Ригу. К немцам. Срочно, – запричитал Никита.

– Не забудь рассказать им пару своих скабрезных анекдотов, – бросил вдогонку обиженный Мышкин.

– А мне нравятся «анекдоты» Никиты, – заявила Люба.

– Когда начнешь их понимать, перестанут, – успокоил её Олег. И увел спать.

Через пару секунд дверь приотворилась. Дочка пивовара убедилась, что Мышкин один, и, яростно сверкнув глазами, просочилась в комнату.

К обеду Никита вернулся. Переговоры еще не начались, немцы никак не могли найти достойных заложников для обеспечения безопасности посла Никиты.

Мышкин перевел свою ставку в городок, и на обед собралось все командование войска. Ели и пили молча. Никита видел, как мучаются ушкуйники, и даже карачевские «старики». Многие приходили уже сытые, и целый час цедили маленькими глотками свою кружку пива, аккуратно пережевывая маленькие кусочки мяса. Ушкуйники, командиры полков и даже летучих отрядов, пошили себе кавалерийские сапоги, френчи, коротко постриглись. Переняли моду у карачевских стариков. Олег тоже оделся в армейскую форму начала двадцатого века. Лишь Никита, одетый для переговоров, блестел золотом и драгоценностями, как голубой. Виртуозное владение ножом и вилкой для некоторых превратилось в спорт. Два карачевских волка, из первого призыва, непринужденно работали над маленькими птичками, видимо, специально выбрав для себя сложные объекты. Наконец, обед завершился, и Мышкин огласил главную новость.

– Мною принято решение начать переговоры с Ригой.

Ушкуйники уходили недовольные. Их доля, в награбленной добыче, была раз в десять больше, чем в обычный сезон. Но рижское золото манило с неодолимой силой. Только вот Никита посадил ушкуйников на короткий поводок, основная часть добычи не отправлялась в Новгород, а ждала их в Полоцке.