— Скупал акции «Пемзса»? — пробормотал Джек. — Откуда деньги-то брал?
Мэри передала ему пачку банковских счетов. Если сам Болтай разбился практически вдребезги, то компания «Болтай холдинге лимитед» была целехонька и стоила аж девяносто восемь тысяч фунтов.
— Нехило, — заметила Мэри.
— Да уж. А работал в такой дыре!
Джек нашел завещание Болтая и вскрыл его. Датированное 1963 годом, оно содержало одну-единственную фразу: «Все — жене».
— Что вы на это скажете?
Мэри протянула Джеку пухлый конверт с фотографиями. На всех фигурировал Центр Священного Гонго в различных стадиях строительства. За год с лишним снимков накопилось немало, но последний показался детективу наиболее интересным: на заднем сиденье машины глуповато улыбался молодой человек. Снимал водитель, вероятно сам Болтай, и в правом крайнем нижнем углу виднелась дата — чуть больше года назад.
— Священный Гонго, — сказала Мэри, думая о церемонии открытия в субботу. — Почему Шалтай им интересовался?
— В Рединге все этим интересуются, — ответил Джек. — Тут чуть мятеж не поднялся, когда его вздумали продавать какому-то коллекционеру из Лас-Вегаса.
Они занялись платяным шкафом, где висело несколько костюмов от Армани, причем все они были сшиты по индивидуальному заказу и хранились на вешалках в виде обручей. Джек проверил карманы. Пусто. Под грязными рубашками обнаружились захватанные номера «Всемирного яичного обозрения» и альманаха «Параболические и яйцеобразные геометрические сооружения».
— Типичный хлам из комода, — заметил Джек, выкапывая из-под полного набора яиц-неваляшек видеокассеты с записями телепрограммы «Играем в школу» и кинофильма «Людвиг»[22] и зеленый брезентовый мешок для инструментов.
Он открыл его и увидел вороненое дуло обреза. Детективы переглянулись. Расследование явно выходило за рамки стандартного.
— Может, это ничего и не значит, — сказала Мэри, не желавшая тратить на ОСП ни минуты сверх необходимого. — Наверное, кто-нибудь из друзей попросил его подержать мешок у себя.
— И сколько же обрезов вы храните по просьбе друзей?
Она пожала плечами.
— Вот именно. Не слушайте вы Бриггса. Лучше вызвать отсюда опергруппу, пусть снимут с ружья отпечатки и бегло осмотрят комнату. Попросите Шенстона — он хороший парень. Что-нибудь еще заметили?
— Тут нет кровати.
— Верно. Он здесь не жил. Пойду побеседую с миссис Хаббард.[23]
Джек направился вниз, но по пути задержался и поправил галстук перед облупившимся настенным зеркалом.
Глава 4
Миссис Хаббард, псы и кости
«Остин-аллегро» был разработан в середине семидесятых как замена очень популярному «Остину-1100». Оснащенный хорошо зарекомендовавшим себя серийным мотором «А», он уродился гадким утенком: из-за поперечного расположения двигателя капот получился горбатым, что отнюдь не улучшало его внешнего вида. Наделенный причудливым массивным рулем, расположенным под прямым углом к приборной панели, и многочисленными уникальными чертами, включая оптимальные аэродинамические характеристики при езде задом, колеса из пористого сплава на спортивной модели и заднее стекло, выскакивающее, если слишком резко поднять машину домкратом, «аллегро», как незаслуженно сказали бы многие, символизировал самую мрачную главу в истории британской автомобильной промышленности.
А. МОРРИС «Полным ходом в забвение»
Джек вежливо постучал в дверь. Та чуть приоткрылась, и на детектива с подозрением уставилось остренькое личико. Он показал свое удостоверение.
— Вы насчет комнаты? — скрипучим голосом спросила миссис Хаббард, напомнив Джеку дурную актрису в роли колдуньи. — Если вы играете на аккордеоне, можете сразу забыть о ней.
— Нет, я инспектор Шпротт из отдела сказочных преступлений.
Она прищурилась на удостоверение, прикидываясь, будто может читать без очков, затем скривилась.
— Так в чем дело? — спросила она.
— В чем дело? — переспросил Джек. — Да в мистере Болтае, конечно!
— А, — небрежно отозвалась она. — Думаю, вам лучше войти.
Она открыла дверь пошире, и сразу в нос ударил мощный запах, напомнивший Джеку о лимбургском сыре, который он однажды купил по случаю, а потом был вынужден закопать в саду, ибо мусорщики отказались его забирать. Маленькую и грязную гостиную распирало от ветхой мебели. В мойке громоздилась застарелая гора немытой посуды, кокетливо осененная желтыми сетчатыми занавесочками. Сушилка для тарелок служила подставкой большой коллекции пустых банок из-под собачьих консервов. Одноглазый кот с наполовину отъеденным ухом злобно таращился на Джека из-под старого шкафа, и четыре одинаково пятнистых бультерьера с удивлением взирали на него из собачьей корзинки, явно рассчитанной на двоих.
Сама миссис Хаббард оказалась сморщенной старушенцией неопределенного возраста — где-то между семьюдесятью пятью и ста пятью. Редкие седые волосы она забирала в неопрятный пучок и при ходьбе опиралась на клюку дюймов на шесть короче, чем надо. По количеству морщин ее чумазое личико превосходило любую черносливину.
Хозяйка сверлила визитера темными недобрыми глазками.
— Если хотите чаю, заварите сами. И мне заодно.
— Спасибо, не хочу, — ответил Джек как можно вежливее.
Миссис Хаббард фыркнула.
— Он мертв? — уточнила она, с подозрением глядя на Шпротта.
— Увы, да. Вы хорошо его знали?
Старуха зашаркала по комнате, из-за короткой палочки хромая сильнее, чем нужно.
— Да не особо, — ответила она, усаживаясь в старое кожаное кресло, из которого по всем швам лезла волосяная набивка. — Он был всего лишь квартирантом.
Это прозвучало так, будто речь шла о каком-то клопе.
Джек попытался вообразить, каким фантастическим невезением надо обладать, чтобы твоей домохозяйкой оказалась такая вот старая хрычовка.
— Как долго он снимал у вас комнату?
— Около года. Заплатил вперед. Аванс я не возвращаю, так что эти деньги останутся у меня. Сейчас трудно найти квартирантов. Если б я пускала к себе пришельцев, паразитов и проклятых статистиков, то могла бы в два раза больше народу тут поселить, но приходится поддерживать определенный уровень.
— Да уж, — пробормотал Джек себе под нос, пытаясь дышать ртом, чтобы не сомлеть от вони.
В этот момент одна из собак покинула корзину, выставила передние лапы и потянулась. Сухожилия на ее задних ногах задрожали от напряжения, и в самый пиковый момент псина опустила голову, подняла хвост и пукнула так громко, что ее товарки посмотрели на нее с ужасом и восхищением. Затем тварь подошла к миссис Хаббард, положила морду ей на колени и жалостно заскулила.
— Долг зовет, — изрекла миссис Хаббард, кладя морщинистую ручку на голову пса.
Она с трудом поднялась на ноги и пошаркала к небольшому шкафу рядом с холодильником. Даже отсюда Джек видел, что там нет ничего, кроме старой жестянки из-под порошкового заварного крема и банки консервированного пирога с почками. Миссис Хаббард поискала в чулане, пока не убедилась в отсутствии костей и там, затем вернулась к собаке, которая терпеливо сидела у нее за спиной, колотя хвостом по ковру, протертому до блестящего дерева.
— Извини, малыш. Сегодня косточек не будет.
Псина вернулась к своим сородичам. Похоже, она понимала все до последнего слова. Миссис Хаббард снова села.
— Ну, молодой человек, на чем мы остановились?
— Каков он был в личном плане?
— Довольно приятный, по-моему, — нехотя ответила старушенция тоном луддита на диализе при виде искусственной почки. — Хлопот не доставлял, хотя я мало с ним общалась.
— А он часто сидел на стене во дворе?
— Когда не работал. Подолгу там сиживал. Не знаю, думал о чем-то, наверное.
— Вам приходилось видеть его в компании с кем-то?
— Нет. Я не пускаю посетителей. Но прошлой ночью сюда все же проникла женщина. Выла и верещала так, что дом едва не рухнул. Похоже, и впрямь сильно расстроилась. Пришлось пригрозить, что спущу собак, — только тогда ушла.
