– Знаю, ты отслужил, домой собираешься. Не приказываю, нет у меня такого права. Мне, Владко, проводник нужен… – По крепости разнесся звон била, созывая к ужину, пограничник нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Валерий почти через силу, ругая себя за глупую надежду и потерянный день, уточнил: – к Пепельным.

Владко подался вперед:

– Зачем?

– Потом скажу. – Валерий покосился на толчею у дверей трапезной, на колодец: там, смеясь и фыркая, припозднившиеся работники обливали друг друга водой. – После ужина. Есть у меня причина, Владко, просить об этом именно тебя.

В трапезную они вошли вместе и сели рядом, но ели молча, ни словом не перекинулись. Валерий сделал вид, что не замечает испытующего взгляда капитана. Брать в проводники незнакомого охотника из Камышовых Волков было глупо, ехать в одиночку – ненамного умней. Ладно, вдоль Овечьего ручья он сможет поискать сам – и прокормится, и не заблудится, речка поможет. А дальше? Принц усмехнулся: а то родичи его нареченной не понимают, чего северянин стоит в степи! Зато уж если справится сам, найдет… Принц вызвал в памяти карту, прикинул путь: вдоль реки к Ласточкиным Обрывам, обратно по другому берегу, забирая к югу… Шайтан шелудивый, пришло на ум степняцкое присловье, а почему бы и нет? Даже если идти только по солнцу, мимо Белых Оврагов трудно будет промахнуться. Охотиться в степи летом он бы, пожалуй, не смог, но осень – время сытное. Разве что спать придется без охраны, положившись лишь на чуткость коня да силу охранительных амулетов, ну так что же? Или если он принц и наследник, то уж и рискнуть права не имеет? Размечтались!

Здешний кашевар готовил плов по-степному, даже травы нужные клал, и Лерке трудно было поверить, что еще утром он, прощаясь, говорил с отцом о так и не найденном пока убийце, обещал быть осторожным и глядеть в оба. Отсюда едва не стоивший ему жизни выстрел казался сном, а явью была – Саглара. И хмурый Владко, и степные травы в плове, и сухой жаркий ветер, несущий запах полыни, напоминали о ней. Пойду сам, решил принц. Что мне, привыкать делать глупости? Зато будет, чем гордиться.

– Идем, – скомандовал Владко после ужина. С трудом усвоенную весной манеру – на равных, без церемоний – он вспомнил легко, но, похоже, без радости. Провожаемые любопытными взглядами, принц и пограничник вышли из трапезной. Владко привел былого товарища к стожку свежего сена за конюшней, мотнул головой: – Садись, рассказывай.

Сам белополец остался стоять. Заходящее солнце заиграло на голой коже, на темном степном загаре; Лерка заметил росчерк свежего шрама – от плеча через грудь; кольнула совесть: парню домой, а тут я…

– Так зачем тебе к Пепельным? – Владко засунул ладони за пояс коротких рабочих штанов, прищурился.

Лерка ответил коротко:

– Свататься.

И вот тут Владко наконец-то улыбнулся – широкой, до ушей, улыбкой, памятной Лерке по весеннему посольству. Плюхнулся рядом, откинулся на сено. Сказал:

– Ждет ведь она тебя.

– Откуда знаешь?! – вскинулся принц.

Пограничник устало потянулся, закинул руки за голову:

– Знаю. Был я у них. Как раз на солнцестой попал. – Солнцестой считался в Степи счастливым временем для любых серьезных дел и обсуждений, от сватовства и свадеб до заключения военных союзов. – Сам видел, как Саглара твоя парню из Снежных Лисиц от ворот крутой разворот дала. Так и сказала: другому обещалась, а кто тявкнет, что он не наш, или «был, да позабыл», или еще какую ерунду в этом духе, тот, мол, сам виноват и на себя пускай пеняет. И зубами так, знаешь, клацнула. – Улыбка пограничника разъехалась вовсе широко.

– Владко, друг, – прошептал Валерий внезапно севшим голосом, – спасибо.

– Было бы за что, – хмыкнул белополец.

– За вести. И вот что еще, Владко, – принц сглотнул, мотнул головой, – я сглупил, что тебя попросил. Совсем совесть потерял… тебя ведь дома ждут. Прости. Я тут прикинул – доеду сам, не пропаду.

– Брось, – отмахнулся Владко. – Сам он доедет, придумал! По-хорошему, в такую осень и меня одного мало – кабы не свататься, так отряд надо брать. Лучше вот что скажи: раз меня просил, с капитаном поговорить тоже успел?

– Само собой. А что – осень?

– Трава уж больно хороша, – хмыкнул пограничник. – Много коней прокормит. Соображать должен, твое высочество!

Валерий сквозь зубы помянул родного Нечистого и степного шайтана. Буркнул:

– Куда ни ткни, кругом я дурак получаюсь.

Владко сделал вид, что не слышал. Спросил:

– Так что капитан-то? Отпускает?

– Хоть сейчас. С подорожной сам решай, как скажешь, так сделает. Не хочешь потом круги нарезать, сюда возвращаться, – сразу бери, а вернешься – на то число все бумаги переправит, каким домой поедешь.

– Заеду. – Владко хитро, искоса, глянул на принца, понизил голос: – Секрет за секрет: я и сам после службы туда же собирался, и по тому же делу. Если обернется, как хочу, подорожная на двоих понадобится.

– Ты?! Вот так да! – Лерка рассмеялся. – И правда, удачно сложилось! Я ее знаю?

– Может, и помнишь, – белополец улыбнулся с неожиданной ласковой нежностью. – А может, и нет. Она против твоей совсем еще девчонка. Табира… Ну, лады, – пограничник встал, отряхнул штаны, – пойдем тогда, капитану доложимся, а выехать лучше всего с первым дозором.

Принц кивнул, соглашаясь сразу и со временем отъезда, и с молчаливо взятой пограничником ролью командира.

Первый дозор выезжал из крепости за час до рассвета. Валерий и Владко, каждый одвуконь, снаряженные для долгого пути по степи, с полчаса ехали по тракту вместе с дозорными – до поворота на тропу к Овечьему ручью. Небо по правую руку медленно светлело, тишина предутренних сумерек казалась прозрачной и чистой, как нетронутая гладь озера. Седло не скрипнет, исправно подогнанная амуниция не звякнет: степь шума не любит. Валерий еще весной усвоил, чем отличается поездка по степи втроем с маршем по той же степи отряда в несколько десятков, а то и сотню-две бойцов. Вообще та весна многому научила принца. Лерка не стал со степью накоротке, но все же познакомился с ней куда ближе купцов и курьеров, привыкших видеть за обочиной тракта одну лишь высокую траву, так хорошо скрывающую засады. Он выучил все команды и сигналы, что пограничники подают друг другу без единого звука, жестами. Научился раскладывать бездымные костерки. Даже, наслушавшись рассказов Владко, обучил Ветра не ржать, заметив вдали чужих, – а иначе, пожалуй, пришлось бы теперь оставить любимца в крепости и взять объезженного под степь пограничного коня!

А главное, что усвоил тогда принц, – в степи командует не тот, кто знатней, а тот, кто больше знает. Поэтому, хотя тропа достаточно широка для двоих, Владко ехал первым, а Лерка – в трех корпусах позади, готовый прикрыть. Владко слушал степь, Лерка ему не мешал. Владко поднял руку, дал отмашку влево, Лерка вслед за ним увел коней с тропы на целину. Зачем, почему – после спросит. Днем, когда зазвенят над головой жаворонки и войдут в полную силу солнечные талисманы-обереги.

Мир вокруг наполнялся красками. Отливало рассветным пламенем серебро ковыля, проявлялась неяркая зелень лисохвоста и овсюжницы, оставшуюся справа тропу отмечала почти черная полоса мелкого придорожного пятижильника. Владко приподнялся на стременах, оглянулся. Дал отмашку Лерке и послал коня в легкую рысь.

Полдень застал путников затерянными в степи, далеко и от тракта, и от наторенной кочевниками тропы. Короткая дневка: поесть горячего, пока жаркий воздух от костра бесследно смешивается с затянувшим степь знойным маревом. Ложки в очередь скребли по стенкам котелка. Поднявшийся ветер доносил далекое злое ржание, Владко уронил:

– Табун гонят. Вовремя ушли.

– Кто гонит? – не выдержал Лерка. Когда мальчишка-пограничник вот так роняет что-то, ему очевидное, наследник короны Двенадцати Земель кажется себе олухом и остолопом – даром, что Владко на четыре года его младше, даром, что сам он, отслуживший в морской страже, не может знать о Степи столько же, сколько знает его спутник.