– Откуда еще взялся какой-то «начальник»? – поинтересовался Магоцци.

– Все смотрят на «Пи-Би-Си» шоу с британским копом, ну, знаешь, с мужеподобной теткой, которая командует настоящими мужиками. Там старшего детектива называют начальником.

– У нас нет никаких начальников и старших детективов.

– Слушай, я просто старался добыть тебе чашку кофе. Мне самому хватает для этого личного обаяния. Тебе же, по-моему, требуется высокий чин.

Шеф Малкерсон ждал их в верхнем вестибюле, и если кого-то интересовало, насколько плохо обстоят дела, то достаточно было взглянуть на него. Каждая прядь густых седых волос лежит на подобающем месте, голубая рубашка накрахмалена до состояния трупного окоченения, длинное свежевыбритое лицо спокойное, сдержанное. Но пиджак расстегнут. Поистине катастрофическое событие.

– Доброе утро, шеф, – в один голос поздоровались детективы.

– Газеты видели, телевизор смотрели?

Оба кивнули.

– Пресса на входе меня живьем съела, разжевала, выплюнула и растоптала остатки.

– Судя по вашему виду, сэр, правда, – согласился Магоцци, заметив на губах шефа слабую усмешку, редко возникавшую за последнее время.

– Вы в самом деле прошли через строй у центрального входа? – изумленно переспросил Джино.

– Кто-то обязан идти через центральный вход, Ролсет. Иначе люди подумают, будто мы не в силах раскрыть дело, не имеем подозреваемых, не догадываемся о виновном в убийствах, не можем защитить наших граждан и поэтому боимся встретиться с журналистами. – Он перевел взгляд с одного своего подчиненного на другого. – Журналисты спрашивают, собираемся ли мы закрыть торговый центр, собираемся ли закрыть все школы в городе, приставить вооруженную охрану к каждому учителю рисования, и особенно жаждут подробного описания остальных сценариев убийств в игре, ибо «обязаны предупредить общественность».

Малкерсон тяжело выдохнул, сунул обе руки в брючные карманы, что служило весьма угрожающим признаком. Шерстяной костюм представлял собой произведение сразу нескольких видов искусства, и Магоцци поставил бы на кон собственное жалованье, споря, что руки шефа никогда еще не бывали в тех самых карманах.

– Компьютерщики из «Манкиренч» убрали из Сети игру вчера утром, как только прочитали в газетах об убийстве на кладбище, – напомнил Джино. – Никто, кроме следователей по делу и этих компьютерных психов, не видел ни одного убийства выше седьмого уровня. Поэтому болтовня о семнадцати обреченных на смерть – просто бред, рассчитанный на ошеломляющую сенсацию.

– Общественность наверняка испытает огромное облегчение, – саркастически заключил Малкерсон, – видя всего четыре добавочных трупа, а не семнадцать. – Он вздохнул, оглянулся на совещательную комнату. – Мы должны как можно скорее решить несколько вопросов.

– Например?

– Например, надо ли закрывать торговый центр.

– Господи Иисусе, – пробормотал Джино. – Даже если это не идиотская мысль, есть ли у нас такое право?

– Согласно окружному прокурору, есть. Непосредственная опасность для общества и так далее. Кстати, Ролсет, прежде чем высказывать свое мнение за пределами этого вестибюля, знайте, что многие, с кем я беседовал, включая сотрудников следственной бригады, не считают «идиотской мыслью» закрытие торгового центра ради спасения человеческой жизни.

Джино закатил глаза.

– Черт побери, это не так-то просто. Они не все продумали…

Малкерсон махнул рукой, заткнув ему рот.

– Знаю, вы правы, но не следует безоговорочно уверять остальных, что это идиотская мысль.

Джино со вздохом кивнул.

– Что говорят в торговом центре? – поинтересовался Магоцци.

Малкерсон невесело улыбнулся:

– Никто не желает высказываться. Ни менеджмент «Молл оф Америка», ни мэр Блумингтона, ни губернатор, если на то пошло. Придется решать нам.

Джино презрительно фыркнул.

– Никто не желает принимать огонь на себя, закрыв магазины, и никто не примет на себя ответственность, если кого-то пристрелят в открытом для посетителей центре.

– Вот именно.

– Значит, мы в тупике, в безвыходной ситуации и снова будем виноваты. Ладно, переживем.

Малкерсон посмотрел на часы.

– У нас ровно час для принятия решений. Вопрос остается открытым. Я приказал дорожному патрулю и почти всем участкам штата прислать подкрепление.

– Надолго? – уточнил Магоцци.

– Как получится.

– Значит, ненадолго.

– Возможно. – Шеф с силой выдохнул, уставившись в пол. – Еще у меня в офисе двое в штатском.

– Дерьмо, – хмыкнул Джино.

– На данный момент кое-что. При необходимости может понадобиться живая сила, поэтому не стоит отказываться сразу, лучше постараться с их помощью вычислить преступника.

– Вычислить? – переспросил Магоцци. – Дохлый номер. Его невозможно вычислить. Он не сексуальный маньяк и действует не однотипно. Черт возьми, придется сильно потрудиться для раскрытия серийных убийств без всяких криминалистических данных, кроме калибра оружия. Тут ФБР ничем не поможет. Федералам просто хочется принять участие.

– Если преступление связано с Интернетом, это дело ФБР, и оно им занимается. Конечно, у нас нет твердых фактических доказательств, только предположение о связи с Интернетом, поэтому в данный момент они держатся в стороне. Но с политической точки зрения, возможно, не так уж и плохо ввести их в игру. Не мешает пошире распределить ответственность.

Магоцци прикусил язык, не указывая, что их цель заключается не в распределении ответственности, а в поимке убийцы, но шефу в его положении приходится решать обе эти задачи.

– Можно чуточку обождать? Посмотрим, что выяснится на совещании.

– Так я им и сказал, – кивнул Малкерсон.

В глубоком кармане Джино запищал сотовый телефон.

– Ролсет слушает. – Он слушал, слегка вздернув брови. – Понял. – Захлопнул крышку трубки, положил обратно в карман. – Компьютерщики только что вошли в здание. Все вместе, впятером.

Магоцци нахмурился:

– Ты ж их вызвал на десять?

– Точно. Ранние пташки.

Магоцци пожал плечами:

– Пускай ждут.

Когда почти все сотрудники полицейского управления собрались на оперативное совещание, отдел убийств остался в полном распоряжении Глории, не считая Роджера Дилейни, которого она в расчет не брала. Наглый маленький сукин сын с прилизанными черными волосами, испорченными зубами и склонностью обжиматься, которая чуть не сгубила его, когда он в первый и в последний раз схватил ее за роскошную черную задницу. Роджер в дальнем углу тыкал двумя пальцами в клавиатуру, а Глория завладела передним письменным столом и телефонами.

Она уже ответила на десяток звонков насчет убийств, связанных с игрой «Манкиренч». Мнимые свидетели, видевшие убийцу во сне или положительно уверенные, что это их зять, шурин, босс, разносчик пиццы. Глория старательно фиксировала сообщения, будто они имели какую-то ценность, хоть порой совершенно свихнувшиеся психопаты готовы совершить убийство исключительно ради того, чтобы позвонить в полицию и доложить об этом.

В промежутках между телефонными звонками было так тихо, что слышалось неуверенное постукивание Роджера по клавиатуре компьютера и внезапное журчание воды в месяцами не чищенной кофеварке.

Обычно в отделе убийств кипит бурная деятельность – пока нет новых дел, детективы занимаются «глухарями», работают над преступлениями, связанными с наркотиками и сексуальным насилием, помогают ликвидировать банды, чтобы людям на улицах на время хватало ума не убивать друг друга, – и поэтому тишина раздражала ее. Разозлили дежурный сержант, державший репортеров в загоне у подножия лестницы, когда Глория специально оделась для телевидения, накинув на великолепное черное тело нечто среднее между свободным жакетом и сари коричневых и оранжевых оттенков, которые напоминают об Африке, хотя родилась она в Кмарте. Буйные черные волосы покрыты шарфом в тон, куплены десять новых накладных ногтей со сверкающими золотом полумесяцами на коричнево-красной эмали. Неотразимая приманка для недоумков-телевизионщиков, обожающих так называемые этнические мотивы, не имея понятия, что это значит. Но сначала им надо ее увидеть.