— Похоже, работы здесь немного, — заметил Джек.

— То же самое я говорил суперинтенданту Бриггсу, — ответил Хардиман с неприятной прямотой. — Я сказал, что, если придется, смогу обеспечить безопасность объекта даже с командой лоботомированных обезьян. — Он хлопнул в ладоши, давая понять, что и так уже потратил на них слишком много своего драгоценного времени. — Ладно. Спасибо, что пришли. Увидимся в субботу в тринадцать тридцать, но если опоздаете — ничего страшного. Уверен, мы и сами справимся.

Они миновали двойные двери и оказались на улице. После идеального микроклимата Центра здесь было мокро и холодно.

— Вы никогда не чувствовали себя лишней? — спросил Джек по дороге к машине. — По-моему, Бриггс таким образом пытается подвести меня к мысли о возможном роспуске ОСП.

Мэри промолчала. Похоже, Бриггс именно это и имел в виду.

— Поедем посмотрим, что скажет нам доктор Кватт. Черт! Агата выписала мне штраф!

Ветхая и прискорбно отсталая психиатрическая клиника Св. Церебраллума была построена в 1831 году. В то время она считалась очень даже современной. Используя раздельное лечение незамужних матерей, больных с аллергией на лактозу, нежелательных родственников и настоящих помешанных, она некогда могла похвастаться длинным списком непродуманных экспериментальных методов лечения. По высокому уровню посещений (за плату) жаждущей развлечения публики, что являлось показателем успеха заведения, Св. Церебраллум превосходил даже Бедлам. На тамошние представления с участием сумасшедших народ слетался стаями со всех концов страны. Но те дни, когда любопытные могли за грош полюбоваться на того, кто считает себя Наполеоном, давно миновали. Несмотря на постоянную и неустанную модернизацию, клиника оставалась анахронизмом в мире высокоразвитой — за этим единственным исключением — редингской психиатрии.

Джек и Мэри вошли в главный вестибюль клиники и, получив пропуска, призванные в случае чего уберечь посетителей от попадания на больничную койку, двинулись по простым белым коридорам следом за крепким санитаром с рацией и связкой ключей на поясе.

— Вы слышали о плане перестройки Святого Церебраллума? — спросил санитар.

— Конечно, — ответил Джек. — Говорят, миллионов на пятьдесят потянет.

— И как раз вовремя. Мы ведь не только лечим амбулаторно, но и являемся тюремной клиникой для сумасшедших преступников. И хотя эти две категории пациентов никогда не встречаются, лучше бы разделить их полностью.

— Несомненно, — поддакнула Мэри, в то время как по коридору эхом раскатился странный жутковатый смех.

— Доктор Кватт — замечательная женщина, — продолжал как ни в чем не бывало санитар, когда они на лязгающем лифте поднялись на третий этаж. — Одни считают ее чокнутой, другие усматривают в ее работе подрыв общественных устоев, но ведь и о Галилее то же самое говорили.

— Что-то я не припомню, чтобы Галилей пришивал инвалидам лошадиные ноги, — пробормотала Мэри.

— Или подвергал жаб воздействию айронмейденовского «Числа Зверя» на такой громкости, что те лопались от децибелов, — добавил Джек.

— Все ее труды были направлены на облегчение страданий, — резко возразил санитар. — Когда ей запретили работать, все медицинское научное сообщество погрузилось во тьму. Мы думаем, непосвященные просто не способны оценить ее гениальность.

Похоже, клиника Св. Церебраллума представляла собой отдельный замкнутый мирок.

Рация что-то прохрипела. Санитар отцепил ее от халата и знаком приказал остановиться. Затем последовал почти нечленораздельный диалог о «переводе пациента», санитар подтвердил прием и тут же бросился к ближайшей камере, подобрал нужный ключ и открыл ее.

— Мы переводим одного из наших пациентов-заключенных, — сказал санитар, заталкивая их в небольшую камеру. — Лучше запереться, пока его ведут.

Клацнул замок, и санитар что-то быстро залопотал по рации. Вдоль всего коридора послышалось хлопанье дверей и щелканье запираемых замков.

— Это кто? — спросил Джек.

Санитар показал на стеклянное окошечко в двери.

— Посмотрите сами.

Джек осторожно выглянул, хотя опасаться было нечего, учитывая окованную железом дубовую дверь. Спустя несколько мгновений он увидел шестерых крепких санитаров, окружавших высокую фигуру в смирительной рубашке и наморднике. Все шестеро работников клиники удерживали пациента при помощи длинных шестов, присоединенных к ошейнику. Когда они подошли ближе, Джек разглядел коричневую тестообразную текстуру кожи больного и, содрогнувшись, понял, кто перед ним. Он надеялся вообще больше никогда его не встретить, но, по крайней мере, порадовался, что из этой клиники не убежать. Поравнявшись с камерой, пациент посмотрел на Джека своими сахарно-вишневыми глазами, и его тонкие лакричные губы изогнулись в усмешке. Он подмигнул инспектору и прошел мимо.

Джек отпрянул от окошечка. У него вспотели ладони. Снова нахлынули воспоминания о той ночи, когда они с Уилмотом Снаарбом взяли Пряничного человечка. Перед ним как наяву встало полное ужаса и боли лицо товарища, когда пряничный психопат играючи вырвал из суставов обе его руки.

— С вами все в порядке, сэр? — спросила Мэри.

— Да-да, все нормально.

Санитар рассмеялся и подошел к окну, дожидаясь, пока все пройдут.

— Поверьте мне, никто не хочет подходить к нему ближе, чем сейчас, — сказал он, вставляя ключ в замок. — Он убьет вас сразу, как увидит.

— Знаю, — ответил Джек. — Я его брал.

— Врите больше! — хмыкнул санитар. — Все знают, что его взял Фридленд Звонн!

Их проводили в кабинет доктора Кватт, светлую и просторную комнату с окнами от пола до потолка, из которых открывался прекрасный вид на Проспект-парк. По стенам висели приветственные адреса и письма поддержки, а все свободное рабочее пространство занимали склянки с образцами каких-то изуродованных существ. Джек и Мэри присмотрелись и поняли, что содержимое склянок представляет собой причудливые синтетические формы животных.

Через несколько секунд в кабинет из приемной быстро вошла элегантно одетая женщина, примерно ровесница Джека. Она сняла резиновые перчатки и бросила их в бак. Под белым лабораторным халатом виднелся шерстяной костюм с блузкой. На шее красовалось жемчужное ожерелье. Косметика едва заметно оттеняла ее точеные черты, а волосы были стянуты в самый тугой узел, какой Мэри доводилось видеть. Дама вовсе не казалась чокнутой, как мартовский заяц, и выглядела вполне современно.

— Доктор Дебора Кватт? — уточнил Джек. — Я инспектор Джек Шпротт из отдела сказочных преступлений, а это сержант Мэри Мэри.

— Джек Шпротт? — переспросила хозяйка кабинета и озадаченно посмотрела на него. — Мы раньше никогда не встречались?

— Мы вместе учились в младшей школе в Кэвершем-парке, — ответил Джек, пораженный цепкостью ее памяти.

— Конечно же! Вы всегда были старостой класса — прирожденный полицейский.

Она произнесла это с легким оттенком пренебрежения, и Джеку это не понравилось.

— А вас исключили за то, что вы пришили школьного кота к уборщику.