— Немедленно прекратить! — заорал сержант, старший наряда. — Что здесь происходит? Он ожидал от ситуации чего угодно — но не подготовился к встрече с Кузьмичом. А Кузьмич выделяется меж всеми братьями редким талантом: даром самоуверенной наглости.
— Это кто тут вопросы нам задает? — развернулся Кузьмич в сторону подошедшего патруля. Быстро нащупав взглядом старшего, Кузьмич продолжал: — Ты все вопросы лучше сразу в себе задави! Природоохранная инспекция, работает Комитет! Давайте, показывайте свои ксивы! Сказано все это было спокойно, без агрессии — и в то же время жестко и очень уверенным тоном.
— Что? — не понял сержант, по глазам которого было видно — манифестация Кузьмича произвела на него нужное впечатление. Еще бы — странные нарушители не только не пытались сбежать, но еще и потребовали от патруля предъявить ИХ ДОКУМЕНТЫ.
— Что это за Комитет? — наконец переспросил сержант, постепенно выкарабкиваясь из первоначального ступора. — Предьявите-ка сначала СВОИ удостоверения! Не ожидал он, что Кузьмич ТАК ответит на это разумное требование. Сначала Барин прочертил ботинком в снегу жирную полосу — отделяющую его, Строри и поверженного мужика от милицейского наряда. И только затем взял себя за отвороты ватника и процедил, глядя прямо сержанту в глаза:
— Вот ватник, дающий все права! За этой чертой ваша территория — а с этой стороны наша, и переступать эту черту я вам не советую. Мы подчиняемся напрямую полковнику Комитета, так что вы вообще не имеете права у нас документы проверять! Если есть какие-то сомнения — звоните в линейное на Мосбан. Вопросы есть?
Подумав пару секунд, сержант плюнул и ушел месте со своим нарядом — но в глубине души затаил на Кузьмича злобу. На следующий день милицейскому дежурному на Мосбан пришла телефонограмма — звонили из отдела неподалеку от Сортировочной. Я сидел на своем посту, когда капитан за бронестеклом взбудоражился — всплеснул руками и начал манить меня к себе в комнатенку.
— Это что такое? — спросил он, показывая мне бланк телефонограммы. — Как это понимать? Вцепившись в листок, я принялся читать. Вот что там было написано:
«…Прошу дать разъяснения по поводу имевшего вчера ночью инцидента на ж. д. ст. Сортировочная. Там двое членов природоохранного патруля устроили разборку с нашим нарядом по поводу „раздела территории“. Неизвестные представились сотрудниками „Природоохранного Комитета“, но удостоверения предъявить отказались. На вопрос о мерах по подтверждению их полномочий они предложили обратиться по телефону в линейный ОМ на станции Санкт-Петербург Пассажирская, Московский вокзал. Прошу подтвердить или опровергнуть полномочия сотрудников „Комитета“ и дать в телефонограмме соответствующие разъяснения».
Прочитав все это, я поначалу было решил — нам пиздец. А уж если не нам самим, так кампании с нашим участием. Но нас здорово выручили внутриведомственные разногласия.
— Ничего себе! — вмешался в мои невеселые размышления дежурный. — Так нелепо отшить «землю»![167] Охуеть надо!
Довольно потирая руки, капитан забрал у меня бланк телефонограммы.
— Бутылкой вы теперь не отделаетесь! — смеясь, произнес он. — Проставляйтесь, а уж я им телефонирую!
Машинально кивнув, я поскорее пошел к выходу из дежурки. Я пребывал по поводу случившегося в легком замешательстве, но все равно расслышал, как капитан снял трубку, прокрутил диск и принялся говорить:
— День добрый! Отдел транспортной милиции, Московский вокзал. Примите телефонограмму! Записываете? «Согласно поступившему запросу подтверждаю полномочия природоохранного патруля…»
1998. Свет изнутри
Кислотный удар
«Есть распространенное заблуждение, связанное с грибами, которое мы призваны немедленно устранить. Многие полагают, будто бы видимое над почвой плодовое тело, составляющее основную славу гриба — это он весь. Но разве же это так?!
Такой взгляд можно понять — ведь плодовое тело очень привлекательное! Оно виднеется над почвой, словно гордый бастион, а вокруг него — прячась в земле, словно пожар в торфяннике — стремительно распространяются споры. Иногда ветер разносит их на невообразимые растояния, где благодаря этому смогут вырасти новые, охуительные грибы. Это линия прямой передачи материала, которая распространяется на все виды почвы. Погружаясь в глубину, этот материал будет ждать наступления благоприятных условий для своего созревания. После первых же обильных дождей новая грибница пойдет в рост, а через некоторое время люди в окрестных деревнях про это заговорят, скажут: „Ой! И у нас в лесу эти грибы появились!“»
Новый микологический словарь.
В начале этого года задул ветер перемен, могучий и неумолимый — а на его крыльях в нашу жизнь пришли новые веяния. Некие Наташа и Максим (героиновые барыги с Сенной) познакомили нашего Крейзи с удивительной субстанцией — желтоватым порошком, распространяемым между доверенными людьми по цене двести сорок баксов за грамм. Высокая на первый взгляд стоимость оказалась вполне оправданной — в грамме препарата содержится около ста некоммерческих доз, а его действие заслуживает отдельного разговора.
Попадая в организм, вещество замещает некоторые медиаторы,[168] глубоко воздействуя тем самым на основу восприятия и мышления (таким же образом действует содержащийся в грибах псилоцибин[169]). Но одно дело — найти и сьесть немного грибов,[170] и совсем другое — растворить в ложке несколько кристалликов злоебучего порошка, чтобы употребить все это внутривенно. Любому ясно, что грибов можно сожрать лишь весьма ограниченное количество, а вот порошка в ложку помещается в соответствии со смелыми пожеланиями отважного путешественника. Буквально через минуту после того, как поршень шприца ударит об донышко — принявший вещество человек начинает стремительно меняться. Никакими словами этих изменений не передать, а появившаяся в последнее время мода описывать так называемые «кислотные трипы» — лишь отвратительная забава для самонадеянных бредунов. Верно только одно: для человека, впервые пробующего кислоту, иголка шприца становится подобной перу, а кожа на сгибе локтя — пергаменту, на котором он собственной кровью подписывает договор. Словно молот, разбивающий солнца — кислота уничтожает привычное «я», из пылающих обломков воссоздавая на его месте совершенно новую личность.[171]
На собственном опыте убедившись в могуществе нового препарата, Крейзи не стал терять времени даром. Споро запасшись всем необходимым (кислотой, инсулиновыми шприцами, бритвой-мойкой и старой чайною ложкой), он взялся за дело с присущей ему энергией и упорством. Начал Крейзи с того, что собрал всех у себя дома и выступил с речью:
— Братья! — обратился он к нам. — Кислота — это совершенно особенная вещь, благодаря которой наше движение получит божественную поддержку! Скоро вы сами в этом убедитесь! Нечего попусту рассиживаться — живо за дело!
Под «делом» Крейзи понимал необходимость коллективного употребления кислоты — и к исполнению собственного плана подошел достаточно круто. Его квартира словно по волшебству превратилась в «процедурный кабинет» для всего нашего братства, а сам Крейзи взял на себя обязанности «врача». Он разработал собственный метод воздействия на психику с помощью кислоты, который уже через небольшое время стал приносить ощутимые плоды нашей организации.
