Имеются достоверные сведения, что сообщение наблюдателей за воздухом о том, что в небе обнаружен самолет «Ме-110», в операторской Тернхауса было "поднято на смех". Этот факт подтверждает и Нэнси Марион Гудолл, член женской вспомогательной службы, работавшая за пультом военно-морской связи в операторской. Отец ее, командир эскадрильи У. Джеффри Мур, был заместителем командующего шотландского подразделения службы наблюдения за воздухом. Она вспоминает, что видела на планшетном столе схему движения одинокого самолета, идентифицированного службой наблюдателей как «Ме-110». Но в правильности их определения усомнились. Чувствуя, что честь службы поставлена на карту, она спросила командира, почему самолет не может быть «Ме-110». "Потому что у него не хватит горючего, чтобы вернуться домой", — пояснил он ей, как ребенку. Через некоторое время поступило сообщение, что самолет разбился, потом, примерно через полчаса, к телефону на контрольном пункте пригласили герцога Гамильтона. Нэнси Марион Мур (Гудолл) показалось, что у него под формой надета пижама, словно его подняли из постели; она очень хорошо помнит, как он "стоял, согнувшись над телефоном и прижимая трубку к плечу, выглядел он чрезвычайно встревоженным". Она не слышала, о чем он говорил, но прошел слух, что командира вызывают для разговора с пилотом разбившегося самолета. Как ей помнится, его явную тревогу заметили все. Когда ее дежурство закончилось, вероятно, уже за полночь, она на своем маленьком автомобиле поехала домой. Отец в соседнем Кремонде снимал дом. Дорога заняла минут двадцать. Отец еще не спал, и она рассказала ему о немецком пилоте, высказавшем пожелание переговорить с командиром. Он ответил, что нарушит конфиденциальность информации, но если она пообещает сохранить это в тайне, то он скажет, что этот пилот — Рудольф Гесс.
Возможно, телефонный звонок, свидетелем которого она стала, был от дежурного из командного пункта в Эйре. Точное время, когда она вернулась домой, неизвестно. Оно зависит от того, когда именно закончилось ее дежурство, но она этого не помнит. Единственное, что она может утверждать, что это была ночь. На основании сказанного можно сделать вывод, что заместитель командующего службы наблюдения Шотландии доподлинно знал, что речь идет о Гессе, раз сказал дочери, что, сообщив ей это, "нарушит конфиденциальность"; если предположить, что ее дежурство закончилось в полночь, значит, он узнал об этом до звонка Грэма Дональда, раздавшегося в 2 часа ночи. Если это было после его звонка, был бы он так уверен в непроверенной информации, полученной от одного из офицеров? Как бы там ни было, слух быстро распространился. Когда на дежурство на командном пункте в Тернхаусе в 9 утра заступила Айрис Пальмер, база об этом только и говорила.
Ранее уже высказывалось предположение, что в ночь на 10 мая Эрнст Бевин сообщил Черчиллю о прибытии Гесса с мирными предложениями, с которыми он намерен обратиться к герцогу Гамильтону. По свидетельству Джеймса Дугласа, дежурного инспектора "Информационного бюро" службы наблюдения Би-Би-Си, располагавшейся на Мейфер в Лондоне, о прибытии Гесса было известно даже ранее, когда он находился еще в полете. Вечером того дня, вероятно, часов в восемь, Дуглас из центра прослушивания радиотрансляций Би-Би-Си в Ившеме получил короткое сообщение-"молнию". В Центре поймали какуюто южно-германскую радиостанцию, возможно мюнхенскую, по которой передали, что заместитель фюрера отправился в полет, но из полета не вернулся. Он попросил Ившем пропустить сообщение по телеграфу, что они и сделали, и тотчас отправил его в министерство авиации и штаб командования ПВО. Далее Дуглас получил еще два сообщения, дополненные деталями, включавшими тип пилотируемого Гессом самолета и направление его движения. Когда в 2.00 дня Дуглас покинул Бюро, Гесс, насколько ему было известно, все еще продолжал отсутствовать. Придя домой, он рассказал об этом жене; миссис Дуглас хорошо помнит это.
Вся проблема состоит в том, что ни в сводках прослушиваемых вражеских радиопередач Би-Би-Си, ни среди телеграмм-"молний", хранящихся в архивах Музея империалистических войн, не удалось найти никаких следов сведений о Гессе, переданных 10 мая; с другой стороны, оба источника информации содержат первое, так сказать, объявление о полете и исчезновении Гесса, переданное "Дойчланд Зендер" в Берлине в 8.00 12 мая. Очевидно предположить, что по прошествии 50 лет Дугласу изменила память, и он на два дня ошибся. Чтобы проверить это, автор этой книги прочитал Дугласу, не называя дату, «молнию» Би-Би-Си от 12 мая и попросил ответить, не то ли сообщение он помнит:
"…Член партии Гесс, которому, ввиду его болезни, с годами все более усугублявшейся, фюрер категорически запретил пользоваться летательными машинами, на днях, нарушив приказ, сумел завладеть самолетом. В субботу, 10 мая, примерно в 18.00 Гесс отправился из Аугсбурга в полет, из которого до сих пор не вернулся. Оставленное им письмо, к несчастью, свидетельствует о признаках психических нарушений и позволяет заключить, что Гесс стал жертвой галлюцинаций…"
Услышав отрывок о "признаках психических нарушений", Дуглас совершенно определенно заявил, что это не та «молния», которую он получил. Он был бы еще увереннее, если бы прочитал заголовок, стоявший на этой «молнии» от 12 мая: "Заместитель фюрера, сумасшедший с большим стажем: жертва крушения самолета".
С чего бы стал Дуглас тревожить министерство авиации и командование ПВО, если бы получил сообщение о вылетевшем два дня назад самолете, заканчивавшееся предположением, что он, вероятно, "разбился или попал в аналогичную аварию"? К тому же Дуглас совершенно уверен, что в полученной им информации никаких упоминаний о сумасшествии или галлюцинациях не было, кроме того, имелись дополнительные детали о типе самолета и направлении его движения, напрочь отсутствующие в сообщении от 12 мая и последующих повторах, ни одно из которых телеграфировано в Лондон не было. Еще известно, что 12 мая в девятичасовых новостях Би-Би-Си передало коммюнике. Если бы миссис Дуглас слушала новости, она вряд ли удивилась бы рассказу мужа о Гессе после полуночи.
Бывший глава лондонского "Информационного бюро", Джон Кейзер, о подобных отдельных сообщениях ничего не помнит. В этом нет ничего удивительного, поскольку с тех пор прошло 50 лет, и он непосредственного отношения к ним не имел. Тем не менее он констатировал: "Зная Джима [Дугласа], могу сказать, что память его не подводила. Боюсь, что больше мне добавить нечего".
Отсутствие документальных доказательств в поддержку воспоминаний Дугласа может найти два вероятных объяснения. Первое — наблюдательная служба Би-Би-Си находилась под началом министерства информации, генеральным директором которого был Уолтер Монктон; стоит вспомнить, что Монктон работал в непосредственном контакте с секретными службами и знал о деле Гесса больше, нежели его министр, Дафф Купер. В свете особой секретности сведений о прибытии Гесса, было бы удивительно, если бы Монктон не приказал исключить из ежедневных сводок всякие упоминания об этих радиосообщениях (если память не подвела Дугласа) и изъять бланки «молний». Второе — источником сведений могли стать не заявления, обнаруженные службой слежения Би-Би-Си, а радиосигналы, перехваченные "У"-службой, занимавшейся радиоперехватом. Стоит вспомнить, что Геринг приказал Адольфу Галланду, командиру истребительной группы, дислоцированной на берегу Ла-Манша, выйти на перехват заместителя фюрера, летевшего на «Ме-110» в Англию. Судя по воспоминаниям Галланда, это было на закате, то есть часов в десять вечера. В таком случае либо он, либо Дуглас относительно времени ошибается. Именно этот и последующие сигналы о самолете Гесса могли вызвать тревогу в лондонском "Информационном бюро". Если Галланд во времени не ошибся и сообщения были перехвачены на закате, командиру истребителей было поздно принимать какие-либо меры; Гесс в это время приближался к Фарнским островам, и база ВВС Эклингтона пыталась вывести на его курс находившиеся на патрулировании «Спитфайры». Но это только предположение.
