Доктор моргнул, его лицо удивленно вытянулось.

— Джаред?… Что-то не так?

— Да.

Все ждали. Джеб старательно кусал губы, как будто пытался прогнать с лица наползающую ухмылку. Если я угадала, значит, старик отличался весьма своеобразным чувством юмора.

— А именно? — спросил доктор. Джаред ответил сквозь зубы.

— Я тебе скажу, что не так, док. Скажи мне, что лучше: отдать ее тебе или позволить Джебу всадить пулю ей в лоб? В чем разница?

Я вся дрожала. Джеб похлопал меня по плечу.

Доктор снова моргнул.

— Н-да… — вот и все, что он сказал. Джаред сам ответил на свой вопрос:

— Разница в том, что если это сделает Джеб, по крайней мере, она умрет достойно.

— Джаред… — Голос доктора звучал ласково, эту же интонацию он использовал, когда говорил со мной. — С каждым разом мы узнаем все больше. Может быть, на этот раз…

— Ха! — фыркнул Джаред. — Что-то я не замечаю особого прогресса, док.

«Джаред нас защитит», — еле слышно подумала Мелани.

Я не могла сосредоточиться, с трудом складывала слова. «Не нас, а лишь твое тело».

«Хоть что-то…» — Ее голос звучал как бы издалека, а не из моей раскалывающейся головы.

Шэрон встала перед доктором. Странно, она как будто пыталась его защитить.

— Нельзя упускать такую возможность, — жестко проговорила она. — Мы все понимаем, как тебе нелегко, Джаред, но не тебе решать. Нужно действовать в интересах большинства.

Джаред злобно на нее посмотрел.

— Нет, — рявкнул он, именно рявкнул, а не шепнул, но почему-то голос прозвучал приглушенно. Все вдруг стало каким-то тихим. Губы Шэрон двигались, ее палец яростно тыкал в Джареда, однако до меня доносилось только тихое шипение. Они не сдвигались с места, но вдруг куда-то поплыли.

Темноволосые здоровяки братья со злобными лицами наступали на Джареда.

Я попыталась поднять руку… мышцы не слушались. Губы Джареда раскрылись, лицо покраснело, жилы на шее вздулись так, словно он кричал, но я ничего не слышала. Джеб отпустил мой локоть, мелькнул серый ствол ружья.

Я отпрянула при виде оружия, пусть даже направленного на кого-то другого, и потеряла равновесие. Комната медленно накренилась набок и опрокинулась.

— Джейми… — выдохнула я. Перед глазами плясали цветные огоньки.

Лицо Джареда, злобное, яростное, внезапно нависло надо мной.

— Джейми? — на этот раз в моем голосе был вопрос.

— Джейми? — хриплый голос Джеба ответил откуда-то издалека. — С ним все хорошо. Джаред его привел.

Искаженное лицо Джареда быстро таяло в темном тумане, застилавшем глаза.

— Спасибо, — прошептала я. Все вокруг поглотила тьма.

Дезориентация исчезла. Я пришла в себя, четко представляя, где нахожусь, и решила не открывать глаз, дышать ровно — в общем, притворяться спящей. Я намеревалась как можно больше узнать о своем положении.

Хотелось есть. Желудок сжимался и сердито ворчал. Эти звуки вряд ли меня выдадут: наверняка живот бурчал и во сне.

Голова раскалывалась. Неясно, какую роль тут сыграла усталость, а какую — перенесенные накануне побои.

Я лежала на твердой поверхности, жесткой и почему-то дырявой — не плоской, а странно выгнутой, словно дно огромной миски. Лежать было неудобно, спина и бедра ныли из-за полусогнутой позы. Возможно, боль меня и разбудила, потому что отдохнувшей я себя совсем не чувствовала.

Было темно — это я поняла даже с закрытыми глазами. Не кромешная тьма, просто очень темно. В затхлом, удушливом воздухе чувствовалась сырость и странный едкий привкус, который как будто лип к небу. Здесь было прохладнее, чем в пустыне, но из-за влажности почти так же неуютно. Я снова вспотела — вода, которую дал мне Джеб, искала путь обратно, через поры.

Дыхание отдавалось эхом всего в нескольких футах от меня. Возможно, я просто слишком близко лежала к одной из стен, но почему-то я была уверена, что нахожусь в очень небольшом помещении. Я прислушивалась изо всех сил: эхо вроде бы шло с обеих сторон.

Стало быть, я находилась где-то в пещерах, куда привел меня Джеб. Если открыть глаза, увижу большое углубление в красновато-буром камне, испещренное дырами, как сыр.

Тишину нарушали только звуки, издаваемые моим телом. Опасаясь открывать глаза, я полагалась на свои уши и без конца вслушивалась в напряженное безмолвие… безрезультатно. Неужели меня оставили без охраны? На роль охранника подошел бы дядя Джеб с его вездесущим ружьем или кто-нибудь менее жалостливый. Оставить меня одну… это не вязалось с жестокими человеческими нравами, с естественным страхом и ненавистью, которые они ко мне испытывали.

Разве что…

Я попыталась сглотнуть, но страх комком встал в горле. Нет, меня не оставили одну, если только не решили, что я умерла или вот-вот умру. Наверняка в этих пещерах существовали места, откуда не возвращаются.

Воображение услужливо дорисовало жуткую картину: меня опустили на дно глубокой шахты или замуровали в тесную могилу. Я задышала чаще, ища в спертом воздухе признаки того, что кислород кончается. Легкие растянулись от глубокого вдоха, готовые исторгнуть зарождающийся крик. Я покрепче сжала зубы и сдержалась.

И вдруг что-то резко заскрежетало на полу у самого моего уха.

Мой пронзительный визг прорезал замкнутое пространство, я открыла глаза, отпрянула от зловещего лязга, вжалась в неровную каменную стену, закрыла руками лицо и больно стукнулась головой о низкий потолок.

Тусклый свет осветил совершенно круглое входное отверстие каменной, похожей на пузырь камеры, просунувшееся в дыру лицо Джареда и протянутую ко мне руку. Крепко сжав губы, Джаред следил за моей панической реакцией, на его лбу билась жилка. Я пыталась прийти в себя, а он все стоял и пожирал меня горящими от гнева глазами. Наконец сердце забилось ровнее, дыхание выровнялось. Я встретилась с ним взглядом и вспомнила, что при желании Джаред мог быть бесшумным, как призрак. Теперь понятно, почему я не слышала, что он сидит у входа.

Но я ведь точно что-то слышала. Едва я об этом вспомнила, как вытянутая рука Джареда дернулась и скрежет повторился. У моих ног лежал отломанный кусок пластика, служивший подносом. А на нем…

Я вцепилась в открытую бутылку с водой, прильнула губами к горлышку, не обращая внимания на гримасу отвращения, что исказила лицо Джареда. Само собой, позже я еще обольюсь горючими слезами, но в ту секунду меня интересовала лишь вода. Смогу ли я теперь спокойно смотреть на воду? Учитывая, что жить мне оставалось всего ничего, ответ, вероятно, был отрицательным.

Джаред исчез за круглым входом — в проеме виднелся лишь край рукава. Тусклый искусственный свет голубоватого оттенка мерцал где-то рядом с Джаредом.

Бутылка с водой наполовину опустела, и тут мое внимание привлек новый запах, суливший кое-что помимо утоления жажды. Я снова посмотрела на поднос.

Еда. Меня кормят?

Большой ломоть хлеба, рядом миска с прозрачной жидкостью, остро пахнущая луком. Наклонившись над миской, я рассмотрела темные кусочки на дне. Рядом лежали три белых клубня. Наверно, какие-то овощи, только я не могла понять какие.

На эти открытия мне понадобилось всего несколько секунд, но в эти короткие мгновения мой желудок чуть не выпрыгнул через рот, пытаясь дотянуться до еды.

Я вгрызлась в черную корочку. Явно здешней выпечки, хлеб был из непросеянной муки, неочищенные крупинки и шелуха застревали в зубах. Мякоть зернистая, но запах! М-м-м… Ничего вкуснее я в жизни не ела, даже божественное крошево «Твинкиз» из хижины в пустыне с этим не сравнится. Челюсти работали, как заведенные, и все равно не поспевали. После каждого глотка в животе урчало. Впрочем, скоро выяснилось, что я переоценила свои возможности — отвыкший от пищи желудок реагировал слишком болезненно.

Не обращая внимания на дискомфорт, я принялась за жидкость, которая оказалась супом. Суп пошел легче. Не считая лукового запаха, вкус был мягким, зеленые кусочки на дне — нежными и мясистыми. Я выхлебала все до последней капли, жалея, что нет добавки, и чуть не вылизала миску, чтобы ничего не пропало. Белые овощи оказались волокнистыми и пресными на вкус — какие-то коренья, не столь питательные, как суп, и не столь вкусные, как хлеб, но за неимением лучшего вполне сошли. Я не наелась, даже не утолила голод — и, наверное, сжевала бы поднос, если бы не опасалась обломать зубы.