В Варшаве по этому случаю был собран чрезвычайный Сейм; там, по народной поговорке, продавали мех, не убив медведя. Туда явились Константин и Даниил Виговские, Тимофей Носач, Георгий Немержиц; Королю поднесены были поздравления; Магнаты заключили речь свою следующими словами: «Радуйся Всепресветлейший Государь! Народ твой возвратился на лоно отечества; радуйся приобретением столь многих стран, без пролития крови; ты возвратил тот плодоносный Египет, ту землю обетованную, текущую медом и млеком, плодородную, всем изобильную, из века слывущую златым яблоком, имеющую народ Роксоланский, знаменитый храбростию на море и на суше. Да здравствует наияснейший Король наш Казимир! Да здравствует во веки Королевство Польское!» Сейм поручил защиту Украины от границ Московских Станиславу Потоцкому, Любомирскому указал Пруссию, Сапеге повелел охранять Литву от Москвы, Чарнецкого призвал из Дании для обезпечения Великой Польши. Великолепны были такие распоряжения по случаю удачной битвы под Сосновкою; но разбить Трубецкого еще не значило завоевать Малороссию,

Виговский обделывал дела свои медленно; он не доверял Малороссиянам — те ненавидели его. Приберегая для себя Киев, он устремился к правой стороне Днепра; Трубецкий бежал в Путивль, и отправил отряд для сожжения Короля.

Гетман стал под Гадячем, оттуда к Королю трофеи Конотопские, и начал трехнедельную осаду Гадячскую. Неоднократные приступы его были отражены козацким Полковником Ефремовым; ни голод, ни предложения от Виговского, не обольстили жителей; 2-го Августа Гетман пошел на Заднепровье. Двадцать рублей и пара соболей Полковнику, по рублю на каждого козака, по полтине на гражданина, служили Царскою наградою защитникам Гадяча.

Виговский был впрочем прав в своей недоверчивости: чины и войско Малороссии собрались в Чигирин для нового избрания Гетманского. Туда прибыли Имперский и Турецкий посланники; от Республики явился Каштелян Волынский; все они полагали, что Малороссия отделилась от Москвы невозвратно, и, зная что Виговский булавы за собою не удержит, предложили Раде избрание Гетмана нового, утвержденное и обезпеченное тремя державами.

А в это время Юрий Хмельницкий отправил слугу своего Ивана Брюховецкого в Чигирин из Запорожья с жалобами на Виговского. Припоминая войску заслуги отца, он писал, что и сам всегда был усерден к пользам отечества, но что его рвение было уничтожено обманами и подстрекательствами Поляков и соумышленника их, убийцы Пушкаря, Виговского. «Да и самый уряд Гетманский,» заключал Юрий, «от всего войска и отца мне данный, насильно неправедным поступом Виговский взял.» Обе стороны Днепра знали уже все преступления Виговского против народа; козаки Поднестровские и Забужане были против него озлоблены за примирение с Поляками; жители левой стороны Днепра ненавидели его за опустошение Полтавщины, Лубенщины и Миргородщины. Все обвиняли его за нарушения условий Хмельницкого с Царем, за кровопролития войны междоусобной, за разорение городов Князем Ромодановским, за дружбу с Поляками, и наконец за отдачу людей в неволю Татарскую. «Он выгубит Козаков, говорили Малороссияне, и в пользу Татар возобновит Царство Астраханское.» Приговорили собраться в Брацлав и свергнуть Виговского.

Польша, освобожденная от войны с Швециею приближавшимся Оливским миром, обратила войска свои против России. Эта война была для нес удачнее войны с старым Хмельницким; Сапега и Чарнецкий пошли против Князя Хованского, вторгнувшегося в Литву; Голштинский легион присоединился к Чарнецкому. Хованский был отбит Юдицким от Замка Ляховицкого; Поляновский разбил под Слонимом один из отрядов Княжеских; наконец битва под Полонкою довершила поражение Хованского; но эта удачная война все же мешала Полякам удержать на Гетманстве Виговского, и заняться внутренним устройством Малороссии. И тогда это очень было бы легко для Республики; не говоря о поражении козаков и Кн. Трубецкого под Конотопом, Малороссия была утомлена домашними безпокойствами, междоусобиями; и в минуту, когда все согласились свергнуть Виговского, было два искателя Гетманской булавы: Юрий Хмельницкий и Полковник Переяславский Цюцюра; а третий втайне строил ковы, обвиняя Виговского, возстановляя против него народ и заранее подкапывая Юрия, — то был Иван Брюховецкий.

Виговский думал еще бороться с волею народною; он писал к Гетману Конецпольскому, умолял его усмирить взбунтовавшихся козаков; но Коноцпольскому было не до Малороссии: Польское войско, озлобленное неуплатою за многие годы жалованья, собралось к нему, арестовало его; во Львове он едва избегнул смерти, и город Львов был предан на разграбление Виговскому оставалось надеяться только на самого себя.

Хотя храбрость Полковника Цюцюры говорила много в его пользу, и хотя истребление пяти Польских полков в Нежине давало ему право надеяться на успех в народном собрании; но воспоминания о Великом Хмельницком превозмогли в пользу Юрия. Рада объявила Брюховецкому, чтоб он вызвал Хмельницкого из Запорожья; Хмельницкий, сопровождаемый Запорожцами и Кошевым Атаманом Сирком, немедленно явился в собрание, благодарил народ за признательность к отцу и дал присягу в верности войску и отечеству.

Единомышленники Виговского, присягнувшие в Варшаве на условиях с Республикою, возвысили голос в пользу изменника; Виговский с веселым видом, пред всем войском начал читать эти условия, и доказывать как велика их выгода Для Украины; народ и войско взволновались, раздались укоризны, превратившиеся в наглые ругательства, дошло дело до оружия; Старшины, преданные Виговскому, были умерщвлены; главные из них, Немержиц, Сулима и Верещага пали первые в борьбе противу общей воли. Верещага, говорит одна из наших летописей, был на куски разсечен, а сам Виговский, оставя булаву и войсковые клейноды «як опаренный посредь пожара, едва с тысячею людей утекли; тако Польские Корогвы пошли во свояси.»

Жена и родные братья Виговского остались в Малороссии. Еще 12 Декабря, в 1659, состоялся Указ о ссылке в Сибирь сообщников Гетмана; Полковники Василий, Юрий и Илья Виговские первые лишились счастья жить на родине: их развезли по дальним городам. Юрий стал на Гетманстве.

Как скоро в Варшаве узнали об утверждении Юрия в Гетманском достоинстве, тотчас явился в Чигирин Каштелян Волынский, с поднесением Королевского Диплома. Зная выбор народный, Король уговаривал нового Гетмана предаться Полякам по прежнему. Послы иностранные от него потребовали объяснения: по каким планам и положениям станет он управлять Русским народом.

Гетман объявил всем посланникам, а в том числе и Каштеляну, что после ужасных бедствий и разорений, освободясь от Поляков с пожертвованием крови, народ и он Гетман намерены держать неутралитет в отношении ко всем державам, и хотят зависеть от самих себя единственно. Союз же со всеми державами, или с одною из них, можно учинит не иначе, как согласуясь с посуждением и волею всего народа, смотря по времени и по обстоятельствам. Потом на Раде он искренно объявил свое мнение, что лучше держаться союза с народом и царством Московским, нежели с Польшею, которая очевидно изнемогает, и находится на краю гибели. Эти слова подтвердил он и Боярину Князю Трубецкому, который был прислан от Царя с поздравлением его в Гетманском достоинстве.