– Если пообещаете не обращать меня в свою веру.

Он рассказывал без умолку на подъеме, на спуске, снова поднимаясь на последний холм, где у ворот стоял автомобиль отца Ньюберри. Выложил все, не желая оскорблять старика приукрашенной версией. Открыл дверцу, глядя, как священник мрачно устраивается на сиденье, кладет на руль руки и тяжко вздыхает.

– Очень грустно, – сказал отец Ньюберри. – Гораздо хуже, чем я думал. – Он вновь прикоснулся к распятию и взглянул снизу вверх на Бонара. – Возвращаетесь в Миннеаполис вместе с Майки?

– Сегодня днем, попозже.

– Передадите помощнику шерифа Мюллер, что я молюсь за нее?

– Вчера она вполне прилично разговаривала. Врач говорит: нужно время, но с ней все будет в полном порядке.

– Конечно. Я уже говорил, что молюсь за нее.

– Обязательно передам, что она всем обязана католическому священнику. Это ее сильно утешит. – Он вздохнул, взглянул вдаль на холмы, где Холлоран как раз поднимался с бетонной скамьи. – Месса была замечательная, отец. Очень красивая. Вы увидели и показали Дэнни в самом лучшем свете.

– Спасибо, Бонар. – Отец Ньюберри потянулся к ручке дверцы, но собеседник ее удержал.

– Отец…

– Да?

– М-м-м… Я тут думаю… Собирая вещественные доказательства, мы описываем их очень точно. Возьмем, к примеру, связку ключей. На бирке пишется не просто «Связка ключей», а указывается их количество, какие ключи от дверей, какие от висячих замков, какие от машины и так далее.

– Неужели?

– Вот именно. Думаю, помощники шерифа, вернувшись завтра с вами на место, обязательно сверят ключи с бирками, понимаете, проверяя, чтобы какой-нибудь не потерялся или еще что-нибудь.

– Ах. – Священник смотрел в ветровое стекло прямо перед собой с абсолютно бесстрастным выражением на лице. – Очень интересно. Большое спасибо за информацию. Я и не знал, что полицейские процедуры такие…

– Дотошные.

– Именно.

Бонар распрямился, захлопнул дверцу, потом вновь наклонился к окну, улыбнулся.

– За ключами трудно уследить. У меня дома в чулане наверняка валяется миллион ключей. Вполовину не упомнишь, какой от чего.

Отец Ньюберри посмотрел ему прямо в глаза:

– У меня в чулане то же самое.

– Не сомневаюсь.

Стоя на дороге, он смотрел вслед сорвавшейся с места машине, которая слегка виляла из стороны в сторону, словно водитель немного пошатывался под тяжестью добровольно взваленной на себя ноши. Помощник шерифа думал, что старый священник за всю свою жизнь, наверное, никогда не совершал столь тяжкого греха или столь великого доброго дела.

– Эй, Бонар, – окликнул сзади Холлоран.

– Привет. Ну как ты?

Холлоран вздохнул, оглянулся на холмы в сторону могилы Дэнни:

– Лучше. Гораздо лучше.

В понедельник, в день похорон Дэнни Пелтиера, Магоцци и Джино отправились среди дня в больницу навестить Шарон.

Не считая темных кругов под глазами, кожа почти такого же цвета, как белые бинты на шее. Тело сохраняет ту самую неподвижность, которая свойственна выживающим, пока не вполне вернувшимся к живущим. Но когда она открыла глаза, Магоцци заключил, что Шарон потрясающе выглядит.

– А я все гадаю, когда вы, ребята, появитесь, – улыбнулась она.

– Много ты знаешь, – проворчал Джино. – Мы сюда без конца бегали, пока ты лежала в реанимации. Как и все компьютерщики из «Манкиренч».

– Правда? Почему же никто не пришел, когда я очнулась?

Магоцци улыбнулся:

– Шутишь? Холлоран дежурил под дверью, как цепной пес. Нам пришлось дожидаться, пока он уедет из штата, прежде чем удалось прошмыгнуть, задать кое-какие вопросы. Сумеешь?

– Конечно. Горло еще побаливает, но я, по крайней мере, перестала плеваться кровью, которая меня просто душила.

Джино подтащил к койке стул.

– Врач говорит, через неделю выпишешься.

– Угу, повезло. Будь калибр чуть покрупнее двадцать второго, беседовала бы с вами в данный момент с другой стороны.

– Действительно повезло, черт возьми, – подтвердил Джино. – Видно, Диане первым под руку в сумке двадцать второй подвернулся. Одного не пойму, почему она в тебя еще раз не выстрелила и не прикончила.

Шарон повернула голову на подушке в сторону Магоцци:

– Он всегда так деликатен?

– В большинстве случаев.

– Собиралась, по-моему, да тут Митч вошел. Похоже, он мне жизнь спас.

– Ты его видела? – спросил Магоцци.

– Да. Приходила в себя, отключалась… Она к тому времени совсем слетела с катушек. Прямо заявила, что пришла убить Грейс. Знаете, он наставил на нее пистолет. Собирался убить свою собственную жену, чтоб она не убила Грейс. Поэтому Диана его пристрелила. Разнесла в клочья прямо рядом со мной. Потом я опять потеряла сознание.

Джино кивнул.

– А пока ты была в мире грез, она отволокла тело к лифту, затолкнула в кабину, отключила свет, отсоединив кабель в генераторе, чтобы он не сработал. Харлей с Родраннером спустились в темноте, поэтому ты их не увидела, она заперла их в будке с генератором и пошла наверх убивать Грейс.

– Когда я снова очнулась, дверь на лестницу как раз закрывалась. Слышались голоса, ясно было, что Диана наверху с Макбрайд. Поэтому я направилась на чердак.

Джино закатил глаза.

– Ползла по лестнице в темноте, истекая кровью. Ничего не скажешь, железная леди.

– Ну да. Даже выстрелить не сумела, пистолет выронила…

Магоцци подошел к койке, взял ее за руки.

– Ты вела себя потрясающе. Спасла Грейс от смерти. – Он прикоснулся пальцем к серебряному распятию на цепочке, намотанной на запястье, как браслет.

– Не знаю, откуда оно взялось, а расстегнуть никак не могу.

– Поноси еще пару дней, – улыбнулся Магоцци, вблизи видя, как она устала. – Хочешь отдохнуть?

– Нет, черт побери, не хочу отдыхать. Хочу знать, что было.

Джино улыбнулся. Господи, как же он любит копов! Стреляй в них, чуть не убей, отправь на пару дней в кому, очнутся все равно копами, первым делом желая узнать, что было дальше.

– Плохие ребята убиты, – сообщил он.

– Дальше, Джино…

– Волосок, найденный и исследованный патологоанатомом, позволил установить, что Диана Кросс была в церкви в Калумете и учинила кровавую расправу над Клейнфельдтами. Она действительно их ребенок. Выслеживала с того момента, как покинула Сент-Питер.

– И в очередной раз нашла.

– Нашла, прикончила и подписалась новой фамилией, – добавил Магоцци. – По нашему мнению, отсюда кресты, вырезанные на груди.[60]

– Пожалуй, использую в докторской диссертации, – заявила Шарон. – Она сделала хирургическую операцию, да?

– Да, – подтвердил Джино. – Через неделю после того, как Брайану Бредфорду исполнилось восемнадцать, он лег под нож, ему удалили несколько лишних деталей, он сменил имя на Д. Эммануэль, кстати совпавшее с именем матери настоятельницы до ее назначения. Сестра Эммануэль. Затем прекрасная Диана, заступившая на место Брайана, оказалась в университете штата Джорджия, выбрав, кстати, в качестве профилирующей дисциплины компьютерные науки, чем объясняется высококлассная системная защита электронных сообщений, которые она отправляла Грейс. Со временем она положила глаз на Митча Кросса, который был тогда Джеймсом Митчеллом… Господи боже, меня с души воротит от этого дела. У каждого по миллиону имен, а у одного два пола.

Шарон закрыла глаза, голова глубже ушла в подушку.

– Но в университете не она устроила бойню? Это был Митч.

– Точно. Вышло так, что Диана десять лет спасала его задницу. Составила ему алиби, вычеркнув из списка подозреваемых в Атланте, потом снова спасла, остановив игру, где присутствовала подсказка с цепочкой, грозившая все взорвать.

Глаза Шарон открылись.

– Вот чего я не пойму. Думаете, копы начали бы расспрашивать Грейс о цепочке, найденной в Атланте?

– Ну, на месте преступления были кучи следов – я хочу сказать, именно кучи. Последние пятьсот обитателей студенческого общежития неизбежно оставили что-то после себя. Пока полиция все рассортировала и отправилась расспрашивать реальных свидетелей, реальные свидетели бесследно исчезли. С тех пор всех пятерых разыскивало ФБР, желая задать несколько вопросов.