— Не подадите ли мне вон ту трость? — попросил Джек.

Браун-Хоррокс вскинул брови и что-то записал в блокноте, а Мэри протянула начальнику трость. Несколькими точными ударами Джек разнес окно, и мирную сельскую тишину разорвал звон осыпающегося стекла. Шпротт залез в кухню, проверил заднюю дверь на предмет ловушек, затем впустил остальных внутрь.

— Ваши действия весьма сомнительны, — предупредила Мэри. — Все, что мы здесь найдем и захотим использовать в качестве доказательств, не будет принято во внимание.

— Я пытаюсь предотвратить серьезное преступление, — отрезал Джек. — А о судебной процедуре подумаем потом.

Полицейские вошли в гостиную и чуть не дали тягу от страха, когда на них зашипела и сердито захлопала крыльями большая и очень злая гусыня. Они попятились, а птица уселась на диван, продолжая злобно шипеть на них. Пол был покрыт гусиным пометом.

— Гусыня?

— Теперь понятно, откуда взялся помет в офисе Болтая.

— Да, но почему в доме-то?

Пока они пялились на нее в полумраке, гусыня принялась устраиваться поудобнее, и в гнезде, под которое она себе облюбовала диван, вдруг что-то блеснуло. Мэри засучила рукав и подалась вперед. Гусыня раскрыла клюв и зашипела на нахалку, но Мэри защелкала языком и очень мягко просунула руку под птицу. Джек взглянул на часы. Ему редко приходилось общаться с домашними животными. В основном он сталкивался с ними тогда, когда они красовались в пластиковой упаковке на полках в «Теско» или возлежали на блюде в окружении печеной картошки и морковки.

Мэри вынула руку, и яйцо ярко засверкало в полутемной гостиной. Девушка торжествующе улыбнулась и передала яйцо Джеку. Оно было на удивление тяжелым и все еще теплым.

— Значит, вот откуда он брал золото, — проговорил Джек. — Я мог бы и догадаться. Дровосеки нашли гусыню, но им не хватило ума помалкивать о ней. Том Томм жил здесь. Он услышал о гусыне, выследил их в лесу, его охватила жадность — и вот…

В комнате больше ничего не было, и взгляд Джека остановился на уходящей вверх лестнице. Детектив стал осторожно подниматься по ней, пока не оказался в верхнем коридоре. По полу тянулась узкая ковровая дорожка, по обе стороны от нее шел голый паркет. В дальнем конце виднелось застекленное окно. Двери направо и налево вели в спальни. В первой они нашли кучу химического оборудования: реторты, грязные мензурки и подставки с пробирками. В воздухе висел гнилостный запах разложившегося сыра, а в дальнем углу, на грязном диване в окружении трех электрокаминов, под грязным одеялом свернулось нечто вроде ребенка. У них на глазах оно едва заметно шевельнулось, и Джек произнес самым командным тоном, на какой только был способен:

— Полиция! Ты, под одеялом! Вылезай! Медленно!

Ответа не последовало. Тогда Джек подошел и осторожно стянул одеяло. Но под ним оказался не ребенок. Там лежало нечто, больше всего напоминавшее большую и очень гнилую корявую картофелину, только величиной с пару арбузов. От него распространялся запах потных ног, и всех сразу же замутило.

— Что это? — пробормотал Джек, глядя на непрестанно подрагивающий загадочный предмет.

Он зажал нос и рот платком и протянул уже было руку, чтобы осторожно ткнуть странную штуку пальцем, но Мэри ухитрилась перехватить его. Шеф непонимающе посмотрел на нее, а она молча указала головой на предупреждение на стене:

БИОЛОГИЧЕСКАЯ ОПАСНОСТЬ!

ВЫСШАЯ МЕРА ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ!

— Господи! — выдохнул Джек, радуясь, что Мэри успела его остановить. — Это же Геркулес, бородавка-чемпион профессора Предплюснуса! Вы только посмотрите на его размеры!

Мэри с умным видом кивнула и передала ему пустую бутылочку, лежавшую рядом на столе. Бутылочка была чистая, но на ней имелась этикетка, и Джек, содрогаясь от ужаса, прочел:

КОНЦЕНТРИРОВАННЫЕ СПОРЫ

ЖИВОЙ БОЮДАВКИ.

ДЛЯ МАКСИМАЛЬНОГО ЗАРАЖЕНИЯ

ЕЖЕНЕДЕЛЬНО ДОБАВЛЯТЬ В СООТНОШЕНИИ

1:100 В РЕЗЕРВУАР РЕГУЛЯТОРА ВЛАЖНОСТИ

Рядом обнаружилась и еще одна бутылочка, подтвердившая опасения Джека. Наклейка на ней гласила:

СУПЕРБОЮДАВКА: АНТИДОТ

Шалтай не преувеличивал, когда в подпитии хвастался, что через пару месяцев его акции будут стоить целое состояние. Если бы вспыхнула эпидемия бородавки, справиться с которой могли только Карбункул и Шалтай, они имели бы все шансы разбогатеть. За антидот они могли запросить сколько угодно. Продали бы лекарство компании «Пемзс», и акции Шалтая в империи средств лечения ножных болезней взлетели бы в цене в сотни раз по сравнению с тем, сколько он заплатил за них полгода назад.

— Звоните Бриггсу, — велел Джек. — Пусть свяжется с Центром контроля контактных инфекций и объявит Центр Священного Гонго «горячей» зоной. Пока отряд биологической защиты не проверит помещение, нечего и думать об открытии Центра Джеллименом.

— Что?! — воскликнула Мэри.

— Теперь все стало ясно. Разве вы не понимаете? Центр Священного Гонго — идеальное место для распространения вирусной бородавки. Воздушное кондиционирование и контроль влажности, к тому же из уважения к святыне все гости будут босиком! Простая бородавка уже достаточно неприятна, но такое чудовище может натворить что угодно.

— Профессор Хардиман ожидал сегодня около десяти тысяч посетителей и более миллиона в следующие полгода, — заметила Мэри, лихорадочно набирая номер.

— И каждый унесет домой ультразаразную супербородавку. Неудивительно, почему Шалтай был так уверен, что сможет выделить пятьдесят миллионов клинике Святого Церебраллума.

— Так кто же убил Болтая? — спросил мистер Браун-Хоррокс.

— А разве это не очевидно? — отозвался Джек. — Доктор Карбункул. Они были партнерами. Болтай покупает акции, а Карбункул выводит вирус. Но Карбункул пожадничал. Он убивает Болтая, чтобы забрать все акции себе. Винки пытается его шантажировать, поэтому Карбункул убивает и его. Тут мы слишком близко подбираемся к нему, и он устанавливает бомбу в «зефире». Умен, но недостаточно.

Браун-Хоррокс поставил несколько галочек и набросал еще какую-то заметку.

— А на ком был женат Болтай?

Джек остановился и задумчиво потер подбородок.

— Пока не знаю. Но если мы найдем Карбункула, то найдем и ее.

— Тогда, полагаю, можно вас поздравить, — сказал Браун-Хоррокс. — Буду откровенен: при первом знакомстве я подумал, что вы полный идиот. Но сейчас я счастлив присутствовать при завершении расследования, которое временами было весьма не простым.

— Ну, — скромно сказал Джек, — в какой-то момент мне показалось, что дело швах.

— Сэр, — сдавленно шепнула Мэри из коридора.

— Не сейчас, Мэри. Итак, мистер Браун-Хоррокс, как ваш отчет?

— Я не имею права обсуждать его с вами, инспектор, но…

— Сэр!

— Извините, минуточку.

Джек вышел в коридор.

— Ну что там?

— Доктор Карбункул.

— Где?

Она ткнула большим пальцем в направлении второй спальни.

— Да там.

Джек глянул на Браун-Хоррокса, но тот, слава богу, был занят своими заметками. Детектив вошел в спальню и замер. На полу лежал Карбункул с огнестрельной раной в груди.

— Черт! Вы уверены, что это он?

— Полностью. Посмотрите на фото.

Он сравнил лицо убитого со снимком, который дал им профессор Предплюснус. Ошибки быть не могло.

— Проклятье! А я минуту назад заявил Браун-Хорроксу, что это Карбункул убил Шалтая!

— Проблемы? — спросил Браун-Хоррокс, которому стало любопытно, о чем они там говорят.

— Да не то чтобы, — сказал Джек. — Просто я, похоже, немного поторопился с выводами.

— Насчет Карбункула?

Не имело смысла запираться, так что Джек плюнул на перспективу вступления в Лигу и как следует осмотрел дом. В комнате, где они обнаружили Карбункула, стояла также и кровать Шалтая — большой диван с овальной вмятиной посередине. Вокруг валялись журналы, множество номеров «Жаб-финанс» и несколько проспектов с призывами помочь делу перестройки больницы Св. Церебраллума. Джек сбросил матрас на пол и обнаружил под ним несколько любовных писем от Бесси Брукс, но больше ничего существенного. Он уныло поплелся наружу дожидаться коронеров и команду биологической защиты. Браун-Хоррокс что-то писал, а Мэри висела на телефоне. Джек все никак не мог успокоиться. Что-то он упустил. Но что?