На Берлинских Олимпийских играх, состоявшихся летом 1936 года, процесс соблазнения продолжился. Столица преобразилась. Даже липы, давшие имя улице Унтер-ден-Линден[5], были выкорчеваны, чтобы уступить место знаменам со свастикой высотой в пятнадцать метров. "Все делается с колоссальным размахом, записала в дневнике Белла Фромм. — Свастика — повсюду, повсюду — черная форма СС и коричневая СА". Бросались в глаза косметические изменения, связанные с устранением всех признаков антисемитизма и концентрационных лагерей. Не осталось ни следа от оскорбительных для евреев лозунгов и надписей на стенах; "Дер Штюрмер" из книжных магазинов и ларьков исчезла; политические заключенные, труд которых использовался на принудительных земляных работах, больше не смущали взора, так как держались подальше от дорог. Гесс, присутствовавший 1 августа на грандиозной церемонии открытия Олимпийских игр" стоял справа от фюрера.
Среди почетных британских гостей в тот день находился привлекательный молодой человек, член парламента, маркиз Клайдсдейл, наследник герцогов Гамильтона и Брандона. Клайдсдейл был известен как блестящий авиатор высокого профессионализма, летный инструктор Королевских вспомогательных военно-воздушных сил (резерва Королевских ВВС), ведущий офицер 602-й эскадрильи города Глазго. В прессе его называли "Летающим маркизом", или "Боксирующим маркизом". В школьные годы он выступал за Итон, позже за Оксфордский университет и стал впоследствии чемпионом Шотландии по боксу среди любителей среднего веса. Он даже объездил мир с показательными соревнованиями, собирая средства на благотворительность. Теперь его больше знали как летчика. За три года до этого он возглавил картографический отряд, получивший задание сделать карту неизученных районов Гималаев, и таким образом стал первым человеком, перелетевшим на самолете Эверест. Свои достижения, которые в соавторстве с командиром авиакрыла Макинтайром он изложил в "Книге пилота об Эвересте", маркиз оценивал весьма скромно, приписывая успех техническим достижениям: новому сверхмощному нагнетателю горючего и большому пропеллеру.
В парламенте он представлял шотландский избирательный округ Восточного Ренфрю, и по возвращении из гималайской экспедиции, чтобы отпраздновать событие, палата общин устроила в его честь торжественный обед. Уинстон Черчилль сидел рядом с ним. Одно время Клайдсдейл входил в круг молодых друзей и сторонников Черчилля, но позже из-за его «английского» отношения к шотландским проблемам их пути разошлись.
Гесс тоже был страстным поклонником авиации. Хотя в 1927 году он не получил финансовой поддержки для повторения трансатлантического перелета Линдберга, только в обратном направлении — с востока на запад, в 1932 году он принимал участие в воздушных гонках "Вокруг Цугшпице"[6] и пришел вторым, а в 1934 году тоже стал победителем соревнований. Воздухоплавание и все, что с ним связано, было его страстью. Любопытно отметить, что, несмотря на всевозможные светские рауты, куда во время Берлинских Олимпийских игр приглашались почетные британские гости, с Клайдсдейлом он не познакомился во всяком случае, так позже утверждали он сам и герцог Гамильтон (кем стал Клайдсдейл). То же говорили впоследствии вдовствующая герцогиня Гамильтон и ее старший сын, нынешний герцог, а также Ильзе Гесс.
Известно, что, по крайней мере, на одном приеме точно присутствовали и Гесс, и Клайдсдейл. Речь идет об обеде 12 августа, устроенном Гитлером в Рейхсканцелярии в честь сэра Роберта Ванситтарта. Трудно поверить, чтобы Гесс не воспользовался моментом и не представился известному авиатору, тем более что Клайдсдейл являлся членом Англо-германского товарищества, то есть был достаточно влиятельным британцем, с которым Гессу нужно было познакомиться и убедить в необходимости британско-германской солидарности против общей большевистской угрозы. Если этого не произошло, то только из-за его природной замкнутости или стеснительности, обусловленной слабым знанием английского языка.
В первом полном германском объяснении полета Гесса в Шотландию в 1941 году говорилось, что их встреча произошла в Берлине именно в период Олимпийских игр. Можно не сомневаться, что утверждение было делом рук министерства пропаганды доктора Геббельса и имело цель внести раздор в британские умы, намекнув на более близкие отношения, чем те, которые на самом деле существовали между Гессом и Гамильтоном. Тем не менее британское министерство информации сделало тогда аналогичное заявление, от которого вскоре отказалось. Наиболее достоверные сведения относительно этой встречи дал Карл Хаусхофер непосредственно перед Нюрнбергским процессом 1945 года. Брат герцога, лорд Малькольм Дуглас-Гамильтон, также считал, что они познакомились в Берлине. Обсуждение миссии Гесса, состоявшееся у лорда с герцогом Брунсвиком 24 мая 1945 года в присутствии его штурмана Р. К. Лэнгдона, не оставило у последнего на этот счет никаких сомнений.
Но как бы там ни было, достоверно известно, что во время Олимпиады в Берлине Клайдсдейл встречался с Альбрехтом Хаусхофером. В течение продолжительной беседы, о которой Хаусхофер впоследствии отзовется как о "возможно, самой приятной из всех моих воспоминаний об "Олимпийских гостяхо, Клайдсдейл высказал пожелание посмотреть Люфтваффе, строительством которых под прикрытием летных любительских клубов и гражданской авиации занимался Геринг. Альбрехт познакомил британца с Герингом на экстравагантном приеме, устроенном последним 13 августа в своем загородном поместье Каринхалль близ Берлина. Личность хозяина произвела на Клайдсдейла неизгладимое впечатление, что можно сказать и о других ведущих британских политиках. Чтобы выполнить пожелание гостя, Геринг пригласил своего первого заместителя в деле создания Люфтваффе, Эрхарда Мильха, который сказал Клайдсдейлу, что будет рад на другой же день устроить для него экскурсию на аэродромы Штаакен и Добериц; очевидно, что вопросы Люфтваффе обсуждались с ним в открытую, поскольку Геринг сказал, что "в лице большевизма мы имеем общего врага".
Оба, и Альбрехт Хаусхофер, и Клайдсдейл, позаботились о том, чтобы их знакомство, начатое в Берлине, продолжилось. В конце года Альбрехт отправил Клайдедейлу в Шотландию новогодние поздравления, а Клайдсдейл, отдыхавший в тот момент на лыжном курорте в Австрии, по пути домой навестил немецкого друга. Альбрехт пригласил его в гости к своим родителям в их имение Хартшиммельхоф. По всей видимости, вопросы геополитики не обсуждались. После этого Клайдсдейл прислал Карлу Хаусхоферу экземпляр своей "Книги летчика об Эвересте" и написал Альбрехту, что замолвил за него словечко перед Королевским институтом международных отношений, Чатем-Хаус. Альбрехт ответил, что будет счастлив выступить там; в любом случае, в марте (1937) он намеревался побывать в Лондоне и надеялся на встречу с Клайдсдейлом.
Тем временем Риббентроп был назначен германским послом в Лондоне и получил инструкции закрепить свой успех (договор о ВМФ) подписанием с Великобританией более далеко идущего соглашения. Невиданно высокомерный и бесчувственный, с лицом "выдающейся романистки" (как отзывался о нем писатель-путешественник Роберт Байрон) и "глазами рыбы" (Белла Фромм), он оказался самым неудачным выбором на этот пост; презиравший британцев за то, что позволили запугать себя и пошли на подлый сговор с Гитлером, он и теперь пустил в ход тактику большевистской угрозы. Но среди англичан были люди достаточно проницательные, и прозвища, придуманные ему ими, говорят сами за себя: «Риббенсноб» или "фон Брик энд Дроп". Похоже, что Гесс отправил Хаусхофера в Лондон, чтобы поправить кое-какие из своих ошибок; во всяком случае, так объяснил Клайдсдейлу Альбрехт цель своего визита в Лондон весной 1937 года.
Из последующих событий можно сделать вывод, что Клайдсдейл, отыскавший Хаусхофера после Олимпиады, действовал в качестве агента Британской секретной разведывательной службы (SIS) или Воздушной разведки подполковника Уинтерботема. Главной мишенью британской разведки был Гесс; его письма родителям в Александрию распечатывались и прочитывались; в Лондоне знали, что Карл Хаусхофер является ментором Гесса и экспертом Гитлера по геополитическим вопросам, в то время как Альбрехт не делал тайны из того факта, что был одним из наиболее доверенных агентов Гесса. Со своей стороны, Альбрехт (и, соответственно, Гесс) не могли не подозревать, что Клайдсдейл, кроме всего прочего, работал на Британскую разведку; поскольку в Германии бытовало мнение, что любой высокородный англичанин и шотландец, находясь за границей, может выступать в роли бесплатного агента. Что бы там каждый из них ни знал или ни подозревал о другом, но оба они, похоже, преследовали одну и ту же цель: добиться взаимопонимания между Великобританией и Германией, которое, в отличие от цели нацистов, не привело бы к войне в Европе. Как еще явствует из их корреспонденции, они стали личными друзьями и к лету 1937 года называли друг друга «Альбрехт» и «Дугло» уменьшительное от имени Дуглас. Альбрехт в качестве гостя останавливался в шотландском поместье Клайдсдейла "Дангевел Хаус", на юге Глазго.
