Приговор был исполнен во всей силе. Кочубей и Искра были отправлены водою по Днепру в Киев. Мазепа, благодаря за присылку, Головкина сравнил с Пророком Даниилом, а себя с Сусанною, неповинно оклеветанною беззаконными старцами и праведным судом освобожденною.

Он Чарнуша простил, а Апостола оправдал перед Государем. «Апостол породы Волошской,» писал он к Петру, «человек из отца заслуженный в войске, воин добрый, изо всех Полковников давнейший, старейший, знатный, заслуживший честь и любовь от всех полков. Генеральный Обозный Ломиковский, Судья Генеральный Чуйкевич и Прилуцкий Полковник сват его; Полковник Лубенский дядя ему; Полковник Нежинский—шурин. Все прочие Полковники и знатные люди сопряжены с ним близким свойством и любовию.»

Как случилось это ужасное произшествие? Как обманули Великого Петра? Напрасно иные полагают, что это была политика необходимая в то время, когда Россия боролась с Шведами, Поляками и с врагами внутренними; что опасно, и даже невозможно было схватить Мазепу, которого вина была явная, но который был хитер и могуч. Не известно, кто с ним был единомышленник; полагать — всю Малороссию; тогда попытка схватить его взволновала б весь край и усилила бы врагов России. Но как должно же было кого-нибудь обвинить, или доносчиков или Гетмана, то невозможность обвинить последнего предала на жертву первых. К тому же измена Мазепы должна была со временем обратиться в пользу для целостного Государства. Эта измена подала повод и право Петру уничтожить условия Хмельницкого и слить в одну массу две стихии Империи, два народа единоверные и единоплеменные.

Но мы полагаем, вместе с Голиковым, который всю почти жизнь свою посвятил на изыскания о боготворимом от него Великом Петре, мы полагаем, что этот суд над верными Украинцами, эта казнь страдальцев благочестивых произошла единственно от невозможности в то время самому Государю разсмотреть донос, от его предубеждения в верности Гетмана; кроме того, скажем от себя, она исполнена мстительностью Министров за слова Кочубея насчет Секретарей Государевых и Меньшиковых, и предательством их—вскоре один из них за продажность и подлог был бит кнутом и сослан в Сибирь.

С одной стороны, — говорит Голиков, — представляется Гетман Малороссийских войск обеих сторон Днепра, Гетман облагодетельствованный Монархом, возвышенный на первые степени чести и богатства, Гетман разума тонкого и проницательного, которого советами во всех важных делах пользовался, и почти всегда оным следовал; Гетман, к которому долговременная привычка привязала Его Величество, состарившийся в службе без видимого порока и подозрения, и который казался, особливо в сие время, весьма нужным. С другой — сборище доносителей, связанных родством, свойством, дружбою, общим интересом и руководимое человеком обиженным, дышущим местию.» — И действительно, трудно было устоять доверчивому и доброму Петру против предубеждения.

Пока несчастных привезли к Мазепе, он отобрал от их семейств все имения; а жен и детей осудил на вечное тюремное заключение. Когда прислал он своего племянника Трощинского взять Любовь Кочубееву, она укрылась в церкви, желая «лучше умереть близ олтаря, подобно Пророку Захарию». — Ее уговорили выдти оттуда, она спросила Трощинского: «за тем ли прислал тебя Мазепа с таким войском, чтоб раззорить имение человека, верно служившего войску Запорожскому?» — Все они содержались в темнице, до взятия Батурина Шереметевым.

Июля 14-го обоих страдальцев привезли в местечко Борщаговку, что под Васильковым и Белою Церковью. Мазепа пытал их; Вельяминов-Зернов, Ломиковский и Гамалея находились при пытке. Дело шло о деньгах, зарытых в Диканьке.

Того же дня, в присутствии всего войска, Старшин и многочисленного народа, их головы скатились на одну плаху. Потом их тела были отвезены в Киев и погребены, Июля 17-го, в Лавре.

Оконча пытку и казнь своих врагов, Мазепа благодарил Государя за присылку их в войско. «Понуждаем я был милосердием христианским, — писал он к Царю, — доземным челобитьем вымолить им, моим лжеклеветникам и всенародным возмутителям, Ваше Царское милосердие, чтоб они от казни были спасены; но когда разсудил, что они осмелились о Вашем здравии и о чести Вашего Величества б… словить, я тогда отвергнул сострадательность.»

На Мазепу подали донос, — Государь поручил ему усмирение мятежа Булавинского; он бунтовал умы Запорожцев, — Государь поручил ему наблюдение за их непостоянством; он колебал Малороссию, — Государь просил его стараться о сохранении в ней спокойствия. Он был в тайных сношениях с Гурками, Татарами, Лещинским и Шведами, — Государь поручал ему выведывать их скрытные намерения. Учреждение почты чрез Молдавию в другие государства; отправление писем и разных посылок к Министрам своим при тамошних дворах; заготовление для войск фуража и провианта; укрепление мест, — все это отдавал Петр на руки Мазепы; присылал военные планы на его одобрение; желал знать его мнения насчет политических обстоятельств, насчет предстоящей борьбы с Карлом. Писал к нему: «обнадеживаю тебя, верного моего подданного, что Я как прежде, так и ныне, за непоколебимую твою верность ко мне, никогда никаким клеветам, которые дерзнули бы на тебя что-нибудь противное доносить, не имею веры.»

Мазепа еще в прошлом году заготовил близ Киева Фураж на пятьдесят три тысячи лошадей, и для провианта пятьдесят девять тысяч пятьсот пудов ржи; ныне устроил магазины в Чернигове и в других местах.

Но зная, что мелочным удовольствием можно иногда больше угодить более привязать к себе, нежели пользою он не терял из вида ни малейшего случая пленять Петра искательностию, готовностию во всем тешить Его. Петр все вел к одной цели — к просвещению России, а с просвещением связано благоденствие. Дамские наряды и фейерверки; книгопечатание и флот; устройство государственных зданий и регулярное войско; цветы, сады, Сенат и Синод; балы, вечеринки, каналы и благоустройство частных имуществ — все это он тесно связал; он знал, что польза ведет к удовольствиям, и что нет без удовольствий пользы. Каждая вещь, ничтожная для взора других людей, заслуживала особенного его внимания. Это были волокна пеньки почти неприметные, из которых сплетен корабельный канат. Таков был Петр, и это знал Мазепа. Сегодня он дарил Ему тысячу лошадей, завтра находил, при разрытии Киевопечерской крепости, монеты Ассирийские и отправлял их в дар Петру. И этот дар был приятнее первого; тот стоил чего-нибудь народу; этот—земля отдала. И Государь был в восторге от своего Гетмана.