Пальцы упорно не желали попадать в нужные кнопки, он ещё раз выругался, ткнул в голосовое управление и прохрипел короткое сообщение для Ларсон:

«Алекса они не получат. Уходите с планеты. Удачи».

Принцип мини-макса в математической теории игр гласит: веди себя так, чтобы получить наибольшую выгоду при наихудших для тебя действиях противника. Даже такой слабый аналитик, как Мак-Кинли, должен сознавать, чем грозит отказ от оптимальной стратегии.

Кластер ввёл данные и произвёл расчёт. В новом раскладе шанс новоганзейца уцелеть стремился к нулю.

Что же побудило Мак-Кинли встать на самоубийственный путь?

Игроком движет надежда на выигрыш. Следовательно, объект сменил приоритеты, преследует выгоду, неочевидную для оппонента, и рассчитывает переломить ход партии в свою пользу. Понимание мотивации, лежащей в основе действий новоганзейца, является принципиальной основой для выработки контрмер.

Джон Доу знал: там, где заканчивается логика, начинаются эмоции. Он сформировал гипотезу – при расчёте первоначальной модели упущен или неверно оценен один или несколько эмоциональных факторов. Скорее всего по причине крайней незначительности или полного отсутствия влияния таковых на его собственное поведение.

Кластер загрузил базу данных по психологии человека, выделил хост Гимел в подопытный модуль и начал углублённый сравнительный анализ.

Выяснилось: Джон Доу никогда не испытывал состояние аффекта, более того – воспринимал его как неприемлемую для себя абстракцию.

Между тем аффект – определенный закрепившийся в эволюции человека способ аварийного разрешения ситуаций. При неспособности найти быстрый и разумный выход из кризиса у субъекта возникает особый вид эмоциональных процессов, которые навязывают ему стереотипные действия рефлекторного характера. Сильный аффект обычно нарушает нормальное течение высших психических процессов – восприятия и мышления.

Кластер внёс поправку в исходные данные и получил ответ – агрессия. Цель Мак-Кинли не партию выиграть, а разрушить саму игру.

Очень сильный ход!

Кластер сознавал: досрочная ликвидация представителя Новой Ганзы вынуждает отказаться от выработанной ранее оптимальной тактики, и всё же не видел альтернативы.

Джон Доу не счёл нужным информировать наставника. Нет смысла отчитываться и вновь выслушивать попрёки. Время совещаний прошло. Говоря олимпийскими терминами – начался плей-офф.

Малый транспорт класса «Глиссада» – рабочая лошадка ближнего космоса. Надёжный, вместительный, простой в управлении и обслуге. Со времён Галактической Федерации со стапелей сошли тысячи и тысячи кораблей этого типа военной и гражданской модификации. Не перечесть, сколько «Глиссад» служили в составе флотов Доминиона или находились в частных руках, как честных, так и не очень.

МДТ «Дер Турм» много лет назад списали из реестра действующих судов и передали в ведение Спортивного комитета. Корабль базировался на Штернхаффене и обслуживал нужды чемпионата. Экипаж космического ветерана состоял из трех человек, хотя с непосредственным управлением вполне справлялся один пилот. Бортинженер отвечал за спецэффекты, а радист держал связь с постановочной группой на земле.

Ранним утром шестого января всю троицу в пожарном порядке вызвали на базу. Спортивный комитет затеял крутой плей-офф, требовалось изобразить транспорт из Сожженной Зоны. Хотите спросить, где легионеры обзавелись «Глиссадой»? Не вопрос, как говориться: плюнь – и в неё, родимую, попадёшь. Так что, парни, не морочьте режиссеру голову. Ваша забота – подпрыгнуть на сто – сто двадцать километров и симулировать высадку десанта.

Ну и ладно – не привыкать. По местам стоять, с якоря сниматься. Держись, Олимпия!

На посадку зашли с ветерком по крутой баллистической кривой. Тормозили носовыми маневровыми. На конечном участке траектории лихо развернулись днищем вниз.

В последний момент, когда казалось – авария уже неизбежна, пилот врубил на полную тягу маршевые двигатели. Гигантское яйцо резко сбросило ход и эффектно зависло над стадионом, балансируя на столбах плазмы.

Бортинженер поддал жару в тормозные дюзы, добавил в плазмоток химикатов, и начался огненный ураган.

«Дер Турм» плавно прошёл последние метры и встал на посадочные опоры. Ярость двигателей утихла, по округлым бортам корабля хлынули потоки охладителя. Место посадки заволокло густым зеленоватым туманом.

Почти сразу же на экране сканера появились четыре точки. Пилот не стал ломать голову: всамделишные ли то легионеры, откуда они взялись и как удалось согласовать с ними график. Его дело – дождаться, пока ТЕХНО обогнут корабль и пройдут вперёд, затем открыть люк грузового дока и опустить аппарель.

Десант заказывали – получите, оплатите.

Кстати, о деньгах. Самое время заняться приватным бизнесом.

Последние полчаса Колли не покидало навязчивое ощущение полной абсурдности происходящего.

Полицейские снимают блокаду с «конюшни» – идите куда хотите. Спортивный комитет высылает почётный эскорт, и боевые машины ведут прямиком к космическому кораблю. На месте устроили дымовую завесу, словно специально старались скрыть от посторонних глаз момент, когда Ларсон и Форстер будут вылезать из ТЕХНО. На вопрос, как Светлана собирается проникнуть на борт транспорта и не нужна ли ей помощь, та беззаботно машет рукой и показывает служебный пропуск в Торговую палату. Ну и до кучи – в загашнике у подруги Корсакова имеется доступ к инфо-сети Штернхаффена и спутникам орбитального контроля.

Бред!

Радист настроил голокамеру, обернулся к бортинженеру и показал сложенные в ноль большой и указательный пальцы – порядочек!

В этот момент снаружи дока раздался строгий голос:

– Вы чем это тут заняты, дружочки?!

На пандус шагнула женщина в чёрной униформе военного образца, упёрла руки в боки и требовательно воззрилась на саксонцев. За её спиной появилась ещё одна девица. На этой был комбинезон технической службы Олимпик-сити.

– Эй-эй! – Радист предостерегающе взмахнул руками. – Посторонним сюда нельзя!

– Посторонним? – переспросила особа в форме и ткнула ему под нос пластиковую карточку с официальной голограммой. – Специальные агенты Ларсон и Форстер. Отдел по борьбе с контрафактом!

Перед глазами мужчины запрыгали надписи крупными буквами: «Управление безопасности Олимпии», «Всюду». Ниже шёл ещё какой-то текст петитом. Он настолько опешил, что не удосужился его прочитать.

Агент Ларсон убрала удостоверение в карман и через плечо обратилась к напарнице:

– Доложи, мы их взяли.

Та кивнула, пристроила на голове комм-линк и быстро забормотала в микрофон:

– Пешеход, это Форстер. Мы на месте. Да. Тут двое. Нет. Помощь не требуется.

– Послушайте! Мы ничего противозаконного не делали, – вмешался бортинженер и тут же попытался оправдаться: – Всего пару кадров на память. Для себя. Разве это запрещено?

– Пару кадров, говоришь, – процедила сквозь зубы представительница закона, скептически оглядела профессиональную камеру и неумолимо объявила: – Вы арестованы за попытку незаконной съёмки.

– Зачем же сразу арестовывать-то, – заюлил радист и предложил: – Может, договоримся?

– Обязательно договоримся, дружочек, – почти ласково пообещала агент Ларсон, достала из кобуры пистолет и жёстко скомандовала: – Лечь на пол! Оба! Руки за спину. Живо!

«Was wellat Se? I vrschdand Se net»,[13] – упрямо бубнил саксонский пилот, дескать – моя твоя не понимайт. Глаза же его говорили совсем другое: «Ничего у вас не выйдет! Обломитесь, сучки!»

Полетать хотите? Есть нюансик – горючки в баках не хватит даже подняться на орбиту. А по правилам, пилот обязан связаться с диспетчерской и лично подтвердить запрос на заправку. Вот так-то!

Капитан Ларсон поняла: парень очухался, сообразил, что до зарезу нужен угонщицам, и вообразил себя хозяином положения.