Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Славик оглянулся и поднял левое весло. Лодка круто повернула к берегу, ткнулась носом в травянистую кочку. Он, сложив весла, выскочил первым, втащил нос лодки на берег. Она, сходя, подала ему руку. Он резко потянул ее к себе, подхватил на руки, часто дыша, пытался поцеловать, не обращая внимания на то, что мимо проплывали другие лодки.

Маша отталкивала его голову, губы. Он поцеловал холодную сухую от частого мытья спиртом и эфиром ладонь. Девушка выскользнула из его объятий. Отскочила. С недобрым взглядом Славик шагнул к ней. Она не отступила. Стояла в воинственной позе, заложив руки за спину.

— Ну!.. Попробуй! Получишь такую оплеуху, что полетишь в воду. Мальчишка! Когда-нибудь тебе крепко попадет за твои глупые шуточки.

Она с опаской обошла его, вскочила в лодку, села за весла.

— Оттолкни.

Лодка закачалась. Славик стоял позади, удерживая равновесие, дышал ей в затылок, в золотые косы. Как ему хотелось поцеловать их. Что за дьявольщина! Никогда еще ему так не хотелось поцеловать девушку, хотя целовался он со многими. Она как бы отгадала его намерения.

— Проходи на корму. Но ко мне не прикасайся, а то будешь за бортом, — подвинулась на лавочке, наклонилась в сторону. Но когда лодка, которую кружило течением, покачнулась, схватила его за руку, поддержала.

Она направила лодку не вниз, а тоже, вверх и гребла легко, ровно, споро. Славик надулся, уже всерьез раздумывая, как бы ей насолить.

Но она сказала просто, дружески:

— Ты, дурень, чуть не испортил мне настроение. А у меня сегодня так хорошо на душе!

— Отчего это?

— Не знаю. Был консилиум у Савич. Замечательная операция! Антона Кузьмича поздравляли.

— А кто этот Савич?

— Этот! Софья Савич, а не этот! Неужели ты ничего не знаешь? — удивилась Маша. — Тебе Ярош не рассказывал?

— Ты думаешь, я с Ярошем каждый день чай пью?

— А отец твой?

— Отец озабочен только моим перевоспитанием.

— О, я тебе расскажу.

Она повернула лодку вниз по течению и, почти не двигая веслами, только направляя, чтоб не сносило, начала рассказывать, что знала, о Зосе, об ее отце, о Яроше. Славик слушал задумчиво, забыв о своей обиде. Когда она дошла до операции, он недоверчиво спросил:

— Ты сама видела, как он добрался до сердца?

— Чудак! Я операционная сестра. Ты знаешь, что делает операционная сестра?

Ему стало стыдно своего вопроса.

Ее рассказ не только заинтересовал его, а как-то совсем с новой стороны открыл ему Машу. Раньше он смотрел на нее, как на необычную, по-особому интересную девушку, красивую и веселую, с которой приятно провести время. Теперь явилось уважение к ней — такое же, как к Ярошу, Тарасу, к Галыге.

Машу удивило и, кажется, немножко разочаровало, что Славика вдруг будто подменили. Он стал серьезен, кроток и вежлив. Может быть, поэтому поздно вечером возле ее дома она не вырвала руки и не рассердилась, когда он на прощание сжал ее пальцы, наклонился и поцеловал их.

Ей был приятен этот поцелуй.

19

А на следующий день ей позвонил Тарас. В больницу. Она только что кончила с хирургом Лопатиной операцию. Дежурная по отделению сестра позвала ее к телефону, с таинственным видом сообщив:

— Третий раз звонит.

Маша подумала, что это Славик, и пошла, недовольная, сердитая, собираясь хорошенько Ардбпать его.

И вдруг совсем другой голос, невнятный от волнения:

— Маша? Маша! Я прошу меня извинить. Может быть, оторвал вас от работы? Простите. Это Тарас… Маша… Помните? Ну, Гончаров.

Она сдержанно поздоровалась:

— Здравствуйте, Тарас.

Он даже засмеялся от радости, что она помнит его.

— Здравствуйте, здравствуйте… Маша! Вы простите, — и вдруг выпалил на одном дыхании: — Я приглашаю вас на концерт Государственной капеллы в клуб Ленина. Сегодня в во-еемь.

Она онемела от неожиданности. Вспомнила, что обещала Славику встретиться с ним. Она вовсе не была такой ветреницей, чтоб водить за нос двоих сразу. Правда, за ней раньше не очень-то и ухаживали. «Этакая рыжуха!» А тут два таких парня! Кого же выбрать? Отказаться от встречи с Тарасом, да еще и от концерта, на который невозможно достать билет? Нет, нет, нет. Тарас занимал ее мысли больше, чем кто- нибудь другой. Славику можно позвонить. Нет, не надо и звонить. Пускай побродит по парку. Он слишком самоуверен. Пусть не воображает. Ей стало смешно, когда она представила, как Славик будет ее искать.

Ответила весело, громко. ……….

— Спасибо, Тарас. Я с удовольствием пойду с вами. Где мы встретимся?

— Где хотите.

— На пешеходном мосту. В половине восьмого. Ладно?

Она положила трубку и веселыми глазами оглядела своих коллег — молодого врача и двух сестер.

— Кто это Тарас? — спросила одна из них.

— Сын Яроша.

— Антона Кузьмича? О-о!

— Ничего себе!

Маша засмеялась. Она, наверно, смеялась бы еще больше, если б знала, что произошло на заводе.

Славик явился на работу такой счастливый, будто за ночь освоил все тайны сборки и занял место бригадира или даже начальника цеха. До гудка угощал ребят «Казбеком».

— Ого! Не получил ли ты наследства? — пошутил Костя.

Славик между прочим бросил Тарасу:

— Тебе привет,

— От кого?

— Отгадай.

— Что мне гадать!

— От Маши,

— От той?

— От той.

— Где ты ее видел?

— Встретил на улице. Она спрашивала о тебе.

Он не соврал. Маша и в самом деле спрашивала у него о Тарасе.

Костя сразу же, как только Славик отошел, накинулся на своего бригадира:

— Ну что, не говорил я тебе? А ты—во, — он крепко и сердито постучал себя кулаком по лбу. — Я ж видел, что она глаз с тебя не спускала. До сих пор не встретиться! Голова с ушами! А еще в армии служил. Помрешь ты холостяком.

Тарас не обижался и не возражал. Он думал о Маше. Ему очень хотелось увидеться с ней. Но как это сделать?

— Знаешь что, — предложил между тем Костя. — Я отдаю тебе свой билет на сегодняшний концерт. Пригласи ее.

— Как?

— В двадцатом веке существует телефон, маэстро. Если ты боишься, я позвоню от твоего имени.

Редко случалось, чтоб Тарас отрывался от Ярош и Шикович поздоровались с Кушнером, сели друг против друга в кресла. Гукан, переждав, посмотрел на большие часы, стоявшие в углу, словно давая понять, что на длинные разговоры у него времени нет. Спросил полушутя:

— Какие заботы свели вместе медицину и литературу?

Ярош сказал прямо, без предисловий:

— Семен Парфенович, надо помочь одному человеку.

— Надо — поможем. Если ходатайствуют два депутата…

— Женщине, — сказал Шикович, глядя председателю в глаза.

Гукан все время с самого их прихода чувствовал, что Шикович не сводит с него глаз, и этот пристальный взгляд — «чего он уставился?» — нервировал его.

— Тем более необходимо помочь.

— Нужна небольшая, однокомнатная, но отдельная квартира.

Гукан тихо свистнул.

— Товарищи дорогие, депутаты мои, вы не в курсе наших квартирных дел.

— Женщина в больнице. После тяжелой операции…

— На сердце, — подсказал Шикович, разглядывая на этот раз руки Гукана, в которых тот вертел толстый зеленый карандаш.

— Еще одна операция на сердце? — заинтересовавшись, спросил Кушнер. — Что у нее, никого нет родных?

— Нет.

— А где она жила до операции?

— Снимала угол. На окраине. А теперь ей необходимо медицинское наблюдение.

— Конечно — согласился Кушнер и покачал головой — Случай тяжелый. Надо нам подумать, Семён Парфенович.

Гукан придвинул к себе большой настольный календарь, нацелился в него карандашом.

— Как её фамилия?

— Савич Софья Степановна, — быстро проговорил Шикович, в упор глядя на предсе-

дателя. Карандаш дрогнул. Набрякло узкое лицо, и тут же опало — щеки отвисли. Отхлынула кровь от глубоких залысин. Гукан слишком долго не поднимал глаз. А потом опомнился: что-то вроде печальной усмешки искривило его губы.

55
{"b":"109646","o":1}