– Или?

– Или я ухожу.

– То есть вариант полноценного возвращения в свою прежнюю… ну то есть… в нашу семью ты не рассматриваешь?

– Если честно, нет! Только два пути.

Катя заплакала. Хорошо, что бумажные платочки лежали у нее под рукой. Слезы лились настолько обильно, что платки намокали мгновенно.

Андрей принес ей из кухни воды. Газированной, в тонком стакане, как она любит.

– А если я не хочу, чтобы ты уходил?

– Тогда все останется по-прежнему.

– А если я не согласна с наличием второй жены у своего мужа? – Голос не выдерживал эмоционального напряжения, срываясь то на хриплый шепот, то почти на визг.

– Ну… что поделаешь? Она уже есть. Так случилось!

– И долго бы ты еще молчал? А если бы я не нашла фотографии, когда бы ты решился открыться?

– Не знаю, Кать! Непросто это. Слабым я оказался.

Он помолчал. Потом со вздохом:

– Мне и тебя жаль. Ты ни в чем не виновата. И себя насиловать не хочется.

– А как бы ты себя насиловал? – не поняла Катя.

– Не могу я от той жизни отказаться. И не буду отказываться!

– Я не представляю, как нам решить этот вопрос…

– Кать, я, наверное, опять проявляю слабость, но мне кажется, что будет лучше, если решишь ты.

– Я?!!

– Ну если бы я мог решить, то, наверное, давно бы уже сделал это…

– Андрей, ты сам-то понимаешь, что предлагаешь мне?

– Да, именно, понимая сложность всей ситуации, я предлагаю тебе определить, как мы будем жить. Я выбрал обе семьи. Ты можешь быть не согласна с моим выбором. Твое право.

Катя замолчала надолго. Всхлипывала, пила воду, сморкалась, меняла платки и молчала. Андрей пошел в ванную. Когда вернулся, Катя обратилась к нему:

– Можно я попрошу тебя об одном одолжении?

– Конечно!

– У меня опять болит живот.

– Критические ночи? – с грустной иронией улыбнулся он.

– Можно я, как прежде, прижмусь к тебе и усну, успокоенная твоим теплым телом. А утром мы поговорим.

– Да, конечно, Кать! Почему ты спрашиваешь?

– Да потому, что мы давно уже спим под разными одеялами… Потому, что ты уже забыл, когда обнимал меня, гладил, дотрагивался…

Андрей смущенно опустил голову. «Как провинившийся школьник, – с любовью глядя на мужа, подумала Катя».

– Давай спать, – предложил он. – А утром посмотрим… Утро вечера мудренее…

Пройдет три года.

Юра, на удивление врачей, практически полностью реабилитируется, насколько это будет возможно в его положении. Он перестанет пить, поправится, округлится. Начнет подумывать о покупке автомобиля на радость Маше. Та, уже совершенно отчаявшись, вдруг посмотрит на мужа другими глазами, вспомнит все хорошее, что их связывало долгие годы, и заживет размеренной семейной жизнью.

Леночка с Романом будут носиться со своим маленьким Ромочкой. Роман усилит контроль за супругой. Она успеет защитить диплом, устроиться на работу и будет с ангельской улыбкой и невинным взором поплевывать и на контроль, и на строгое внимание супруга. Как выяснится, при желании можно успеть очень многое, в любое время и в любом месте. А желаний у Леночки будет много, и разных.

Ира с Валерой почти вплотную приблизятся к реализации квартирной мечты. К этому времени сын как раз соберется заключать официальный брак. Родители невесты добавят недостающую сумму, и молодые начнут строить новую семью в отдельном жилище.

Иру повысят до начальника отдела, увеличат оклад. Теперь она будет озадачена новой целью – покупкой иномарки. Валера по-прежнему будет работать персональным водителем. Шеф, оценив его преданность и долгие годы труда, повысит ему зарплату почти в полтора раза. Но отдыхать они будут ездить пока еще на дачу, потому что после машины на очереди шуба, а там – капитальный ремонт квартиры с заменой мебели. Пока не до отдыха!

Андрей уйдет. Катя похудеет так, что станет похожа фигурой на девочку-подростка. В загородном доме она не будет хозяйкой. Туда войдет новая жена.

Андрей останется руководить своим большим предприятием. Катя – своей торговой фирмой. Она полностью уйдет в себя, замкнется, ограничит свои контакты общением с дочерью и работой. Все попытки подруг расшевелить ее она отвергнет.

Однажды в ее дверь позвонят. Она откроет.

И, прислонившись к косяку, сползет на корточки. Перед ней будет стоять Андрей. На коленях. Обняв мальчика лет трех с половиной. Хорошо, что Наташки не будет дома, потому что Катя никогда не плачет перед дочерью. А здесь она не сможет сдержаться, прижмет руки ко рту и, чтобы не закричать, будет судорожно сглатывать рыдания.

Немногословный Андрей скажет буквально несколько слов:

– Лера умерла. Банальный аппендицит. Ошибка анестезиолога. – И после паузы: – Прости меня, Катя!

И Катя раскроет объятия. И мальчик шагнет к ней. И она прижмет его к себе, и вберет в свое сердце, и полюбит – однажды и навсегда!

А Андрей так на коленях и зайдет в квартиру. И обнимет Катины бедра… И будет стоять, уткнувшись в них, долго-долго, пока в полной тишине мальчик не скажет:

– Тетя, я пить хочу!

И Катя закружится, забегает, оживет, вернется к себе самой и никого в жизни не будет любить сильнее, чем этого чужого ребенка…

Марина подъехала к перекрестку именно в тот момент, когда загорелся красный. «Ну вот, еще две минуты опоздания». Как же раздражали ее и эти пробки, и ее неспособность рассчитать правильно время, и все те неудобства, которые эти опоздания приносят в ее жизнь. До лекции пятнадцать минут. А ей еще ехать, непонятно сколько, по этим заторам, потом парковаться, бежать в здание академии, ждать лифта, степенно войти в аудиторию, достать записи, сказать: «Добрый день, тема сегодняшней лекции „Стратегическое управление организацией“. На все на это пятнадцать минут. Да, а еще поправить макияж. Нет, это она успеет в машине. Ладно, волосы в порядке, ресницы тоже вполне. Ну извинится перед студентами за несколько минут опоздания. Они-то не очень стесняются заходить после начала лекции. Опаздывают многие. Ну это и понятно – кто живет за городом, кто-то едет на машине, как она, а это непредсказуемо. Кто ведет полубогемный образ жизни – тусовки, гулянки допоздна – в общем, обычная студенческая жизнь. Она не очень строгий преподаватель и всегда пускает опоздавших в аудиторию. А на кафедре у них есть такие, кто ни на минуту не допускает задержки. Опоздали? До свидания. Она считает это неправильным, тем более что сама иногда бывает непунктуальной. Студенты ее любили, особенно не наглели, не хамили, на экзамены приносили цветы, а к праздникам подарки. Некоторые пытались ухаживать, благо, что ей всего двадцать шесть, не замужем, почему бы и нет? В общем, работалось интересно, все ее устраивало, только дорога раздражала.

Неужели помаду забыла? Перевернула всю косметичку, ну точно – вчера вынула ее, положила в другую сумку, а сегодня забыла вернуть на место. Вроде бы в бардачке должен быть карандаш для губ. Она поправила контур, с тоской посмотрела на светофор, заметила инвалида на коляске, который медленно ехал вдоль ряда машин, ни у кого ничего не прося, останавливаясь лишь перед теми, чьи окна опускались, чтобы протянуть ему мелочь, с достоинством произносил слова благодарности и ехал дальше.

Марина машинально открыла окно, протянув десятку, и … замерла. Он взял не деньги, он взял ее руку, вроде бы запястье называется это место, сразу над кистью. Плотно, тепло, очень по-мужски. Она посмотрела на него, заметила идеальную стрижку, загорелое лицо и пронзительно голубые глаза. Мужчина серьезно смотрел на нее, молчал, деньги не брал. Она смутилась. Смутилась, отвела глаза. Дали зеленый, сзади стали сигналить, она медленно тронулась, оставляя свою руку в его сколько это было возможно. Он очень проникновенно сказал «спасибо», и Марина набрала скорость.