Откуда-то сзади прозвучало замечание, сделанное холодным и даже язвительным тоном:
– Этому фильму, черт его дери, стоило быть лучшим. Мы слишком много потеряли на двух прошлых картинах. Хорошо, если удастся хотя бы вернуть наши вложения.
Эти слова Майкл Уирлинг проворчал, сгорбившись в кресле и вспоминая сумму, на которую бюджет картины вышел за смету.
С досадой качая головой, Стэнли Рот встал со своего места и направился в проход. Приготовившись ответить Уирлингу, он вдруг увидел в дверях меня и Джули.
– Входите. – Он шагнул вперед и протянул руку. – Ведь вы уже знакомы со всеми, так?
Кроме двух партнеров по бизнесу и Уильяма Помроя, в кинозале был Уокер Брэдли, с которым я виделся в доме Гриффина. Он пришел на просмотр фильма, где еще недавно снимался вместе с Мэри Маргарет Флендерс.
– Присаживайтесь. Вы как раз вовремя, – сказал Стэнли Рот, и я занял место за проходом как раз напротив него.
Скрестив руки на груди, Рот положил ногу на ногу и заговорил о том, что предстояло сделать в ближайшие десять дней.
– Последний фильм Мэри Маргарет готов к выходу, – сказал он, взглянув на Уирлинга, словно ища подтверждения своих слов. – Нужно ясно представлять, – продолжал Рот, – что, выпущенный прямо сейчас, фильм станет рассказом о Мэри Маргарет. Если решим ждать до начала процесса, фильм окажется историей обо мне и, следовательно, может вызвать гораздо меньший интерес. По-моему, в чисто деловом отношении решать здесь просто нечего.
Внимательный, как всегда, и, как обычно, невозмутимый, Льюис Гриффин привстал в своем кресле:
– Да, Стэнли, это не вызывает сомнений. Мы все понимаем, что следует сделать с деловой точки зрения. Но это не просто еще одно бизнес-решение. У нас есть что обсудить помимо бизнеса. И по этой причине, мистер Антонелли, мы решили пригласить вас. – Гриффин с вежливой улыбкой повернулся ко мне: – Если мы выпустим фильм сейчас, как наше решение повлияет на ход процесса? Что станет с шансами Стэнли?
Мне часто задавали вопрос: как повлияет на суд то или иное событие, но еще никогда не спрашивали ничего подобного. Честный ответ должен был таким: не имею ни малейшего представления. Однако я не успел признать свое невежество, потому что за меня ответил Уирлинг.
– Никто не даст на это ответа, – не скрывая раздражения, проговорил он. – Нечего и пытаться. Как деловые люди, мы должны принять самое выгодное решение, вот и все. Выбора нет – мы руководим компанией. Именно в этом состоят наши обязанности, и не имеет значения, как такое решение соотносится с чем-то другим. Стэнли не станет возражать, – заметил Уирлинг, обращаясь персонально к Гриффину. – Он признал это в самом начале. Мы все согласились, что в ситуации после смерти Мэри Маргарет чем скорее фильм окажется в кинотеатрах, тем лучше в финансовом отношении. И теперь, в час, когда нужно принять решение – в последний час! – вы говорите, что решение возможно оттянуть и мы должны ждать окончания процесса. Еще неизвестно, когда и чем он закончится…
Явно выведенный из себя, Гриффин резко обернулся:
– Какое такое бизнес-решение вы хотите предложить? Учитывая, что будущее компании не принимается во внимание? Как вы думаете, что случится со студией «Блу зефир» в случае, если Стэнли – избави Бог! – будет признан виновным… Если позволите, я выражусь более определенно. Нет никакого варианта с бизнес-решением. Этим мы окончательно разрушим все, что есть, мы заставим общество отвернуться от будущих проектов. Потому что, по нашим представлениям, после смерти Мэри Маргарет общество должно принять фильм, как величайшую трагедию, в которой актриса дала себя убить. Не нужно говорить мне про обязанности руководителя компании! Я занимаюсь этим делом много дольше вас, а Стэнли делает его гораздо лучше, чем вы или я.
Уирлинг бросил по сторонам рассерженный взгляд. Как показалось, он ожидал услышать мое мнение, и все тут же повернулись ко мне. Когда я признал, что не знаю ответа, в прищуренных глазах Уирлинга появилось насмешливо-расчетливое выражение.
– В таком случае пойдем дальше, как и задумали, – подытожил Рот. Покосившись в сторону заметно обеспокоенного Гриффина, он сказал: – Все нормально, Льюис. Если бы Джозеф увидел, что мои шансы под угрозой, он бы обязательно сказал: «Все будет в порядке». Сами увидите.
Утвердительно кивнув, Уокер Брэдли с усилием приподнялся из кресла.
– Картина чертовски хороша, – с чувством произнес он. Положив руку на плечо Стэнли Роту, он опустил глаза. – Льюис прав: это лучший из ее фильмов.
– И вероятно, лучшая из твоих ролей, Уокер, – заметил Билл Помрой.
Покрутив головой из стороны в сторону, Брэдли задумчиво посмотрел на продюсера.
– Могла быть еще лучше, – сказал актер, подразумевая, что они оба в курсе, по чьей конкретно вине.
Помрой сделал вид, что не понял – по крайней мере постарался. Поверх Брэдли он взглянул в сторону Рота.
– Знаешь, Стэнли, это лучший из моих фильмов. Не удивлюсь, если работы Мэри Маргарет и Уокера выдвинут на «Оскара»…
– Он всегда так говорит, – прошептал Брэдли, проходя мимо меня к выходу. Мне показалось, этой мыслью он поделился бы даже с уборщицей.
Помрой принялся убеждать всех в том, что выход картины до суда способен помочь его доброму другу Стэнли Роту:
– Созданный ею образ так необычен и трогателен, а в любви Мэри Маргарет просто сумасшедшая… Герой тоже ненормальный, ей под стать, но она не хочет выходить за него… Потом выясняется, что героиня смертельно больна и уже поздно что-либо делать. Она хочет для него нормальной, счастливой жизни, хочет, чтобы он полюбил другую. Он отказывается. Роль играет Уокер. Говорит, что смерть одного для их любви не имеет значения, и решает жениться. Герой не вещает с экрана ничего, прямо связанного с религией, не говорит, будто верит в существование рая или загробного мира, но, понимаете, сама трактовка несет некий заряд духовности. Увидев картину, некоторые могут подумать: «Бог мой, если во всем мире и нашелся человек, способный причинить боль этой женщине, им оказался тот, кому посчастливилось на ней жениться».
В устах голливудского продюсера почти убедительно звучало то, что в обычной жизни показалось бы бредом сумасшедшего.
В то время как Помрой без всякой иронии объяснял, что вымысел может дать способ по-иному взглянуть на факты некоего убийства, Льюис Гриффин отвел Стэнли Рота в сторону. Они хотели поговорить приватно, но Майкл Уирлинг решил не оставаться в стороне. Явно потеряв самообладание, он влез между собеседниками, начал отчаянно жестикулировать, и разговор немедленно перешел на повышенные тона. Помрой замолчал и, не докончив мысль, обернулся, а Джули Эванс привстала с кресла в последнем ряду, чтобы лучше слышать.
– Больше ни одного чертова доллара! – выкрикнул Уирлинг.
С покрасневшим лицом, кипя от возмущения, он покинул зал. Несколько секунд спустя за ним громко хлопнула дверь бунгало.
Обменявшись со Стэнли Ротом озабоченными взглядами, Гриффин покачал головой и сказал Помрою, что им пора уходить.
– Иногда Майкл не слишком приятен.
Примирительно улыбнувшись, он мимоходом пожал мне руку. Рот вышел вслед за Гриффином. Следуя в кабинет за Джули, я сквозь жалюзи видел, как они вместе стояли около дома и о чем-то разговаривали.
– Выпить хочешь?
Открыв шкафчик, она взяла с полки стакан и обернулась, вопросительно глядя на меня.
– Виски с содовой, если можно.
– Только виски и есть, – ответила Джули, и тут в комнату вошел Рот. Она подождала несколько секунд, но, занятый своими мыслями, Рот торопливо прошел мимо, ничего не заметив, и сел в кресло с плетеной спинкой. Заняв удобное положение, он принялся объяснять мне, почему оставил дом.
– Я сделал это вынужденно. Видели, что творится на улице возле дома? Вся Америка решила осмотреть место, где убили Мэри Маргарет Флендерс, – с презрительной улыбкой сказал Рот. Он нервно помахал рукой перед лицом: – Туристы, репортеры… Слоняются по округе. Когда я пытался выехать, машину окружила толпа. Вы бы видели эти лица!.. – Его передернуло от возмущения. – Все думают, будто ее убил я. Они готовы разорвать меня на части.
