— Мне будет очень приятно работать с ним, — обрадовалась Мэри. — Когда приступать?

— Со Звонном? — отозвался Бриггс с еле слышным, но явно покровительственным смешком. — Господи боже мой, нет! Со Звонном вам работать не придется!

Мэри постаралась скрыть свое разочарование.

— Тогда с кем же?

— Да вон с ним.

Мэри проследила за направлением Бриггсова указующего перста и увидела неопрятного мужчину лет сорока с небольшим, в свою очередь поднимавшегося на сцену. Волосы его уже тронула седина, а один глаз был чуть выше другого, отчего лицо казалось перекошенным, словно в глубокой задумчивости. Если он действительно глубоко задумался, подумала Мэри, то явно о более важных вещах, чем собственный внешний вид. Его костюм следовало хорошенько отгладить, а волосы — подстричь как угодно, но не как сейчас. И хорошо бы ему бриться не так поспешно и не оставлять попыток обрести хоть каплю уверенности в себе. Мужчина порылся в бумагах и проводил покорным взглядом торопливо уходящих репортеров.

— Вижу, — отозвалась Мэри куда холоднее, чем хотела. — И кто это?

Бриггс отечески похлопал ее по плечу. Он понимал ее разочарование, но ничего не мог поделать. Звонн сам подбирал себе людей.

— Это инспектор Джек Шпротт из отдела сказочных преступлений, сокращенно ОСП. Вы будете работать с ним. Это один из наших самых маленьких отделов. — Он задумался на мгновение и добавил: — Вернее, самый маленький отдел, если не считать ночной смены в столовой.

— А какой у него рейтинг в «Криминальном чтиве»? С этим-то как?

— Он не рейтингуется, — как можно небрежнее отозвался Бриггс, чтобы скрыть смущение. — По-моему, он даже не состоит в Лиге.

Мэри снова посмотрела на неопрятную фигуру, и сердце у нее упало. Инспектор Фулв внезапно показался ей не таким уж плохим.

Джек Шпротт окинул взглядом зал. Большинство репортеров уже ушли, и кроме Бриггса и незнакомой Шпротту женщины у дверей в зале оставалось всего двое. Первый, крупный мужчина по имени Арчибальд Макхряк, являлся издателем местного светского еженедельника «Слепень». Второй, младший репортер из «Редингского еженедельного вырвиглаза», не то спал, не то пребывал глубоко во хмелю, не то помер, не то все разом.

— Спасибо, что пришли на пресс-конференцию, — уныло обратился к почти пустому залу Джек. — Постараюсь не задерживать вас дольше необходимого. Сегодня Редингский центральный уголовный суд оправдал трех поросят по всем пунктам обвинения в убийстве первой степени мистера Волка.

Он вздохнул. Из затеи с драматичным заявлением ничего не вышло, да и не осталось в зале значительных лиц, перед кем стоило катать драму. До его слуха доносился возбужденный, но все более удаляющийся гомон репортерских голосов в коридоре, вскоре заглушённый ревом мотора тронувшегося с парковки фридлендовского автомобиля «Дилейдж D-8 суперспорт» 1932 года выпуска. Джек подождал, пока шум затихнет, и храбро продолжил говорить. Абсолютное отсутствие интереса к нему никак не сказалось на его поведении. За двадцать без малого лет он в общем-то привык.

— Поскольку гибель мистера Волка в кипятке последовала в результате его злополучного проникновения в печную трубу домика поросенка «В», ОСП заключил, что в данном случае имел место не акт самозащиты, а жестокое предумышленное убийство, совершенное тремя индивидами, которые, отнюдь не являясь невинными жертвами волко-свинского преступления, сознательно искали ссоры, а затем действовали, явно выходя за рамки необходимой самозащиты.

Джек остановился перевести дыхание. Если он надеялся, что его опасения по поводу исхода суда попадут на первые полосы, то сильно ошибался. Скорее всего, краткое изложение этого дела осядет на шестнадцатой странице «Слепня», позорно втиснутое между рекламой «Геморрелифа» три на два дюйма и еженедельной колонкой о зубной гигиене от очень преподобного Конрада Пуха.

— Мистер Шпротт, — начал Арчибальд, медленно разгибая конечности, словно замерзший геккон, — это правда, что мистер Волк некогда входил в Братство Волка, тайное общество, предающееся незаконным волчьим оргиям вроде Полуночного Воя?

— Я понял, на что вы намекаете, — ответил Джек, — но с тех пор минуло больше пятнадцати лет. Мы не отрицаем, что потерпевший привлекался по нескольким обвинениям, основанным на факте разрушения двух жилищ, построенных младшими поросятами, а также на высказанной им угрозе «всех их съесть». Но мы сочли данное заявление пустой бравадой: найдены свидетели, под присягой показавшие, что мистер Волк уже много лет как вегетарианец.

— Тогда на чем вы строили обвинение в убийстве? — спросил Арчи, почесывая затылок.

— Мы исходили из убеждения, — ответил Джек устало, поскольку уже не в первый раз приводил те же самые аргументы в том же самом зале той же паре совершенно незаинтересованных журналистов, — что варение мистера Волка живьем выходит далеко за пределы необходимой обороны, а то обстоятельство, что большой котел воды нужно держать на огне как минимум шесть часов, прежде чем он закипит, указывает на предумышленность действий.

Арчибальд ничего не ответил, и Джек, которому не терпелось попасть домой, сложил свой отчет.

— Несмотря на очередной оправдательный приговор, ОСП считает, что мы выдвинули вполне обоснованное обвинение и наши действия полностью правомерны. Чтобы покончить с этим, мы не станем добиваться пересмотра дела или допрашивать кого-либо еще в связи со смертью мистера Волка.

Джек вздохнул и опустил взгляд. Похоже, он окончательно выдохся.

— Лично я, — заметил вполголоса Бриггс, — не думаю, что присяжные на это пойдут. Маленькие поросятки вызывают острое сочувствие, а большие волки — нет. В том-то и проблема. К тому же у них имелся веский повод прибегнуть к самообороне: мистер Волк нарушил границы частного владения, когда полез к ним в печную трубу. На самом деле все зависит от того, верите ли вы, будто поросята вскипятили большой котел воды исключительно на предмет помывки. Присяжные поверили, им хватило восьми минут. Хотите, чтобы я вас представил?

— Лучше завтра, когда я официально выйду на работу, — быстро ответила Мэри, мечтая сбежать отсюда и как следует выплакаться.

Бриггс понял.

— Не стоит недооценивать отдел сказочных преступлений, Мэри. Шпротт неплохо справляется. Сами понимаете, дела не высшего класса, но важные. Он расследовал серийные убийства жен Синей Бороды, и это была… по большей части добротная полицейская работа.

— Так ими занимался Шпротт? — переспросила Мэри.

В памяти что-то смутно шевельнулось. Разумеется, в «Криминальное чтиво» то дело не попало. Всего лишь одна из проходных историй, обычно печатаемых в «подвалах» ежедневных газет вместе с городскими ценами, гороскопами для песиков и фоторепортажами «из жизни». Она шла под заголовком: «Ярко крашенный лохматый джентльмен убивает девять своих жен. Потайная комната скрывала страшную тайну».

— Он. Джек занимался Синей Бородой и сильно опережал события.

— Если погибли девять женщин, значит, не так уж он и преуспел.

— Я же сказал: это была добротная полицейская работа… по большей части. Гораздо известнее произведенный им арест Румпельштильцхена по делу о превращении соломы в золото, а еще он участвовал в задержании крайне опасного маньяка-психопата Пряничного человечка.[7] Возможно, вы также слышали о Джеке в связи с великанами.[8]

Снова что-то шевельнулось у Мэри в памяти, и она подняла бровь. Полицейские не должны убивать людей — по возможности. И великаны не исключение.

— Не беспокойтесь, — заверил ее Бриггс. — Это была самооборона. В большинстве случаев.

— В большинстве случаев?

— Последнего он сбил машиной.

— Последнего? — недоверчиво уточнила Мэри. — И сколько же их было всего?

— Четверо. Но не стоит затрагивать данную тему: Джек немного нервничает по этому поводу.

Настроение у Мэри и так уже упало, но теперь оно просто кануло в пропасть.