– Лучше бы и теперь не довелось.

Диана торопливо выскочила из толпы поклонников, когда в художественную галерею вошли Грейс, Харлей, Родраннер и Энни, скользнула к ним в облаке белого шелка. Обняла всех, схватила Грейс за руки, отступила на шаг.

– Ты сегодня принарядилась!

– Только ради тебя, – улыбнулась Грейс.

– Что? – нахмурился Харлей, глядя на фирменные черные джинсы, пальто и футболку. – О чем речь? Она каждый день так ходит.

– Какой же ты дурак, Харлей, – насмешливо упрекнула его Диана.

– И я все время говорю, – вставила Энни.

– На ней футболка новая, – указала Диана. – Если это не наряд, то я не знаю что. – Она с насмешливой безнадежностью покачала головой, оглядев всю компанию. – Сегодня вам не стоило приходить. Я знаю, как плохи дела.

– Ты в своем уме, милочка? – возмутилась Энни. – Разве мы когда-нибудь пропускали открытие выставки? Вдобавок нам именно это и нужно.

– Угу, – буркнул Родраннер. – Особенно после нынешнего происшествия в торговом центре.

Диана схватила его за руку.

– Давайте на пару часов забудемся. Кое-что поможет. – Она жестом подозвала официанта в форменной одежде, державшего на подносе бокалы с шампанским.

– До чего я люблю эту женщину, – провозгласил Харлей, взял с подноса бокал, осушил и схватил другой. – А где мешок дерьма, который называется твоим мужем?

Диана неопределенно махнула на толпу в буфете:

– Вы же знаете Митча. Он делает, что может. Когда я вышла, продал самую дорогущую вещь в этом зале какому-то бедолаге, купившему на автозаправке его последний рисунок. – Она вздохнула, бросив на мужа любовный взгляд. – Так или иначе, это его отвлекло, что, собственно, и требовалось. – Потом оглядела их с сокрушенной улыбкой: – Ну, теперь я должна вас оставить, а вы не уходите. Пейте, ешьте, веселитесь, пока не надоест. Просто потрясающе, что пришли.

Все двинулись к буфету, а Диана задержала Грейс.

– Как ты? Наверно, тебе тяжелее, чем прочим.

Грейс обняла ее.

– Переживу, если друзья немножко помогут, – процитировала она «Битлз». – Как всегда.

Джино с Магоцци остановились на платной стоянке, прошагали квартал по холоду, напоминая в парусящих на ветру длинных куртках пару гангстеров из дешевого фильма.

Галерея «Экшн-Шлезингер» располагалась на верхнем этаже очередного перестроенного пакгауза, очень похожего на офис «Манкиренч» и стоявшего неподалеку. Медная табличка на входной двери уведомляла посетителей, что некогда здесь было ателье, производившее мужское нижнее белье.

Входя в просторное фойе, Джино был мрачен и воинственно настроен, предвкушая претенциозный снобизм, презрительные взгляды, негодующе раздутые ноздри собравшейся наверху компании.

– Если так будешь себя вести, непременно нарвешься на негодование и презрение, – предупредил Магоцци.

– Обожди, Лео, увидишь. Мы с Анджелой бывали на таких сборищах, и, если ты не бледный, как привидение, не тощий, как скелет, не одет в черное с головы до ног, на тебя никто даже внимания не обратит.

– Видишь то, что хочешь видеть, – вздохнул Магоцци. – Я, к примеру, хочу видеть женщину, которая вышла замуж за такого дерганого неврастеника, как Митч Кросс.

Галерея оказалась просторной, спартанской, со сверкающими светлыми полами, сводчатыми потолками с голыми балками, из-под которых лился мягкий свет. На стальных тросах висят абстрактные картины, образуя лабиринты в пространстве. Элегантные любители искусств с задранными подбородками и скучающим взглядом шныряют в толпе, как хорошо одетые крысы, потягивая розовое шампанское из хрустальных бокалов.

Привлекательная молодая женщина в изысканной черной униформе встретила их с подносом, нагруженным шампанским. Лицо невинное, свежее, несмотря на белую пудру, эффект притворно-застенчивой улыбки почти уничтожает кроваво-красная помада. К ее чести, она не стала пристально разглядывать мятую одежду, в которой детективы, кажется, спали.

– Добро пожаловать, джентльмены. Не желаете ли шампанского?

Магоцци с Джино переглянулись. При виде спиртного у обоих слюнки потекли.

– Лососины?.. – искушала она.

– Должно быть, вкусно? – предположил Джино.

– Не то слово.

Он посмотрел на Магоцци, шепнул:

– Мы при исполнении?

Тот прикусил нижнюю губу.

– Официально, по-моему, нет.

Джино адресовал девушке сияющую улыбку и взял два бокала.

– Истинно ангел небесный. Благослови тебя Бог, дитя мое.

Притворно-застенчивая улыбка расплылась в широкую ухмылку. Видно, она была рада встретить двух посетителей, которых не хватит апоплексический удар, если официантка выйдет из роли.

– Как только понадобится долить, дайте знак. Впрочем, я и сама увижу пустые бокалы.

– Знаешь, в конце концов, тут не так уж и плохо, – признал Джино, облизываясь и оглядываясь по сторонам. – Никогда не пил такого вкусного шампанского, хоть оно и розовое.

Магоцци чувствовал тепло, разливавшееся в желудке от газированного спиртного, быстро проникавшего в кровь, смутно знакомое ощущение расслабления, пару раз испытанное тысячу лет назад. Еще глоток.

– Пожалуй, надо совершить обход.

Джино допил бокал.

– Мне в сторонке больше нравится. Давай просто останемся здесь и наклюкаемся. Пускай Холлоран берет на себя руководство, когда доберется до города.

Они еще минуту принимали желаемое за действительное, потом пошли вперед, ненадолго остановившись перед первой стеной с произведениями Дианы Кросс, полностью выдержанными в черно-белых тонах, подобно абстрактным рисункам в кабинете Митча Кросса и в гостиной Грейс Макбрайд.

Магоцци кивнул самому себе, объясняя это супружескими и дружескими связями – любящие родители тоже приклеивают к дверце холодильника детские рисунки, – но абсолютно не понимая, зачем устраивать в престижной галерее грандиозную выставку столь небрежной мазни.

Он мысленно извинился перед мастерами колорита и света Вермеером и Ван Гогом за современный мир, предпочитающий шик гению.

Опытный глаз легко выловил компьютерщиков в море скучающих модников. Грейс Макбрайд с Харлеем Дэвидсоном приватно друг с другом беседуют, практически не отличаясь от завсегдатаев галереи. Оба вполне сойдут за художников или за меценатов – она в черном пальто, он в сплошной черной коже, как участник родео.

В нескольких шагах от них Энни кокетничает с миловидным молодым человеком в старомодном смокинге. Умудрилась улучить момент, переоделась в гардеробной, превратившись в прозрачном, вручную расписанном шифоне в наполовину вылупившуюся из кокона бабочку. Магоцци припомнил выводы Эспинозы насчет ее трат на одежду и вполне им поверил.

Родраннер, явно страдая от чрезмерных впечатлений, одиноко торчит у дальней стены в неизменной лайкре – черной по такому случаю, – беспокойно переминаясь с ноги на ногу. Вяло махнул детективам рукой и вновь начал топтаться на месте.

Джино с искренним сочувствием покачал головой:

– Бедняга смахивает на антилопу перед стаей львов.

– Где Митч?

Партнер не расслышал.

– Похоже, одна Энни по-настоящему развлекается, – заметил он.

– По-моему, она всегда развлекается. Кажется, нет только Митча.

Джино оторвал взгляд от Энни, ткнул пальцем в сторону буфетной стойки, трещавшей под грузом тарелок с закусками и цветочных композиций:

– Вон он.

Магоцци действительно увидел Митча рядом с высокой блондинкой в длинном белом шелковом платье. Без сомнения, сама художница – вокруг толпа поклонников, жаждущих лично с ней перемолвиться, которых она деликатно удерживает на расстоянии, одновременно умудряясь держать при себе мужа, словно любимое домашнее животное.

Значит, это и есть Диана Кросс. Художница, светило, любящая жена. Возможно, не самого высшего класса, но весьма привлекательная, излюбленного на Среднем Западе спортивного типа.