«В трубном звуке родные звучат голоса...» В трубном звуке родные звучат голоса... Звуки склянок... Я вижу движенье... Ясно вижу родных; от окна полоса Света солнца дает освещенье... Мне легко, хорошо! Знать, в себя я пришел? Память действует; мысли так ясны; Боли нет; я взглянул и глазами обвел: Как все люди добры и прекрасны! О! как жить хорошо; о! как радостен свет И как дорого в людях вниманье... Умирать не хочу я так рано, о нет! Слышу: «Где же его завещанье?» Кто сказал? Я не знаю, но голос знаком! Ах, зачем это слово сказали? Я не умер еще, не разрушен мой дом, Доктора воскресить обещали! Да, да, да. – И опять надвигается тьма, Облик смерти ко мне приступает... Ум мой гаснет... но действуют клочья ума: Просветленье пред смертью бывает... «Как? Опять Страшный суд! Мне вослед, по пятам...» Как? Опять Страшный суд! мне вослед, по пятам! Но ведь это совсем невозможно! Я в земле не лежал на поживу червям? Это страшно, ужасно, безбожно... А воскресшие шли от начальных начал, От конечных концов приходили: Громкий благовест в небе пылавшем звучал, Солнца пели и звезды звонили! И не видел я вовсе страдальческих лиц, Что, бывало, в гробах поражали: Все в молитвенном шествии падали ниц! И, поднявшись, на небо взирали. Грохот слышался всюду от глыб земляных, Что валились в пустые могилы; Треск от царских гробниц, в разрушении их Повеленьем неведомой силы... Разрушалась и Смерть. В ней погасла алчба, Слух погас, затуманилось зренье, Постигала ее каждой жизни судьба — Прикоснулось всесильное тленье! Проходили вблизи ее сонмы людей, Шел и я, все мы вдаль уходили... боль затихла в груди... Прежде было больней... Но зачем вы глаза мне закрыли? Ведь я вижу сквозь медь... Слышу говор людской... Что-то жгучее дали мне! жгите!!! А я все-таки буду опять сам собой... Да! Я выпорхну! Ну-ка! Ловите! «Умер я! Есть ощущения...» Умер я! Есть ощущения: Не понять их, не познав Новость первого мгновения! Я окреп, нетленным став... Ночь!.. Вдали земля туманная, Мать всех в мире матерей, Мне в былом обетованная И очаг души моей! Полуночница усталая, Без меня несешься ты, Вся больная, захудалая, В стогнах вечной немоты... А путям твоим и следу нет! Ho, кому бессмертным стать, На тебе родиться следует, На тебе и умирать! Умер я... Там, в темной темени, Ты мелькаешь огоньком... Там есть смерть! Там царство времени! Там родные мне, мой дом! Уносись же, горе-странница, Как корабль среди зыбей, В мириадах звезд избранница И очаг души моей. Я отпетый, я отчитанный, Молча вслед тебе смотрю, И в трудах, в скорбях воспитанный, Смерть пройдя, – благодарю... «Чуть мерцает на гроб мой сияние дня...»
Чуть мерцает на гроб мой сияние дня; Чтец мне слышится от аналоя... Не любите меня, не жалейте меня, Потому что хочу вам покоя! Не любите меня, потому что, узнав, Как мне душу мою истерзали Пыткой жгучею смерти, – ее увидав, Вы бы сами безмерно страдали! Не желайте меня возвращать, потому, Что я снова пойду на мученья, В истязаньях совсем непонятных уму! Не хочу, не хочу повторенья! От останков моих отойти я бы мог... Только жаль их! Я с ними сроднился... На груди моей старый лежит образок, На него я от детства молился! Вот и близкие мне! Не жалейте меня... Не читайте Псалтыри: пугает! В ней и скрежет зубовный, и муки огня, И так страшно господь проклинает! Вот и бабушка плачет при гробе моем! Ты не плачь! Я свободнее птички; Образумься! Взгляни! Ты помятым чепцом Чуть прикрыла седые косички... А я знаю, ты любишь опрятность чепца!.. Полдень! много цветов притащили; Я цветы так любил! Их кладут вкруг лица... Руки, плечи – всего обложили... Некрасив!! Вон жена, на коленях стоит Под свечей! Воск свечи оплывает; Видишь – каплет, он флер на тебе запятнит... К панихиде народ прибывает... Говор, толки, злословье! Нет, лучше отбыть... Ложь, притворство, позор, наважденье! Мерно служба идет; начинают кадить... Заволокся я дымом кажденья! «И я предстал сюда, весь полн непониманья...» И я предстал сюда, весь полн непониманья... Дитя беспомощное... чуть глаза открыв, Я долго трепетал в неясности сознанья Того, что я живу, что я иначе жив. Меня от детских лет так лживо вразумляли О смерти, о душе, что будет. с ней потом; При мне так искренно на кладбищах рыдали, В могилы унося почивших вечным сном; Все пенья всех церквей полны такой печали, Так ярко занесен в сердца людей скелет, — Что с самых ранних дней сомненья возникали: Что, если плачут так, – загробной жизни нет?! Нет! надо иначе учить от колыбели... Долой весь темный груз туманов с головы... Нет, надобно, чтоб мы совсем светло глядели И шествовали в смерть, как за звездой волхвы! Тогда бы верили мы все и безгранично, Что смерть – желанная! что алые уста Нас зацеловывают каждого, всех, лично, — И тайна вечности спокойна и проста! |
